Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы

– Антон Антонович, – директор фонда вежливо приподымается со стула. – Безупречный, строгий костюм, белоснежная рубашка, эффектный галстук. Лицо круглое, добродушное.
Он также молод, как и мой предыдущий клиент, но сразу видно: птица другого полета. Масштаб его дела безграничен!
– Хотим дать рекламу на первой странице, – заявляет Антон Антонович.
Я подтверждаю, что реклама на первой полосе очень эффективна (так мне Анжела сказала), но наценка 100 %. Вынимаю калькулятор, считаю размер площади, стоимость. К нашим подсчетам присоединяется бухгалтер. В итоге начальный размах уменьшается. Сходимся на последней полосе. Тоже привлекательное место, но наценка лишь 50 %. Антон Антонович планирует провести большую рекламную компанию. Я беру на себя обязательство разработать стратегию и слоган. Никогда этим не занималась. Но время сейчас такое, что все называются профессионалами. Забегая вперед, замечу: справилась прилично. Посидела три дня в Публичной библиотеке, присмотрелась к рекламе в метро и выдала слоган, рекламный лозунг – «Державное сияние – ваше процветание. Приватизационный чек – наш навек!». Заказчику понравилось, и будущие акционеры оценили. Очередь желающих уже на улицу выплеснулась. Все-таки серьезная компания, не то, что перекупщики на улице, у станций метро. По моему совету, сестра свои чеки тоже в этот фонд отнесла.
Но в тот, первый день работы, мои мытарства продолжались. Снова вышла на Невский. Солнце померкло, духота еще больше сгустилась. Собиралась гроза. У меня было еще два адреса в центре. Один в фирме, расположенной в подвальчике. Другой – на мансарде, под самой крышей. Там, под крышей, тоже какой-то финансовый фонд собирал чеки. И тоже хозяева были очень вежливы. Но я уже почти ничего не соображала от духоты и усталости, так что предложения о дальнейшем сотрудничестве от директора не получила.
В агентство я вернулась только к восьми часам. Анжела подводила итоги дня. Я сдала ей свою выручку и заказанную рекламу. Неоплаченные квитанции она сразу отложила в сторону. «Зайцы» в газету не проскочат. Вовремя платежка не поступит, материал на полосу не пойдет. Затем инструктаж на следующее дежурство, замечания. Слова пролетали мимо сознания, переполненного информацией через край. За окном уже капали первые, тяжелые капли дождя.
Попрощалась. Короткая пробежка под дождем до метро. Еще полчаса, и я дома. Скидываю ненавистные, промокшие в лужах лодочки, ног не чую. Пиджак и пожелтевшая от пота блузка летят на стул, кажется, падают на пол. Совсем не хочу есть. Ложусь на тахту и мгновенно засыпаю.
 Лето 
Незаметно наступило лето. Мое мастерство повысилось. Я довела до автоматизма расчет площади рекламы. Пригодились конструкторские навыки. Оказывается, логарифм от числа слов объявления… Овладела и главным секретом агента, как искать клиента. Вижу новую вывеску или железную дверь там, где было окно, сразу захожу, предлагаю дать рекламу. Теперь многие окна на первых этажах стали дверьми. Появились и постоянные клиенты. Но главное, появились деньги. Расскажу, как истратила первую получку, когда мне проценты от «безнала» выплатили, то есть от денег, что через банк шли. Мне решительно надо было сменить обувь для работы. Требовалось найти дешевые и удобные кроссовки. Иришке для выпускного бала обещала купить нарядное платье.
С толстой пачкой своей зарплаты (деньги в тот год ценились чуть больше бумаги, на которой были напечатаны) отправляемся с дочкой на вещевую ярмарку. Увы, цены на порядок выше, что лежат у меня на дне сумки. Покупаем Иришке платье «Second hand», на кроссовки денег не остается. Хотя на тапочки, возможно, удастся наскрести. Останавливаюсь у женщины, продающей обувь с деревянного ящика. Отвожу взгляд от кроссовок, беру в руки голубые тапочки: верх из ткани, подошва резиновая. Иришка тянет меня прочь, отговаривая от этой дешевки.
– Я бы никогда такие не надела, – как последний аргумент сообщает она.
Продавщица расхваливает товар, напирая на низкую цену и веселенькую расцветку. Я отдаю ей последние деньги.
 
Вчера Иришка отгуляла на выпускном балу. Под утро пришла, сейчас отсыпается. Я собираюсь в очередной поход к клиентам. По привычке перед выходом бросаю взгляд в зеркало. Фигура в серебристом прямоугольнике не радует. Синие джинсы, грязно-голубые выцветшие тапочки, серая курточка из плащевки. Будет жарко – сложу и уберу в сумку. Пиджак давно висит в шкафу без надобности. Под распахнутой курточкой – желтая Иришкина футболка с надписью на груди «BEST REST».
Первый вызов на завод. Единственное место, где работа начинается рано. В 9 утра я уже у проходной, выходящий на грязный, задымленный Обводный канал. Охранник лениво окликает меня и, не взглянув на документы, пропускает через открытый турникет. Петляю по заводскому захламленному двору. Поднимаюсь по лесенке почерневшего от времени кирпичного здания. За два месяца моей работы – первый вызов на производство. Что же они рекламировали. А вот и запись в журнальчике. Объявление скромное, буквы мелкие, экономили рекламную площадь. Производство – не финансовая компания.
 Санкт-Петербургский ремонтный завод 
 Производит капитальный ремонт: 
– двигателей а/м ГАЗ-52 и С-21
– редукторов среднего и заднего моста
 приглашает на работу: 
* слесаря по ремонту оборудования
* газосварщика 5–6 разрядов
* фрезеровщика
* кузовщика
Предприятие казалось безлюдным. Я не увидела рабочих ни во дворике, ни в открытых пролетах цехов. Прошла по пустому коридору и нашла названную мне по телефону дверь с табличкой «Техотдел». Старые доски кульманов, такие же, как в моем НИИ, пустовали. Истыканные сотнями уколов кнопок, когда-то державших листы ватмана, ныне доски казались источенными древесными жучками. Но одно живое существо в комнате присутствовало. Им оказался начальник техотдела, которого я искала. Он пригласил меня к своему столу. Быстро и четко обсудили текст рекламы. Инженеры – это особая каста, понимают друг друга с полуслова. Язык формул требует точности. Гуманитариям она недоступна. Решаюсь на личный вопрос. Спрашиваю:
– Вам конструкторы не нужны? Имею опыт!
– Увы, – начальник с пониманием смотрит на меня. – Своих зимой сократили, остальные в отпуск за свой счет на все лето отправлены. Все надежды сейчас на ремонтные услуги. Дадим рекламу, поступят заказы, пойдут живые деньги. Как-нибудь продержимся.
– Так. И рабочих набираете, – констатирую я.
– Да, рабочие нужны. Авторемонтники сейчас нарасхват. Так что наши разбегаются туда, где заработки побольше.
Я ухожу со сложным чувством радости и печали. Слава Богу, нужны еще в России рабочие руки!
Следующий адрес – гостиница. Радуюсь, что рядом с метро. Вхожу в вестибюль без робости. Иностранная речь, пункты обмена валюты, фотоуслуги, кафе. Вот где жизнь бурлит ключом! Поднимаюсь беспрепятственно на пятый этаж. Ни швейцар, ни дежурные на этажах не обращают на меня внимание. Вот и указанный номер. Открываю дверь. Может я ошиблась? На столе сидят две девушки и держат бокалы с шампанским в руках. Внизу у их ног, прямо на полу – парни потягивают пиво. У стены гостиничная кровать. На ней пьяно похрапывает еще один участник пиршества.
– Денис, – окликают спящего товарищи, – вставай, рекламный агент пришел.
Денис открывает отяжелевшие глаза, садится на кровати, медленно проводит ладонью по слипшимся волосам.
Хо-хо. Да это мой старый знакомый, что покупал винную посуду. Поменял адрес. Перебрался из наемной квартиры в номер гостиницы. Но, судя по размаху празднования, фирма все еще процветает. Пытаюсь вступить в беседу.
Денис осоловело смотрит на меня, потом закрывает глаза и вновь плюхается на кровать.
– Вы извините, – оправдываются его друзья. – У него сегодня день рождения.
Что ж, день рождения хозяина фирмы – законный повод повеселиться. Остальные сотрудники, хоть и навеселе, но вполне вменяемы. Дают текст рекламы. Вот запись в журнальчике: