ВЦ 3 (СИ)
Махнул рукой на взрослых дядек Фомин и подозвал своих. Яшина, кстати, за четыре месяца тренировок почти отучил курить. Дома может и выкуривал пару сигарет вечером, а вот днём от него табаком точно пахнуть перестало. Обнюхивал всех перед тренировкой и тех от кого пахло табаком, отделял и потом такую нагрузку давал, что сами до раздевалки дойти не могли, и каждый раз объяснял, за что товарищ расплачивается.
— Лев Иванович, ты во втором тайме выходишь в первом Третьяков постоит. Так, мужики послушали! Замен три и потому у нас есть шанс с аксакалами справиться. Первый тайм они понятно нас мастерством задавят, но они выдохнутся, не хватит их на два полноценных тайма. Потому, уверен на сто процентов, что концовка матча будет за нами. Выиграть, вряд ли выиграем, но забить звёздам пару голов престижа в самом конце должны. Да, обязаны просто.
— Ты тренер сам не мельтеши. Думаешь, мы трусим. Да, ни фига. Нам в радость с этими людьми сыграть и силами померяться. Проиграть мы не боимся. Боимся если чего, так это выглядеть неумехами. Считай, на настоящий экзамен пришли. Вот сегодня и узнаем, правильно ли ты нас учишь. Да, и за тобой два гола. Это тебе комсомольское поручение. — Комсорг команды — здоровущий, почти с Вовку ростом, то есть за 180 сантиметров, Володька Кесарев, которого, как и Жемчугова Фомин нашёл, вспомнив лучших игроков «Динамо» пятидесятых годов, хлопнул его по плечу. — Сам не струсь. Смотри, народ на тебя смотрит.
— Хорошо, парни, играем от обороны. Но к воротам не жмитесь, как появится возможность, отправляйте мяч мне. Я по центру. Длинные пасы отрабатывали, давайте попробуем их применить.
В это время на трибунах начали возмущённо улюлюкать. Ну, люди пришли на футбол смотреть, а не на тренировку.
— Ну, что парни, пошли. Не чешуи нам, ни хвостика.
Глава 8
Событие двадцать второе
Смелость и риск — это разные вещи. Риск — это значит делать, как никто до тебя ещё не решался.
Человек должен рисковать хотя бы раз в день, иначе так никогда и не узнает, что он удачлив.
Матч начался неожиданно. Монетка показала, что разыгрывать нужно Молодёжке. К мячу вышел Валька Жемчугов и вполне выверенным ударом отправил его несущемуся к воротам Фомину. Уже перед самой штрафной Вовка его догнал и обработал. Впереди только один защитник — капитан команды Михаил Семичастный. Вовка, раз уж случай представился подходящий, уложил его на траву тем самым финтом Месхи и понёсся к воротам. Хомич выбежал навстречу. Удар и очень хороший вратарь, наверное, лучший сейчас в Советском Союзе отправляет мяч на угловой. Кулаком отбил, но чуть вскользь.
Стадион загудел. Якушин закричал, а Вовка побежал бить угловой. Справа. Хомич посеменил к воротам. Подбегая к флажку, Вовка вспомнил, как читал про Хомича в воспоминаниях кого-то из великих. Кажется, Бескова, что сейчас перед ним маячил. Ещё и не великий.
«Мы знали, что перед некоторыми играми Хома (как называли голкипера в команде) варил клей. Делал он этого для того, чтобы мяч не выскальзывал из рук. Так вот в одном из матчей шла атака на наши ворота. Удар у соперника не получился, и, казалось, Хома легко поймает мяч — помню, он успел даже кому-то крикнуть, что, мол, отдаст ему передачу. Но по привычке потёр друг о друга руки… Перчатки, смазанные клеем, слиплись намертво. Так и влетел мяч в сетку наших ворот. После этого Хомич клей больше не варил».
Интересно, а сейчас у него смазаны клеем перчатки?! Фомин огляделся. Половина его команды осталась на своей половине, ну, сам же такую вводную дал, чего теперь. И по этой причине в штрафной площади было просторно. Всего пятеро динамовцев (настоящих) и трое его учеников в линялой голубой, почти белой, форме. Надеяться, что пацаны переиграют опытных защитников, в явном меньшинстве, не приходилось, и Вовка решил рискнуть. Попав в тело Фомина, Челенков часами, при любой возможности, нарабатывал утраченные навыки. Главное в таком виде спорта, как футбол — это мышечная память. Не было её у Вовки. От слова «вообще». Футболистом он был слабеньким. Почти нулевым. Фантазии ноль, умения ещё меньше, ну, вот только энтузиазма хоть с соседями делись. Так, в этом времени все мальчишки такие. А нет, за исключением тех, кто на скрипке играет.
Так вот, Вовка при любой возможности старые свои умения старался реанимировать. Отрабатывал дриблинг, удары по воротам с дальних дистанций, пас через всё поле. Много всего. Среди них и никогда не дававшийся ему «Сухой лист». В этом теле тоже не получалось. Может, удар был слабоват? Или чуть не так закручивал? Почти несколько раз получалось, но штанга мяч останавливала. (Не там поставили).
А что, в этот раз, коли отдавать круглого в штрафной некому — решил Фёдор Челенков рискнуть.
— Ну, дорогие товарищи, смотрите и учитесь, — сказал флажку и боковому судье и отошёл почти что не на край гаревой дорожки. Бежал целую минуту, так показалось, чуть не запыхался. Удар, и мяч полетел в центр штрафной, проводил его Вовка взглядом и уже вздохнуть хотел, опять не получилось. И тут круглый передумал огорчать Вовку и решил для разнообразия огорчить Хому. Развернулся, чуть не на одной ноге, и впритирочку вошёл в ворота, даже чуть чиркнув о дальнюю штангу.
— Ну, ты Володька даёшь, — полез обниматься Серёга — один из его Молодёжки, что сейчас играл роль бокового судьи.
Стадион не взорвался криками ура. Народ такого ещё не видел, и потому прокручивал кинохронику в головах раз за разом, не врубаясь, как это мяч смог такое учудить. Бракованный, наверное, не круглый — «круглый».
Чернышёв, который претворялся судьёй в поле, подбежал к мячу и всяко-разно его покрутил, тоже, по-видимому, дефект выискивая. Возможно, дырка образовалась и реактивной струёй мяч развернуло. Не нашёл изъяна Аркадий Иванович и свистнул в жестяной свисток большущий. А потом, как бы, не понимая, чего творит, указал рукой на центр поля, одновременно плечами пожимая. Один — ноль на второй минуте. И вот тут те две с лишним тысячи зрителей взорвались. Даже крики: «Вовка давай!» послышались.
Ну, на этом везение не закончилось. Осталось чутка. Василий Карцев удачно выбил мяч с центра на Бескова и тот, пробежав ещё несколько метров, сходу запулил по воротам. Далековато и читаемо. Третьяков легко взял и катнул Володьке Кесареву, тот в одно касание, как на тренировке сотню раз отрабатывали, паснул Жемчугову. Валька понёсся к воротам. Не повезло опять капитану динамовскому, он бежал наперерез, точно так, как и требовалось для финта Зидана, он же — «Русская мельница», он же «Марсельская рулетка». Бамс и пацан уже почти один на один с Хомичем, справа на полном ходу мчится защитник Всеволод Радикорский, но ему уже тридцать четвёртый год идёт, не успевает, только фолить, и он ныряет ногами вперёд. Сносит Вальку в площадке штрафной. И сносит грубо. Попал шипами по косточке. Оба двое поле покинули. Всеволода Чернышёв удалил. Можно сказать, что красную карточку показал. Только проблема ещё с этой красной карточкой, не придумали её. Лет двадцать ещё до неё. А Валька ускакал, прихрамывая и постанывая.
Лучше всех бил пенальти в молодёжке, как это ни странно, не Вовка, вернее Вовка, но не Фомин. Пушечный удар был у Третьякова. Эх, его бы сейчас! А кто мешает? Пенальти же. Если забьёт, то будет время вернуться, ну, а если не забьёт, и мячом старички завладеют, то ведь не корову же проигрываем. Как там, где-то прочитал: «Когда ты рискуешь, ты познаешь себя». Рискнём. Познаем!
Стадион заулюлюкал. Время идёт, а Фомин шепчется о чем-то с вратарём. Но почти сразу и притих. Третьяков, гораздо больше Яшина сейчас похожий на «Чёрного паука» и ростом выше и форма чёрная, а не синяя, подошёл к мячу, поправил, и с очень короткой пробежки, буквально три шага, пробил по воротам. Хома угадал направление. Но удар чудовищный, хоть мажь клеем перчатки, хоть не мажь. Чиркнул по пальцам и влетел в правую девятку. Два — ноль. Седьмая минута игры, так это ещё пару минут, Вальку уводили и Фомин с Третьяковым шептались.