Испорченный... (СИ)

— Ты же знаешь, что некоторые парни состоят в нашей банде только потому, что надеются однажды присоединиться непосредственно к Помпею? — произнес в итоге Джаянд, а я пожала плечом.
— Я в курсе. В небольших бандах всегда так.
— Если ты уйдешь — уйдут и они. Но вопрос в другом: если уйдем мы — то где тогда будем жить? Помпей не позволит нам тут шастать.
В этот момент на мой телефон пришло сообщение от Оли: “Лерсона могут выпустить под залог. За это придется заплатить две тысячи”, и я поднялась с дивана.
— Я решу этот вопрос. Послушай, у тебя есть две тысячи наличкой?
Судя по взгляду Джаянда, который он кинул в мою сторону, в этот момент он думал много нехорошего обо мне.
— Нуб… — произнес он всего одно слово, а я вздохнула.
— Естественно, я отдам. Нужно выплатить залог за Лерсона, и мне быстрее дойти от тебя до участка, чем сходить домой, взять деньги и вернуться к Лерсону.
— У меня останется всего пять сотен на жизнь, так что, надеюсь, ты мне их вскоре вернешь. — Джаянд пожал плечами, доставая из-под матраса кровати деньги и передавая мне. Там же, под матрасом я заметила еще оружие и несколько коробок с патронами. Это все стоило едва ли не больше, чем вся ветхая обстановка комнаты, и мне стало не по себе.
Этот парень со своей запасливостью и умением копить деньги, мог бы уже давно переехать в дом получше. Но в этом районе приходилось выбирать — или ты защищаешь себя, покупая оружие, или останешься без всего. Я бы хотела, чтобы мы жили лучше, но, черт побери, для этого надо было стать Помпеем или попасть в его банду.
— Погоди. Я сейчас дам тебе кое-что перекусить. — сказал в прихожей Джаянд и ушел на кухне. Спустя пару минут он вернулся с двумя сэндвичами. — Это тебе и Лерсону.
— Спасибо. Мне нравится, как ты готовишь.
— Пф. — только фыркнул он мне на прощание. В представлении Джаянда, готовка — дело исключительно женское. Несмотря на то, что у него был талант к этому, он нервно реагировал на похвалу.
До полиции я добралась от дома Джаянда за десять минут. Там я отдала залог, и спустя недолгое время ожидания, двое полицейских привели Лерсона, сняв с него наручники только передо мной.
— Что, черт побери, с его лицом?! — поинтересовалась я, когда парня подтолкнули в мою сторону. Лерсон Доми был симпатичным, молодым, и, хоть и слабым, но альфой, вот только сейчас он растерял все достоинство, с которым всегда держался и выглядел, как потрепанный бездомный пес. Его светло-русые волосы посерели от грязи и пыли, на запястьях остались кровоточащие следы от наручников, а правая сторона лица была вся отекшей и синей.
— Какие-то претензии? — с наездом произнес полицейский. — Он сопротивлялся при аресте. Возможно, случайно упал на асфальт.
— Я что, идиот, что не отличу кулаки от асфальта? — меня беспокоило то, что вспыльчивый Лерсон сейчас молчал, опустив взгляд в пол. Черт, что с ним делали? — Ублюдки.
— За оскорбление стража закона ты сейчас отправишься вместо него за решетку. — полицейский усмехнулся, покрутив на пальце наручники. — Я смотрю, вы, парни, своего места не знаете. Ничего. Сверху недавно поступило несколько приказов разворошить ваш муравейник, так что скоро у вас, ребятки, будет веселая жизнь.
— Пошел ты. — произнесла я, уводя за собой Лерсона. Только когда мы, хлопнув дверью. Оказались на улице, он тихо произнес:
— Черт, Нуб, не нужно было ему все это говорить.
— Я правильно понял, что они тебя били? — я резко оглянулась на парня, а он усмехнулся и тут же поморщился от боли.
— Естественно. Они меня хорошо отметелили. Лицо — херня. Они мне надавали по голове и по почкам, так что теперь неделю буду ссать кровью. Ты на машине?
— Нет. — произнесла я, но запнулась, когда Лерсон, зацепившись ногой за выбоину, пошатнулся и едва не свалился на меня. Он успел схватиться за мою толстовку на спине и обессиленно ткнулся лбом мне в плечо.
— Погоди секунду. Сейчас я пойду. Черт, Нуб, а чем от тебя пахнет?
— Ничем. Проклятье, если не можешь стоять, сядь.
— Нет, от тебя чем-то пахнет. Чем-то странным, — парень сделал несколько глубоких, рванных вдохов. Как-то странно напрягся и непривычно вцепился в меня, словно его прилепило ко мне магнитом.
 
Я замерла. Неужели… Неужели он учуял мой запах?
В реале омегу встретить нереально. Поэтому альфы, кроме тех, кому омегу выдавали на год, не знают, как мы пахнем.
Вот только, то, как Лерсон прижался ко мне, пытаясь сделать более глубокие вдохи, наводило на панические мысли.
— Я же сказал, что мне дали по голове, и я теперь все запахи чую сильнее. В камере я чуть не блеванул. Отвечаю, от тебя как-то странно пахнет.
— Слушай, тебя, видимо, хорошо головой приложили придурок, если тебе мерещится всякое. — зашипела я. — Отъебись, Лерсон!
В панике я дернула назад локтем, чтобы попасть ему по ребрам, но Лерсон внезапно обхватил меня руками, вцепившись со всей своей силой и уткнулся лицом в шею, вдыхая запах. Вот дерьмо. Я дернулась, чувствуя, как накатывает паника, но он сжимал мои ребра так, что даже дышать было тяжело.
— Ублюдок. — прорычала я. — Да отцепись ты, или я тебе врежу.
— Пахнет не от твоей одежды… — пробормотал едва слышно Лерсон, продолжая зарываться лицом в мое плечо. — Это ты издаешь такой запах. Нуб, какого черта ты так…
Он не договорил. Вместо этого его тело потяжелело, а руки разжались и соскользнули, повиснув плетьми. Я не выдержала веса тела этого придурка — мои ноги подломились и я шлепнулась вместе с ним на асфальт.
— Вот ты придурок! — прошептала я, пытаясь достать нижнюю часть тела из-под отключившегося Лерсона. Сердце бешено колотилось, и я поднесла к носу руку, запястьем вверх, принюхавшись, а потом выругалась. Мне нужно срочно принять подавители. Я ведь недавно их пила, но какого черта происходит? Я действительно чувствовала совсем слабый запах омеги от себя. Если бы Лерсон не отключился, все могло бы обернуться хуже. Он же альфа. Запах омеги срывает им крышу.
Но подавители никогда меня не подводили. Неужели эти проблемы из-за метки?
Я достала из кармана обрывок ткани с запахом Помпея, и яростно потерла себя в районе запястий и шеи, чтобы хоть как-то заглушить омежью сущность. Пусть лучше у всех будут возникать неудобные вопросы, чем подозрения.
— Проблемный придурок, очнись! — замолотила я потом кулаками Лерсона по спине. Потом вздрогнула и обернулась: ветер принес слишком явный запах чужаков. Чертов придурочный альфа. Из-за этой возни я пропустила опасность.
К нам приближались четверо здоровых парней. Я хорошо знала запахи всех банд в этой местности, и могла точно сказать, что они явно не отсюда.
— Черт. — услышала я голос одного из громил. Он прокрутил демонстративно в руках биту и остановился напротив, смерив меня презрительным взглядом. — Зачем Вавилон послал нас четверых? Если бы мы знали, что некий Нуб, умудрившийся сбежать от нашего лидера, окажется такой мелкой шавкой, я бы вызвался сходить один.
— Пошел ты к своему Вавилону. — прошипела я, и громила перевел на меня взгляд.
— А ты чего скулишь, мелочь? Охраняешь своего лидера? — он подошел ближе и присел передо мной на корточки, а потом грубо потрепал по голове. — Молодец, щеночек. Очень смело. — он взял меня за шкирку и вытащил одним рывком из-под Лерсона, а потом той рукой, которой гладил, шлепнул мне по лицу. Не со всей силы, но ощутимо. — Смело, но глупо. Вали отсюда. Мы подростков не трогаем.
— Эй. — окликнул его второй. Он повернул телефон экраном наружу, и на нем была открыта крупным планом фотография. — Ты что творишь? Это и есть Нуб, придурок.
Громила уставился на телефон. Потом перевел взгляд на лежащего на земле лицом вверх Лерсона, а после уже на меня, по-прежнему удерживая меня за шкирку. В его глазах заплескалось неподдельное удивление.
— Я хотел разбить тебе лицо. — поделился он со мной, и у меня приподнялась в ответ бровь. — Но, черт, пока я тебя везу к Вавилону, хочу послушать, как такая мелочь, вроде тебя, умудрилась собрать банду.