Капкан (СИ)

– Маш у тебя есть ключи? По всей видимости никого нет дома, – до моего сознания доходит, что мы стоим возле квартиры тети. Достаю ключи из сумочки и передаю их Ире. Она открывает квартиру, и мы заходим. Кругом стоит оглушительная тишина и это хорошо, мне сейчас она необходима. Не хочу никого видеть и ни с кем разговаривать.
Поворачиваюсь к подруге: – Ир, спасибо тебе большое. Не знаю, чтобы я делала без твоей помощи, – она пытается что-то сказать, но я ее перебиваю. – И… Ир, прости меня, но мне сейчас необходимо побыть одной. Я обязательно все тебе расскажу, но не сейчас, – подруга понимающе кивает, приобнимает меня за плечи и уходит.
Дохожу до своей комнаты и падаю на кровать. Опять все идет кувырком. Как жить дальше? Неужели Марк расстался со мной навсегда? Какой парадокс. Только моя жизнь стала налаживаться, и появляется Влас. Сердце сжимается от воспоминаний нашей встречи. Я столько раз представляла ее. Как мне хотелось высказать ему все свои обиды, переживания… презрение. И вот наша встреча состоялась, а я не смогла ничего сказать. Слова застряли где-то в груди и теперь обжигают все изнутри. Зачем он появился вновь в моей жизни? Зачем безжалостно вскрыл почти зажившие раны? Как же больно! Сворачиваюсь клубочком. Как мне все это пережить? Что делать дальше? Не смогла я убежать от прошлого, как ни пыталась. Оно волочется за мной по пятам, постоянно напоминая о той любви, предательстве, ненависти, ошибке. Он снова все перевернул вверх дном. Прошлое разрушает мое настоящее, а я ничего не могу с этим сделать. Оно, как снежная лавина, стерло всё, что я восстанавливала по крупицам.
Закрываю глаза и вспоминаю Власа на коленях, в слезах. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди при виде него. Я даже не знаю, что сейчас испытываю к нему. Ненависть смешалась с жалостью, любовь со злостью, сожаление с волнением, обида с нежностью. Но одно я знаю точно, когда он заговорил о нашем малыше, я готова была убить его.
– Маша? – тетя удивленно смотрит на меня. Щурюсь от яркого света. – Что случилось? Почему ты здесь?
– Влас приехал. Он оказался партнером Марка.
– Господи! – садится возле меня и убирает упавшие пряди волос с лица. – Марк все узнал, да? – догадывается она.
– Да, – вырывается рыдание, утыкаюсь лицом в подушку.
– Ш-ш-ш, – ложится рядом и обнимает. – Поплачь, моя хорошая. Слезы иногда помогают облегчить душу. Со слезами выходит вся горечь обид.
И я снова даю волю слезам. Таня молча успокаивает меня, поглаживая по спине. Затем встает и приносит мне воды.
– Нет, ну надо же явился – не запылился. Где он был все это время? – Таня вышагивает по комнате. – Что он говорил? Что ему нужно от тебя?
Пересказываю ей нашу встречу в ресторане.
– Артист! Устроил шоу понимаете ли, – упирает руки в бока. – И Марк, еще тот му…
Раздается в звонок в дверь. Мы переглядываемся. Таня уходит посмотреть, кто пришел. До меня доносятся голоса, но я не могу разобрать их. Затем все стихает.
Шлепая босыми ногами, в комнату входит сонная Лина. Ложится рядом со мной.
– Маса, не плачь, – гладит меня по голове. – Ты такая класивая.
Я смеюсь сквозь слезы и крепко обнимаю сестренку. В объятьях друг друга нас и находит Таня. Лина постепенно проваливается в сон. Тетя садится на край кровати и о чем-то думает.
– Маш, – шепотом говорит она, – Влас сидит возле нашей двери и не уходит. Выглядит он ужасно. Поговори с ним и выясни все до конца. Это для твоего же блага. Отпусти уже прошлое раз и навсегда, – советует она.
Чем раньше я это сделаю, тем быстрее начну двигаться дальше.
– Хорошо, – несмело соглашаюсь я.
Таня на руках уносит Лину, а я иду к входной двери. Рука замирает над замком. Сердце колотится, готовое выпрыгнуть из груди. Резко щелкаю замок и неуверенно отворяю дверь своему прошлому. Влас сгорбившись и подперев руками голову сидит на полу лестничной площадки. Оборачивается, и несколько минут мы просто смотрим друг на друга. Когда-то я была готова отдать всё на свете за этот взгляд, но он лживый, напоминаю себе. Влас поднимается на ноги и направляется ко мне, медленно, словно боится спугнуть резким движением. Отступаю вглубь квартиры. Дверь за ним захлопывается. Мы оба вздрагиваем.
 
– Маша, – падает на колени, – прости, – обхватывает меня за талию. – Прости, – Боже! Я не вынесу этого. Закусываю губу, чтобы унять дрожь подбородка и удержать напрашивающиеся слезы. – Я так виноват перед тобой, – задыхаюсь в его объятьях. – Я дурак, трус, но позволь мне все исправить. Умоляю. Я люблю тебя, очень люблю, – поднимает голову и с мольбой смотрит на меня. В его глазах читается мучительная боль. Мое сердце колотится как сумасшедшее. – Я никогда не переставал любить тебя, ни одной секунды. Я не знаю, как жить без тебя дальше, – по его щекам текут слезы. Ни разу в жизни не видела по-настоящему мужских слёз. Я даже не представляла, какое это мучительное зрелище. Это слезы боли и отчаяния потерянной души.
– Маша, я когда увидел тебя, – сглатывает, – думал задохнусь. Ты – моя жизнь. Машенька, прости, – целует мой живот, – давай все начнем сначала. Я все сделаю для того, чтобы ты простила меня. Прошу тебя, дай мне… нам шанс. Пожалуйста, – и снова плачет. – Я думал тебя нет в живых. Поговори со мной. Не бросай, только не бросай.
Как же больно видеть его таким… сломленным. Что же с нами сотворила судьба?
– Влас, – мой голос еле слышен. Только сейчас замечаю, что плачу вместе с ним. – Пожалуйста, – нежно глажу его по растрепанным волосам, – поднимись.
Перехватывает мою руку, целует и прижимается к ней щекой.
– Я готов всю жизнь простоять перед тобой на коленях, только прости меня.
Обхватываю его голову и прижимаю к своему животу.
Вся моя былая ненависть и злость на этого парня куда-то испарилась, оставляя в душе только след прошлых душевный терзаний. Сейчас я понимаю, что не могу его ненавидеть. Я готова простить ему все свои обиды.
– Влас, – выпускаю его из своих объятий. – Поднимайся. Ну же.
Мы проходим в мою комнату. Он осматривается. Видимо ищет признаки ребенка. На кресле лежит кукла Лины. Подходит и дрожащими руками берет ее.
– Это кукла моей сестренки, – сразу уточняю я.
Застывает. Кукла падает на кресло.
– Наш малыш? – одно упоминание о ребенке, и у меня начинают дрожать руки.
– Его нет, – мою душу сковывает холод. Эта тема была для меня табу. Даже с мамой я ее не обсуждала никогда, только с психологом.
– Почему? Я не понимаю. Алена призналась, что ты была беременна, – он заметно бледнеет. Мои ноги подкашиваются, и я присаживаюсь на кровать. Влас ставит стул и садится напротив меня. Нежно берет мои руки в свои и одним пальцем ласково поглаживает. Закрываю глаза. Между нами восстанавливается хрупкий мост, на который страшно даже ступить.
– Когда ты исчез, – решаюсь прервать молчание и начать свою исповедь, – я долго не могла понять почему. Мы с тобой не ссорились, более того, были счастливы, очень счастливы, – поднимаю голову и смотрю ему в глаза, – по крайней мере я. Но ты не приходил, не звонил, не отвечал на мои звонки, твои родители бросали трубку, когда слышали мой голос. Я не могла поверить, что между нами всё кончено. А потом я обнаружила, что беременна. Вместо радости я испытывала отчаяние. Не знала, что делать и как поступить. Надежда появилась, когда я встретила в женской консультации Алену. Для меня она в тот момент была ангелом, спустившемся на землю. Я расспросила у нее о тебе, но она не знала, где ты. Я ей рассказала о беременности, и она пообещала помочь связаться с тобой.
Влас хмурится. Сейчас, когда я вкратце знаю его историю с Аленой, то понимаю, она сделала всё, чтобы мы не встретились.
– Я с надеждой ждала весточку от тебя или хотя бы от нее, но прошел месяц. Я начала паниковать. Родителям я не могла признаться. Дома итак была жуткая обстановка. Отец совсем с катушек слетел. Он просто напросто сам бы меня убил из-за позора. В страхе я продолжала ждать, но в один день не выдержала и снова позвонила к тебе домой. Трубку взяла твоя мама и в этот раз меня удостоили разговором. Но ее слова убили во мне последнюю надежду, – до сих пор вспоминая этот момент, я чувствую такую щемящую боль, что становится тяжело дышать, и эта боль отражается в области сердца, распространяясь спазмами по всей грудной клетке.