Всё - за Викторию (СИ)

Виктория прекрасно владела французским и с детства мечтала посмотреть на родину мамы.
Без всяких угрызений совести она решила забрать драгоценности из книги-тайника. Дяде все равно о них неизвестно. Она продаст часть драгоценностей и сможет безбедно жить под опекой своей тетушки. Кто знает, может, ей, Виктории, удастся найти мужа во Франции и начать там новую жизнь без клейма незаконнорожденной? Эта мысль вдохнула в девушку новые силы.
Она поедет во Францию! И, возможно, она уже совсем скоро обнимет свою родную тетю!
Но тут из счастливых грез Викторию вырвали голоса в доме. Сердце екнуло со страху. Девушка вскочила с кресла и стала быстро собирать вынутые из тайника бумаги и драгоценности обратно.
Она торопливо засунула книгу на место, затушила свечу и испуганно оглянулась на дверь. По коридору кто-то шел; судя по голосам, к кабинету приближались двое мужчин. И Виктория могла поклясться, что один из голосов принадлежал ее дяде!
Девушка заметалась по кабинету, ища, где укрыться. Она, было, кинулась к софе, но в последнюю секунду передумала и спряталась за тяжелыми бархатными портьерами.
Виктория вжалась в угол возле окна, стараясь не дышать и не шевелиться. В какую ужасную ситуацию она попала! Если дядя найдет ее здесь, то тут же выгонит из дома. Но теперь ей ничего не оставалось, как прятаться и молиться, чтоб ее не обнаружили.
Проклятые портьеры никак не хотели успокоиться и перестать колыхаться. Виктория вся взмокла от страха, а сердце бешено колотилось в груди, и девушка серьезно побаивалась, что вошедшие в кабинет могут услышать его стук.
  
ГЛАВА 3 — О пользе подслушивания
 
Джонатан Беркли огляделся. Кабинет был знаком ему, покойный граф Дантри часто обсуждал здесь с ним юридические вопросы, — Беркли являлся его поверенным.
Мебель здесь осталась прежней, но стояла уже не на своих местах. Большинство книг сняты с полок и стопками разместились по всему кабинету. Про себя барристер отметил, что не стал бы принимать в столь неубранном помещении гостя, а предложил бы ему пройти в гостиную. Но новоиспеченного лорда Дантри, кажется, нисколько не смущал беспорядок.
Граф удобно устроился за столом в кресле с высокой спинкой и предложил Беркли присесть. Он жестом отпустил дворецкого, сопровождавшего их с жирандолью[1] на пять свечей. Тот поставил жирандоль на стол, и с поклоном удалился.
Свободных мест не оказалось, и Беркли пришлось бы самому убирать книги со стула, чтобы воспользоваться «гостеприимным» приглашением хозяина дома. Но он остался стоять. Барристер посмотрел на графа — надменный худосочный старикан, на лице которого, казалось, навечно прилипло кислое выражение, будто тот постоянно держал во рту ломтик лимона. Джонатану никогда не приходилось сталкиваться с судьей Ридли в зале суда, но он слышал о жестокости последнего. Законы и без того были слишком суровы, пощады же от Ридли преступникам ждать не приходилось.
— И что же вы хотели сообщить мне столь срочное и важное? — недовольно поинтересовался Сесил, не сводя с барристера пристального взгляда.
— Я еще раз приношу извинение за столь поздний визит… — начал Джонатан.
— Действительно, поздний, — хмыкнул лорд Дантри, грубо перебив собеседника.
Но Беркли нисколько не смутился. Он вполне отдавал себе отчет в том, что посетители не ходят с визитами по ночам, но ему подвернулся случай, и он не упустил его.
С трудом освободившись из капкана решетки, окружавшей особняк, Джонатан понуро брел по улице. Он так и не увидел сегодня любимую. Он как раз проходил мимо парадного въезда, как к воротам подкатил наемный экипаж, и из него вышел чем-то сильно недовольный граф Дантри, а за ним — его одноглазый слуга. Граф удивился, столкнувшись среди ночи лицом к лицу с поверенным брата, с которым был знаком.
Беркли же счел их встречу знаком свыше. Он хотел нанести визит опекуну Виктории завтра, в положенное время, но решил не откладывать разговор, раз уж сама судьба свела их. Он попросил графа принять его, сославшись на неотложность и важность дела, и тот, пусть весьма неохотно и холодно, но пригласил нежданного гостя в дом.
 
И вот Джонатан стоит в кабинете Дантри, готовый выдвинуть свои требования.
Да-да, именно требования! И граф не посмеет ему отказать!
Скоро Виктория станет миссис Беркли и принесет ему приличное состояние, ведь он придумал прекрасный план — и воплотил его в жизнь. И теперь ему осталось лишь пожинать плоды.
***
Идея, как получить Викторию, посетила Беркли во время его путешествия, в котором он как раз и пытался ее забыть.
Прямо перед его отъездом Бенедикт Кэрри, граф Дантри, написал завещание и оставил его на хранение своему поверенному. Джонатан, естественно, знал содержание документа.
За неимением других наследников, двоюродный брат графа Сесил Ридли наследовал титул и фамильный особняк в Эссексе. Но то была лишь малая часть богатства; львиная же доля состояния Дантри переходила к Виктории. После смерти отца и по достижении двадцати одного года мисс Виже ежегодно должна получать две тысячи фунтов. Она так же становилась хозяйкой дома в Лондоне и единовременно получала двадцать тысяч фунтов стерлингов. Но, до момента достижения Викторией совершеннолетия, о ней и о состоянии Дантри должен позаботиться опекун.
Но кто станет опекуном Виктории, если ее отец умрет? Ее ближайший родственник Сесил Ридли, или ее муж. Но Виктория пока не вышла замуж. Об этом Джонатану в каждом письме сообщала сестра, по его же просьбе.
Значит, опекуном станет Сесил Ридли. Но ему абсолютно не выгодно, чтобы Виктория получила столь богатое наследство. Ведь, если бы не завещание, девушка не имела бы права наследования: все бы перешло к кузену ее отца.
И в голове Беркли сложился четкий план действий.
Во-первых, он инкогнито вернулся в Лондон и забрал завещание графа из конторы.
Во-вторых, Беркли нанял убийцу. Самая трудная часть плана оказалась легче, чем он предполагал. Один человек задолжал ему большие деньги. И этот тип, не слишком отягощенный принципами морали, легко согласился убить графа Дантри в счет погашения долга.
Беркли знал о том, что отец Виктории любил кататься по утрам верхом в Гайд-парке; и, как выяснилось, этой привычке он не изменил. Убийца должен был покончить с Бенедиктом во время конной прогулки; но все получилось много лучше, чем планировал Джонатан.
Нанятый Беркли человек подкараулил Бенедикта в Гайд-парке. Граф далеко ускакал от сопровождающего его грума и оказался один на дорожке; стояло раннее утро, и поблизости не было гуляющих.
Убийца, притаившийся в кустах, выстрелил, но промахнулся. Лошадь графа испугалась громкого звука и резко дернулась в сторону. Наездник не удержался в седле, упал и сломал себе шею. Свидетелей преступления не оказалось; власти решили, что это был несчастный случай, и расследование проводить не стали.
Все шло хорошо. И теперь, чтобы прийти к финишу и получить столь долгожданный приз, Джонатану оставалось договориться с новоиспеченным графом Дантри. Он сделает ему щедрое предложение, от которого тот не сможет отказаться.
Но предусмотрительный юрист решил выждать месяца два, чтобы его никоим образом не связали с гибелью клиента. А за это время Сесил Ридли узнает, что такое богатство брата: тогда ему труднее будет отказаться от него и легче принять предложение Беркли.
Джонатан уехал из Лондона и снова вернулся сегодня утром уже официально. Завтра он собирался нанести визит графу Дантри, но случайная встреча немного ускорила это событие.
Сейчас Беркли чувствовал себя как никогда уверенно. Его нисколько не задевали ни грубое обращение, ни недовольные взгляды графа. Этот высохший старик с отвратительным голосом был ему неприятен, и Джонатану хотелось сбить с него спесь.
— Как я уже сказал, у меня к вам весьма важное дело, ваше сиятельство. И в ваших же интересах, чтобы о нашем разговоре никто не узнал, — предупредил Беркли, но Дантри снова его перебил: