Полёт мотылька (СИ)

Он соглашается, и уже через полчаса мы прогуливаемая по тропинке вдоль широких лесов. Наконец-то за долгие дни в заточении я ощущаю привкус лета, благодаря запаху трав и разогретой солнцем древесины. Закрываю глаза, вдыхаю ароматы лета и представляю чудесные времена в Эз. На душе становится хорошо-хорошо и, чувствую, как на лице моем рисуется долгожданная улыбка.
— Давно не видел, как ты улыбаешься, — возвращает меня к реальности голос Альберта.
Считаю про себя до трех, чтобы успокоится и не съязвить ему на этот счёт, а после открываю глаза.
— О чем ты думаешь? — интересуется с особым любопытством.
— Ни о чем, просто наслаждаюсь природой. Давно не бывала на улице, — говорю частичную правду.
Он останавливает меня, поворачивает к себе лицом и нежно прикасается двумя руками моего лица. Все внутри сжимается. Я не готова к тому, что он хочет сделать, поэтому опережаю его:
— Ты оказался прав, — вырывается из уст.
— О чем ты?
— О родителях. Я не смогла тогда их опозорить, отказавшись от побега, не смогу и сейчас. Их счастье очень важно для меня!
— А мне важно твоё счастье.
Хочется рассмеяться прямо в лицо и спросить его: «Если важно, тогда почему ты делаешь все, чтобы сделать меня несчастной?», но я молчу. Не хочу снова ссориться. Это не поможет.
— И я сделаю все, чтобы сделать тебя счастливой. Хоть и не сейчас, — обнимает и крепко прижимает к груди.
Сначала думаю аккуратно вырваться из его объятий, а потом решаю действовать более решительно и обнимаю его в ответ. Замечаю, как от моего прикосновения, его тело тает в умиротворении. И я начинаю чувствовать себя очень низко даже для самой себя, ведь по сути, я сейчас играю его чувствами.
Он первый отпускает меня, и мы молча продолжаем нашу прогулку. Хочется развернуться и сбежать отсюда, от него, но понимаю, что я взаперти и мне никуда сейчас деться.
— Какие ты любишь цветы? Мне кажется, розы тебе не нравятся.
Удивляюсь такой инициативе, но решаю подыгрывать ему:
— Тюльпаны — говорю первые попавшиеся цветы, к которым не испытываю никаких негативных эмоций.
Не могу сказать ему о ромашках. Боюсь, что он решит подарить мне их, ведь они стали для меня символом наших чувств с Давидом и очернять их Альбертом я не хочу.
Позже мы возвращаемся домой. Альберт удобно устраивается на диване и предлагает мне присоединиться к нему. Соглашаюсь и сажусь рядом. Время рядом с ним тянется очень долго, тем более за просмотром фантастического фильма, где роботы порабощают людей. Ужасное времяпрепровождение.
В этот день, как и в последующие, Альберт решает оставаться со мной. Однако, с лёгкостью соглашается спать на диване в гостиной. Ведет он себя достойно и крайне редко пристает с поцелуями, от которых, увы, мне не скрыться. За эти дни он расслабляется и перестаёт видеть во мне угрозу, и это безгранично радует меня, ведь я прикладываю к этому массу усилий.
И вот, наступает день, когда врач, наконец-таки, выписывает мне снотворное от моей мнимой бессонницы, и я решаю действовать. Готовя ужин, подсыпаю в порции Альберта прописанную норму снотворного, чтобы без лишних проблем выкрасть его телефон. Мужчина ничего не подозревает и спокойно вместе со мной ужинает.
Общаемся мы легко, и я стараюсь чаще улыбаться, задабривая его этим. Он хороший человек, и жаль, что все складывается так, что теперь мне приходится делать плохие вещи по отношению к нему. Меня отвлекает мелодия звонящего телефона. Такая мелодия раньше стояла на черно-белых Nokia, и этот звук возвращает меня в далекое прошлое, где такими телефонами пользовались мои родители.
Удивляюсь, откуда сейчас в этом доме мог появится такой телефон, но, как только Альберт резко встаёт и выходит из кухни, понимаю, что у него есть второй телефон. И раз уж за эти дни я его не видела, значит он его скрывает. И это интригует меня.
Как только мужчина засыпает, и я убеждаюсь, что спит он крепко, я начинаю искать не только его смартфон, но и второй телефон. На поиски второго я трачу чуть больше десяти минут, но в итоге нахожу его. Разблокировав с помощью пальца Альберта смартфон я бросаюсь звонить маме. Но раз за разом абонент не отвечает, и только тогда я замечаю, что на часах уже два часа ночи и сильно расстраиваюсь.
 
На навороченном телефоне не нахожу ничего интересного и приступаю к более простенькому устройству. Понимаю, что это одноразовый телефон, как и номер, так как в нем присутствуют лишь два абонента, но только с одним из них есть небольшая переписка:
— Я с Амели, что нужно? — пишет Альберт неизвестному неделей ранее.
— Что если снова запугать этого гада? Почему расследование вообще возобновилось?! Позвони мне сразу, как освободишься!
— Мы что-нибудь придумаем, успокойся!
— Успокоится? Ты помешался на своей благоверной, и сомневаюсь, что ты позволишь отцу второй раз помочь мне!
На этом переписка обрывается, а после начинаются лишь непонятные буквы и цифры. Предполагаю, что какой-то шифр, но это мало волнует меня, ведь даже эти несколько сообщений настораживают меня. Все кажется подозрительным: одноразовый телефон, номера, переписки, связанные со мной и разговор о расследовании, а так же разговор Альберта с отцом.
Я пытаюсь все собрать воедино, но понимаю, что не могу это сделать обрывками фраз.
Решаю написать сообщение маме и предупредить её:
«Мамочка, это я, Амели. Не знаю, что сказал вам Альберт, но уверена, что неправду. Он держит меня в непонятном домике в лесу уже пару недель. Я делаю все, чтобы усыпить его бдительность и вернуться домой. Но меня встревожил его разговор с дядь Вартаном и переписка с неизвестным братом. Пожалуйста, пусть папа проверит их, мне кажется, они что-то замышляют.
Не звони и не пиши сюда, так как я тайно выкрала телефон. Если Альберт узнает, то взбеситься не на шутку. Я вас очень всех люблю, скоро увидимся!»
Отправив сообщение, сразу удаляю его, так же, как и все остальное, что может указать на то, что я пользовалась телефоном.
К счастью, на следующий день все идёт своим чередом, и Альберт ничего не подозревает. Мои родители не звонят ему, и это радует. Но я надеюсь, что они восприняли мои слова всерьёз, и сейчас папа проверяет на порядочность людей, с которыми мы однажды сроднились. Ещё два дня всё протекает в спокойном ритме, меняется лишь то, что Альберт вновь начинает выезжать в город и возвращается только за полночь весь на иголках. Не трогаю его, но тревожусь, что могло что-то произойти.
И вот наступает третья ночь. В комнату бесцеремонно врывается Альберт, и я резко просыпаюсь от страха.
— Вставай, — нервно произносит он, и открывает шкаф, где лежит небольшое количество моей одежды.
— Зачем? — спросонья не понимаю, что происходит.
— Мы уезжаем.
— Возвращаемся домой? — наивно предполагаю я.
— Нет, улетаем из страны, — произносит на автомате и продолжает собирать мои вещи в небольшую сумку.
— Что? — вскакиваю с постели. — Почему?
— Собирайся без лишних вопросов.
Я в страхе подхожу к мужчине и хватаю его за руку, желая остановить хотя бы на минуту.
— Альберт! — повышаю слегка голос, желая докричаться до его затуманенного разума. — Скажи, что происходит? Как я могу улететь, не позвонив родителям!
— Забудь о них.
— Ч-что? — меня передёргивает от его слов и я ошарашено смотрю ему прямо в глаза.
— Ты не будешь с ними пока что общаться.
— Почему? — еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать.
Понимаю, что что-то произошло, и, возможно, он что-то натворил, от чего меня бросает в холодный пот.
— Так надо. Придёт время, и я позволю тебе позвонить им.
— Зачем? Зачем ты отбираешь у меня всё?! — начинаю истерично плакать. — Я соскучилась по ним. Соскучилась по своей семье!
— Я твоя семья! И ты будешь рядом со мной!
Набрасываюсь на него с кулаками, в надежде покалечить его так же, как он калечит меня изнутри.
— Ненавижу тебя, Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У! — кричу, что есть сил, сквозь слезы.