Мажор Vs Провинциалка (СИ)
В голове футбольные болельщики двух команд скандировали свои речевки, выкрикивали, кричали, перебивали — творился сущий хаос. Я, Богдан, Петя, девушка из клуба… Но вот становится тише, еще тише, еще… И я понимаю, что во мне настойчиво растет вера в то, что, действительно, ревновал, что, действительно, нужна ему. Я и только я.
В этот момент я не хотела думать о Ливановой, готова была наплевать на окружение и на их мнение. В конце концов только от нас зависит, какие будут взаимоотношения и будут ли они в принципе. Стоп! Помолвка. И это слово остановило мой вдохновляющий внутренний монолог. Помолвка. У них помолвка. И я вновь рухнула, разбившись оземь. Будто только-только прорезающиеся крылья оборвали одним движением руки.
— Нет, Зой, — качая головой, обратилась я к девушке, как только она вернулась. — Разговор ничего не поменяет.
— Это еще почему?
— У него через пару дней помолвка.
— Мда, — спустя мгновение изрекла она.
— Мда, — вторила я.
В понедельник я не встретила его в универе, как и не было его автомобиля. Слух о драке в клубе заполонил коридоры заведения, как пчелы улий. То тут, то там слышались фамилии Макаров и Федоров. Меня из этой цепочки, слава богу, исключили. Все гадали, из-за чего это произошло. Версий было немало, одна интересней другой. Но ни одна не попадала в точку. И, действительно, кто бы мог подумать, что парни не поделили провинциалку. Смешно. Слушая домыслы, я даже сама стала сомневаться, что наши выводы с Зоей верны.
Прошло три дня с того злополучного вечера в клубе, а он все не объявлялся. Я переживала. Все ли с ним в порядке? Может, ему понадобилась медицинская помощь? Выяснить было не у кого.
С Петей я поговорила на следующий день, принесла извинения, объяснив свое поведение алкоголем. Хотя мой мозг тогда был трезв, как никогда. Но об этом ему знать не обязательно. Федоров пожурил меня за излишнее злоупотребление и за то, что обнадежила. Но раздувать что-то немыслимое не стал.
А к субботе я уже готова была взять такси и поехать к Богдану. Но сдержалась.
— Жень, у тебя за седьмым столом посетители, — обратилась ко мне Катя, подлетая с заказом к стойке.
А я и не заметила, как вошли люди. Я в принципе последнее время рассеянная. Постоянно бродящие мысли не дают мне шанса на то, чтобы сосредоточиться.
Я киваю, нацепляю фирменную улыбку и плетусь к столу принимать заказ. Не дойдя двух шагов, замираю.
— Опять ты? — презрительно подняв бровь, на меня смотрит Ливанова. — Тут что, другой прислуги нет?
Я молча перевожу взгляд на человека напротив, но он что-то увлеченно рассматривает в телефоне, не поднимая головы. Жадно разглядываю лицо Богдана. Слава богу, с ним все в порядке. Жив и невредим. Не считая ссадины на скуле, да разбитой губы.
— Добрый вечер, — игнорирую реплику девушки, приветствуя их чуть дрогнувшим голосом. — Что будете заказывать?
— Ну раз так, — вздыхает Ливанова и берет меню, а я непроизвольно бросаю взгляд на ее руки. А точнее на безымянный палец, где по моим данным должно уже красоваться кольцо в честь помолвки. Но там пусто. Недоуменно хмурюсь, но любопытство берет верх. Не успев его укротить, я открываю рот и, будто, со стороны слышу свой вопрос:
— Вас можно поздравить?
Вижу, как Ливанова переворачивает страницу, а ее рука внезапно зависает. Потом она поднимает глаза на Богдана. Тот хмурится, наконец-то отлипает от телефона и недоуменно смотрит на меня.
— С чем поздравить?
— Она про мой день рождения, — тут же оживает Милана, протягивает руку через стол и накрывает ладонь Макарова.
А я вновь обращаю внимание, что кольца нет. Ни у него, ни у нее.
— А где кольца? — выдает мой воспаленный мозг, прежде, чем успеваю захлопнуть рот.
Богдан убирает свою руку из под ладони Ливановой, кладет телефон на стол, откидывается на спинку кресла и внимательно смотрит на меня.
— Какие кольца?
Я молча перевожу взгляд с одного на другого: Богдан — Милана, Милана — Богдан.
— Слушай, у нас не так много времени, — встревает девушка. — Принеси мне улунг, и у вас есть такие…
Но я ее не слушаю. И даже блокнот с ручкой не поднимаю для записи, а в упор смотрю на Богдана.
Он не отводит своих глаз от моих и вновь тихо повторяет вопрос:
— Женя, я спрашиваю, какие кольца?
— На помолвку.
Я разучилась строить предложения. Я могу говорить только отрывками. Я не моргаю, и по-моему, даже не дышу.
— Таааак, — тянет он и переводит взгляд на Милану. — Поведаешь?
— Что поведаешь? Откуда я знаю, что у этой в башке? — огрызается она. — Ты заказ принимать будешь или мне администратора позвать?
Я молчу, но по-прежнему продолжаю чего-то ждать. Богдан раздраженно выдыхает.
— Ливанова, что здесь происходит?
— Дан, ты кого слушаешь? — насмешливо говорит она. — Очередную шлюшку, что хочет обосноваться в твоей постели?
— За базаром следи, — тихо проговорил.
— Да? А разве не так ты отзываешься о таких, как она? — подавшись вперед, продолжает переть Милана.
Он отодрал свой взгляд от нее.
— Тааак… — вновь повторил, поднялся, схватил телефон со стола. — Ты, — кивнул мне, — за мной.
И не оглядываясь, пошел на выход. А я так и осталась стоять, да я просто приросла к месту, не в силах пошевелиться. И пыталась переварить то, что все сказанное тогда Ливановой, в то утро, было ложью. Навряд ли бы это поменяло ход истории в корне, однако, факт остается фактом — она соврала.
— Бл*дь, Швед, — услышала я и повернулась на голос.
Богдан быстрым, размашистым шагом направлялся обратно в мою сторону. Схватил за руку и потащил на выход.
— Богдан, — пытаясь вырвать свою руку, зову я.
Но он продолжает двигаться к выходу и не поворачивает головы.
— Макаров, — уже громче, — у меня работа.
— Подождет твоя работа, — кинул, продолжая переть.
Послышался звук снимаемой сигнализации и меня бесцеремонно запихивают на пассажирское сиденье. А еще через секунду он внутри и звук блокировки дверей. Даже смешно. Будто я убегу, будто я смогу или захочу это сделать.
— Рассказывай, — потребовал он, повернувшись ко мне.
А я молчала и рассматривала его лицо. А ссадина на губе оказалась глубже, чем показалось изначально, — отметила про себя.
Он резко выдохнул, явно теряя терпение, но пытаясь угомонить себя.
— Женя, расскажи мне, — произнес уже спокойно, даже где-то просяще.
И это его «Женя» активировало меня. И я рассказала. И про то утро, и про визит Ливановой, и про лифчик, и про помолвку, и даже про сахарозаменитель. Про поезд, свой дом, про наливку и про клуб. А, когда перешла к той ситуации с Федоровым, Богдан попытался меня остановить. Но я не позволила себя перебить. Прикоснулась ладонью к его щеке и легонько провела большим пальцем по ссадине, что красовалась на скуле.
Богдан чуть дернулся, но не отстранился, внимательно вглядываясь в мои глаза.
— Мне тогда казалось, понимаешь, — чуть замолчала, подбирая слова. — Мне казалось, что так будет правильно.
— Целовать другого правильно? — на удивление спокойно спросил.
— Мне было больно. Очень больно. И я не верила тебе, — хаотично пыталась объяснить я свои чувства.
— А сейчас? Что поменялось сейчас?
— Мы можем, — облизала пересохшие губы, — мы можем попробовать заново?
Он молчал, внимательно изучая мое лицо. А я считала удары своего сердца, ожидая его вердикта. Наверное, кто-то усмехнется, что я сейчас жалкая и стала такая же как все эти его девочки. Кто-то осудит за слабоволие. Кто-то воскликнет: «Швед, где твое женское достоинство?!». А, быть может, кто-то пожелает мне гореть в аду за содеянное. Но знаете что? Мне плевать! Плевать и все! Ради него, этого парня с темными глазами я готова на многое. Теперь готова. А он протянул руку, прикоснулся к щеке, приблизил свое лицо к моему и проговорил прямо в губы: