ВЦ 3 (СИ)
Кирпичик имел имя отчество и фамилию. Более того, он имел мастерскую. Работал в мастерской. Фёдор Челенков про этого человека только легенды слышал, поздно родился, не застал. А вот сейчас этот человек жив — здоров и снабжает своими бутсами почти всех известных футболистов в СССР. И ещё долгонько будет снабжать.
До революции в мире спортивной обуви остаётся ещё шесть лет, и пока в СССР самым знаменитым «бутсоделом» был Александр Иванович Мокшанов. В руках у Фомина был журнал «Смена» за прошлый год и там как раз про Мокшанова статья напечатана: «Полки в шкафу уставлены колодками известных футболистов. Бывает, что левая нога у спортсмена короче, уже правой или наоборот. Для каждой ноги мастера изготовляется своя колодка, и Мокшанов часами „колдует“ над ней: то подобьёт кусочек кожи на подъёме, то подточит пятку. Нападающие любят низкий, отлогий носок, защитники — носок повыше. Задники у бутс должны быть жёсткими, чтобы они не гнулись, даже если на них встать ногой. В носок подкладывается „бомба“ — подкладка из подошвенной кожи. Чтобы носок не боялся сырости и не размягчался, эту подкладку, жёсткую, как жесть, обжигают спиртовым лаком. Кожа слегка поджаривается и становится водонепроницаемой».
А что же с революцией? В 1954 году сборная ФРГ поедет на чемпионат мира в бутсах от Ади Дасслера. Того самого. Основателя «Аdidas». Он облегчит бутсы, сделает их ниже и тоньше, но это не главное. Сборная ФРГ выиграет у непобедимых венгров, потому, что финальный матч будет проходить в дождь. И тогда и скажется новое изобретение товарища Дасслера. Немцы выкрутят короткие шипы и вкрутят длинные и на раскисшем поле за счёт лучшего сцепления переиграют скользящих в грязи венгров. Ещё, кроме съёмных шипов Ади изменит их форму шипов, сейчас они просто круглые. А он их сделает прямоугольными.
Кто мешает украсть у немца-перца-колбасы эти изобретения и поделиться ими с нашим не менее изобретательным Александром Мокшановым. Да, он не создаст фирму «adidas», так просто страна не та. В Германии бы вполне по силам было. Адрес Якушин Фомину сказал, далеко, почти на другой конец столиц добираться. Больше часа ушло на дорогу с тремя пересадками, потом и пешочком ещё гулять до заветного подвала.
Увиденное ужаснуло. Тесно, грязно, убого, темно. И воняет противно клеем. Прямо настолько густой запах, что себя обмазанным этим клеем чувствуешь.
— Мне бы товарища Мокшанова, — обратился к косматой почти полностью седой женщине — приёмщице заказов.
— Ходют тут всякие. Я заказы принимаю. Чего мастера отвлекать?! — И не обойдёшь.
— Мне нужно переговорить. Я от тренера Якушина Михаила Иосифовича, — попытался Вовка.
— Та, хоть от самого Иосифа, ой! — Прикрыла рот рукой грязной, в чернилах вся.
— Вот, вот. Позовите, пожалуйста.
— Ваныч, выйдь на минуту, к тебе хутболист. Малолетний.
Ваныч был не так и стар, лет пятьдесят. В клее руки, молоток в руку обувной специальный. Не отложил, может, он приклеился к руке.
— Хочу бутсы себе необычные заказать. — Обрадовал легенду Фёдор Челенков.
— А хотелка выросла уже? — гыгыкнул и мотнул головой, за собой приглашая.
Вот там-то в самой полуподвальной мастерской Вовка и столкнулся с этим убожеством. Да, не «Адидас». Мать его. Ну, мы ведь их победили, почему так? И у них половина страны в руинах. План Маршала? Ладно, надо будет поговорить с Аполлоновым и его фирмачами, что производством спортинвентаря заведуют. Как только этих еврейских личностей заинтересовать? Патентами на съёмные шипы? А что мысль.
Фомин объяснил мастеру, чего он от него хочет и потом ещё раз, зачем это нужно.
— Дождь, говоришь. Смешной ты парень, Володя, думаешь первый. И поди-ко самым умным себя считаешь? — Мокшанов был на две головы ниже, но посмотрел свысока.
— А, нет? Я таких бутс не видел. — Удивился Вовка.
— Ну, я некоторым шесть шипов креплю. Для грязи. А вот по форме? По форме … Прямоугольные, ну, так-то оно конечно. Хорошо, паря. Только сами шипы и винты эти с тебя. Когда сможешь принести? — махнул рукой с молотком, чуть Фомину не по коленке.
— Послезавтра. Ещё вот …
— Принесёшь, поговорим об остальном. Всё парень, работу надо работать. Неси. Как придёшь, решим. — Не попрощавшись, ушёл за натянутую поперёк прохода брезентуху, оставив Вовку одного среди полок с колодками.
А что, не ожидал даже Вовка, что так легко получится. Теперь бы ещё знакомого фрезеровщика найти. Да, придётся искать Гершеля Соломоновича. У него производство в руках. Разберётся с двенадцатью шипами. Ну и чуть денег за патент тоже не повредит.
Глава 4
Событие девятое
В жизни — как в шахматах: когда партия заканчивается, все фигуры — пешки, ферзи и короли — оказываются в одном ящике.
Всегда лучше жертвовать фигурами своего противника.
Обидно немного. Всё почти «Динамо» улетело в Гагры. Тепло там. Лазурное море ласковыми голубыми волнами омывает поросшие лесом горы, что не оставили людям и сотни метров для строительства их уродливых сооружений, разрушающих эту красоту. Вот разве замок принца Ольденбургского Александра Петровича органично вписывается. Так его ещё до революции строили, жили тогда архитекторы. Челенков десятки раз был в Гаграх, вот так с командой весной. Селились в полукруглой гостинице «Скала». Играли на уютном стадионе, о котором ещё не ходили слухи, что абхазы там играли в футбол головами убитых грузин. Пока все себе мирно сосуществуют. Как до такого довели? Кто виноват? Можно ли исправить? Как исправить? Найти сейчас мальчика Горбачёва и стукнуть камнем по меченой головке. Хрущёва подкараулить? Ельцина? Разве может один человек с пути свернуть двухсотмиллионную страну? Где-то глубже всё зарыто.
Тряхнул головой Вовка, мысли бесполезные из неё вытряхивая. Приехал трамвай. Выходить надо. Уже две недели они тайком с Наташей репетируют песню, пока никого нет дома, буквально час у них есть, пока за Ленкой, что учится во вторую смену, мама Тоня ходит, из школы забирая. Иногда чуть больше получается, заходят те по дороге в магазин за продуктами. Очереди. Карточки отменили, а очереди отменить забыли. Магазинов мало, а в них мало продуктов. Как-то, уже после перестройки, задумался Челенков, почему очереди были. Могли ли больше магазинов открыть? А ведь не могли, не то что безработицы не было. Везде и всегда рабочих рук не хватало. Страна строилась. Дома, заводы, садики, школы. И везде нужны люди. А тут война, унёсшая десятки миллионов человек и ещё несколько миллионов сделав инвалидами. Чтобы открыть больше магазинов нужно от настоящей работы, созидательной оторвать миллион людей. Из штукатуров в продавцы. Ничего продавцы в отличие от токарей или штукатуров не производят. Ну, и открыли бы больше магазинов, исчезли бы очереди и появились пустые полки. Фёдор детство вспомнил, как стоял почти каждый день в очереди за молоком и всё боялся, что отстоит часовую очередь, и прямо перед ним молоко закончится. Да и заканчивалось. И не раз. И вечное: «За молоком, или творогом, или сметаной больше не занимайте»! Открыли больше магазинов, отстоял очередь не час, а десять минут, и всё равно перед самым носом молоко закончится. А почему полны магазины после перестройки? Нет. Не экономист. Но откуда-то взяли.
Песня не давалась. Всё же Наташа не певица, то тут сфальшивит, то интонацию не ту даст. И хуже всего, что Фомин и слышал-то песню всего несколько раз, не помнит точно, а как должно быть в идеале. Просто интуитивно понимает, что не правильно. Не так надо. А как надо? Вот и бились, через тернии к звёздам прорываясь. Per aspera ad astra. Древнеримлянин Луций Сенека сказал. Сказал и помер, (насмерть) хорошо ему, а они вот мучаются. На сегодня решили песню первый раз представить на суд зрителей. Ну, в смысле, спеть для остального семейства Аполлоновых.
