Магия калибра 7.62 (СИ)
С чувством выполненного долга, я отправляюсь к лифту, краем глаза отмечая двух "теней", что привычно взяли под контроль окружающее пространство. Эти ребятки уже из "новой", после нас воспитанной формации. Однако неплохо. Можно сказать, что даже хороши!
Спустившись вниз, Я-второй уже было повернулся к отбрасывающему лаковыми бортами солнечные блики авто.
"Он… Он просто прекрасен!", — только и смог мысленно присвистнуть я, завороженный хищно-грациозными формами творения сумрачного тевтонского гения… По имени Бенц.
Затаив дыхание, я на миг даже забыл о боли… Которая резким "рывком" нутра тут же о себе напомнила.
Ответная эмоция была сродни пожатию плечами: "обычная "эска"".
Я-второй неожиданно сбился с шага не дойдя пары шагов до услужливо распахнутой одним из телохранителей дверей.
Кофе. Внимание мое привлек кофейный ларек на другой стороне ОЧЕНЬ оживленной улицы.
Мне только и осталось, что вздохнуть: столько авто за раз я не видел никогда!
Все-таки врачи страшные люди. Черное волшебное зелье, что дарило приятную горечь, поддерживая в горе и радости, нынче было под запретом. Возраст все-таки… Но сегодня можно. Такое дело провернул! Надобно бы и отпраздновать.
Решившись, Я-второй отправился к своей новой цели… Прямо через дорогу, на которой как раз наблюдалось "окно" в которое вполне мог "протиснуться" спешащий за любимым напитком старик.
К сожалению, ни деньги, ни положение, ни даже профессионалы-телохранители не могут помочь, когда на тебя летит с десяток тон мусоровоза, а пьяный водила даже и не думает воспользоваться тормозом!
Последнее, что запомнил истекающий кровью на асфальте, согласно сводкам "Семенов Игорь Николаевич, 1953 г.р.", это ощущение пристального взгляда двух пар глаз и еле слышные шепотки-эмоции, которые можно было грубо перевести примерно так:
— Забавный…
— А то… Эй, ты, а ну-ка, повтори!
Впрочем, чего только не почудится затухающему разуму!
— Сашка, Сашка! — вырвал меня из чужих-моих воспоминаний голос брата. — Я привел… Вот!
"Вот теперь можешь вырубаться с чистой совестью!", — усмешка в голосе была настолько очевидна, что я ее пропустить не смог бы и при всем желании. Следующую часть фразы я понял смутно, но тоже от всей души понадеялся, что "Пилюлькин" справится!
Словно получив разрешение, мое сознание "погасило свет".
Это был первый и последний вечер, когда я воспринимал Я-второго отдельно от себя. Не стало Семенова Игоря Николаевича, сбитого мусоровозом на глазах своих телохранителей, как не стало и Александра Сергеевича Короткова, зарезанного за небольшой, но плотный конверт в темной подворотне, остался лишь Я.
И каким быть новому Мне — предстояло еще крепко подумать!
[1] Текст Присяги СССР.
[2] "Кабан". "Мерседес" в кузове W140. Флагманская модель марки. Икона 90-х.
[3] Сленговое обозначение снайперской винтовки.
Глава 3
— Маааам, Сашка проснулся! — раненным бизоном взревел над моим ухом Лешка.
Вот ведь… Олух! Вроде старше меня на целых семь лет, а ведет себя… Ну надо же понимать, что едва проснувшемуся после проникающего ножевого ранения гораздо больше показаны тишина и покой, чем трубный глас над ухом, от которого с потолка едва не сыплются старые белила. А еще хвастается, что "дела делает" какие-то там. Ну да, ну да. Вот поправлюсь и посмотрим, что там и кто делает!… И как этот процесс можно оптимизировать.
Тем временем в комнату "на две койки" ворвался ураган, оказавшийся миниатюрной женщиной лет 35, тут же обрушившей на меня целый шквал эмоций:
— Санечка, как себя чувствуешь, не болит? Как ты вообще мог сбежать из дома ночью?!!! Нужно тебе что-то?! Еще раз такое будет, вообще из дома не выйдешь?! Кто это был?!! Скоро будет городовой, так что вот!
Не болит… Ха-ха три раза. На всякий случай, если кто сомневается, то уверяю, место попадания в организм инородных, природой непредусмотренных, предметов затем болит ВСЕГДА. За свои две жизни я насмотрелся всякого. Уж можете мне поверить! Почти 90 лет на двоих, все же.
— Я… — только и попытался вклиниться в этот поток я, но тут же был перебит решительным заявлением всплеснувшей руками матери.
— Хочешь есть, — безапелляционно заявила она, срываясь с мета. — Доктор сказал, что тебе нужно хорошо питаться! Я сварила бульон.
Последние слова доносились уже с лестницы наравне с перестуком шагов по ступеням.
Это сводило с ума! И речь вовсе не о желании мамы срочным образом накормить меня, а о двойственности чувств: одновременно хотелось умудренно хмыкнуть "Не впервой просыпаться по госпиталям!" и расплакаться на самом дорогом и близком в мире плече.
Пришлось выбирать нечто среднее для успокоения. Обе мои половины были единодушны в одном — за такое надо мстить. Тем более, конвертик-то с полноценными имперскими рубликами пропал, и за это еще придется отвечать. Вот только почему именно этот момент меня беспокоит сейчас гораздо меньше, чем те образы, что нет-нет, да и проскальзывают в моей памяти при слове "месть"?
Через миг явился братец, с аппетитом уплетающий сочное зеленое яблоко, отрезая кусочки острой заточкой. Рот моментально наполнился слюной.
— Поделишься? — хитро прищурился я.
— Так тебе и нес, — скорчил заговорщицкую мину брательник. — Как видишь, почти донес!
— И нож! — попросил я, получив в руки сочный плод.
Лешка, ловко перекинув клинок в руке, передал его мне тем местом, где должна была бы быть хоть какая-то рукоять.
Убедившись, что его подношение вызвало мой интерес как минимум, брат снова сбежал вниз со словами:
— Бульон почти готов!
Задумчиво отрезав кусочек, я осмотрел комнату. Она была небольшой. Это как минимум. Вообще-то в ней с трудом помещались две кровати, небольшой шкаф на два отделения, да небольшая тумбочка между двумя "ложами". Свет проникал внутрь сквозь единственное окошко, но помещение мрачным не казалось, даже не смотря на выкрашенные в отвратительный зеленый цвет стены и уже давно требовавшего "освежиться" побеленного потолка.
Стены украшали постеры с классическими маскл-карами годов 70-х по привычному "деду" летоисчислению, какими-то музыкантами, и, конечно, хоть и одетыми, но все же вполне годными для услады взора в период пубертата красотками. Брат всегда любил… Подобное. Сегодня я впервые начал его понимать! Вот ведь странно. Раньше я просто жил. Мне не было дела до красоток, тачек и прочих развлечений моих сверстников. Однако с тех пор, как где-то внутри меня поселился сильный и голодный волк…
"Волкодав", — тут же ехидно поправил внутренний голос.
… Мне действительно захотелось жить и стремиться. Даже не так важно к чему. Молодое тело просто желало действия!.. И другого молодого тела! Причем таким образом (образами!), что меня кидало в краску от тех видений, что прорывались из сознания моего внутреннего Голоса. Нет, я и сам был влюблен в Анютку, пекареву дочь. Давно и безответно. И даже прекрасно понимал, что мужчины и женщины занимаются сексом. Вот только практический опыт пока ускользал от меня как вода сквозь пальцы. А вот теперь еще и образы внутри моего сознания очень прозрачно намекали что помимо связки ухаживания- постель-брак, где второй и третий пункт несильно расходятся во времени и могут меняться местами, есть и более интересные жизненные пути. Осталось только понять, откуда у меня при мыслях об Аньке ассоциации с динамо машиной?
Взгляд мой упал на закрывшуюся за Лешкой дверь, где был наклеен плакат с каким-то гангстером, гордо целящимся в зрителя из чего-то монструозно-эпического.
Отправив в рот очередной кусочек, я поднял на уровень глаз клинок. Сталь так себе. Заточка… Ну тоже не особо. А вот баланс… Так, от плеча до двери около трех метров. Хм.