ВЦ 3 (СИ)
— Смотри Володя, из-за тебя, — прокомментировал, усаживаясь вновь.
— Чего это? — с набитым ртом поинтересовался самой молодой чемпион СССР по канадскому хоккею.
— Про Шпенглера сейчас мне рассказывать будешь. Я Савина пытал. Послушаю и другую сторону, — и взгляд на подоконник осуждающий бросил. Выдохнется.
Событие пятое
Денежные массы до народных почему-то не доходят.
Деньги — очень полезная штука. Они позволяют не делать того, чего ты не любишь делать, а я не люблю делать почти ничего.
А что Вовка Фомин мог знать о кубке Шпенглера? Не Фёдор Челенков. Ну, разве название. Откуда? Тут про газеты и старые книжки без обложки не соврёшь. Была статья в «Советском Спорте», пару недель назад, что чехи, которые приехали в Москву — обладатели кубка Шпенглера. Всё. Ну, мог он говорить с кем из чехов? Да, нет, все они были на виду, был потом совместный банкет, не фуршет, как порядочные люди за столами сидели, только на нём было чекистов больше, чем хоккеистов, разве рукопожатиями мог обменяться с учителями, а вот информацией о кубке этого самого Шпенглера, тут из области фантастики.
Аркадий Николаевич, хоть и приговорил половинку белоголовкки, вполне себе чётко артикулировал слова, и вопросы грамотные задавал, начал с такого.
— В 1949 году — в чехословацком городке Шпиндлерув-Млыне будут проходить VIII Международные зимние студенческие игры, как думаешь — выиграем? — Аполлонов потянулся за папиросой в коробочке зелёной Герцеговина Флор, но, уже взяв, положил на место, подёргал щекой, — Ладно потерплю, знаю, не любишь. А батя у тебе дымил?
Вовка в бардаке кабинета, который сейчас с изъятием мебели у генерала напоминал о Мамаевом побоище, устроился в уголке на стопке книг и чувствовал себя зажатым. Генерал не дурак, а он уже десяток раз прокалывался — демонстрируя умения и знания, коих иметь шестнадцатилетнему пацану не полагалось.
— Курил, но мать его в коридор отправляла или тоже в форточку дымить. У вас ведь дочь маленькая, можете спровоцировать бронхит или астму курением при ней. — Вовка посмотрел на скривившегося собеседника и решил тему срочно сменить, — У нас только одни соперники, всё тот же чешский ЛТЦ (Прага). Остальные, раз их чехи обыгрывают с двухзначным счётом нам не соперники.
— Это мне и Савин Сергей Александрович — начальник отдела футбола и хоккея спорткомитета сказал. Я тебя, как игрока, спрашиваю, ты же играл с чехами. Выиграем? Ты, пойми Володя, что даже второе место — это будет Самим расценено как поражение. То же самое и твой Кубок Шпенглера в Давосе швейцарском. Там опять будут чехи. Может, рано? Потренируемся ещё. Два чемпионата ещё только провели, куда спешить?
— Аркадий Николаевич, мне шестнадцать лет. У меня юношеский максимализм в заднице играет. Мне хочется с ЛТЦ этим силами померяться. Клубом, любым, нам у них не выиграть. А вот сборной вполне. Конечно, можно финт ушами сделать, призвать всех в армию на две недели, ну или на месяц и объявить всё это командой ЦДКА или, чтобы Василию Сталину потрафить — «ВВС МВО». Правда, боюсь, он назад может и не отдать людей. Если будет в команде первое звено ЦДКА, первое звено «Спартака» и наше первое звено, только вместо Чернышёва я, то мы с чехами справимся. Плюс приедем уже в настоящей форме. Это серьёзный козырь. Ну и тут ещё сыгранность звеньев имеет значение. Нужно тогда не тройки, а пятёрки из этих трёх команд брать. Как раз регламентом семнадцать человек разрешено. Плюсом два вратаря. Трерьяков и Харий Меллупс из Динамо (Риги). Чернышёв тренером и тренер должен быть только один. Человек должен понимать, что только он один за всё отвечает и только с него спросят.
Генерал, слушая Вовку, забыл об обещании не курить, и задымил, опомнился и через корзины и стопки книг пошёл к форточке. Там прямо кричали в неё обнаглевшие воробьи.
Когда открыл её Аполлонов, то ворвались прямо эти звуки в кабинет и, отразившись от стен и потолка, напомнили людям глупым, что всё, кончилась зима, и пора о лете думать.
— Супер команда. Всё, как Васька хочет. На Рождество католическое говоришь? Ладно, дожить надо. Слушай Володя, а на самом деле сделай стол, богом прошу. На складе рухлядь одна, даже стыдно в дом везти, а новые только к концу месяца обещают. Надоело как на фронте жить. С дверью этой.
— А что, в магазине нет мебели? Я в коммерческий заходил, там стулья очень красивые видел. Резные.
— Прав Якушин, ты словно в каком-то другом мире живёшь, как в Америке. Я один работаю, две с небольшим тысячи получаю. Четверых человек кормить одевать надо. Еле-еле концы с концами сводим. А там один стул полтысячи стоит. Так сделаешь стол?
— Конечно, Аркадий Николаевич. Лакировать нужно? — для приёма редких гостей у Челенкова был стол в угол задвинут, у которого две половинки, как крылья поднимались. Прикрутил к ним ножки и готов стол, а не нежен такой большой, сложил опять крылья. Одна минута. Такой и сделает Аполлонову, если дядя Паша поможет.
— Лакировать? Если ровно получится.
Стоять. Бояться.
— Аркадий Николаевич, а что если мне открыть артель по производству эксклюзивной мебели? Вот такой, как кровать Наташе и стол я вам хочу особый сделать, — Вовка сначала произнёс, а потом понял, кому говорит. Хотя …
— Артель. Там же сам должен будишь работать. Слов нет, вещь получилась уникальная. Уверен, раскупят в один миг. Даже ни в какие магазины возить не надо. Прям от верстака заберут. Да ещё и драку устроят. А с хоккеем и футболом что? Забросишь? — Аполлонов загасил папиросу в пепельнице хрустальной и прикрыл форточку, объявляя воробьиный концерт оконченным.
— Нет, конечно. Но ведь можно технологом там работать или дизайнером.
— Володя, ты не шпион? И не смотришься на шестнадцать лет. Вон выше меня. Что такое дизайнер? Слово не наше совсем. — Аркадий Николаевич прислушался, за стеной чего-то девочки кричали.
— Ещё вот песню писать, — услышав слово «война» вспомнил Вовка.
— Что за дизайнер?
— Художник. Проектировщик. Конструктор.
— Ясно. И ты хочешь, чтобы я тебе помог? Нет, даже если краем коснусь, и потом вскроется, то голова слетит вместе с фуражкой. Хотя. Дам я тебе одну фамилию и адресок. Инвалид один живёт. Он в МВД завхозом был одно время. Потом в командировку в Берлин отправили, а он на мине подорвался. Без ноги остался. Тот ещё жук был, всё, что хочешь, из-под земли достанет. Не знаю, там ли ещё живёт, но адрес завтра узнаю. Старый. Захочешь, найдёшь. Так ты не ответил Володя, что с футболом?
— С футболом всё плохо, Аркадий Николаевич. Меня Якушин в команду основную не возьмёт, а если возьмёт, то будет под свою манеру игры ломать. Я так не хочу.
— Смешной ты. В сорок пятом чемпион страны в сорок шестом и сорок седьмом серебро. Чем тебе плохо? Куда дальше-то, чемпионом мира стать?
— Точно. Чемпионом мира. Нам нужно ехать в 1950 году на чемпионат мира в Бразилию, в Рио-де-Жанейро, И я хочу стать чемпионом мира. И это зависит только от вас. Нужно срочно заявить нашу сборную в отборочные игры. Пока не поздно. Нужно создавать сборную и для этого нужно играть товарищеские международные матчи. Может даже снова сборной в Англию ехать. На этот раз собирать деньги на восстановления Петергофа разрушенного немцами. Или даже снова на восстановление Сталинграда. Фотографии Черчиллю показать. Да они и сами захотят реванш взять.
— А ты знаешь Фомин, сколько стоит перелёт в Бразилию? Сколько будет стоить подготовка команды. Думаешь, государству денег больше не на что тратить? — Конечно, Фомин знал, что СССР предложат принять участие в чемпионате мира в 1950 году. И СССР откажется, из-за финансовых проблем, как и все до единой социалистические страны. Разве что Югославия полетит и даже пройдёт довольно легко отборочную сетку. Вообще об этом чемпионате можно целую книгу написать, там столько интриг и отказов даже уже в финале. Один только отказ Индии от участия в финальной стадии чего стоят. Индийцы не поедут из-за того, что перед самым чемпионатом ФИФА примет правила запрещающие играть в футбол босиком. А индийцы именно так и играли.
