Сказка старого эльфийского замка (СИ)

— Так может тебе рассказать отцу, что ты тоже маг? Он, думаю, оценит. А то у твоих старших братьев, как я знаю, Дара нет, — спросила мальчика Лисса. Понятно, что она на герцогскую чету и смотреть теперь не могла без злости, но ребенку-то они все-таки родители. Может у них, что и наладится в отношениях, если узнается, что тот сильный маг. Но додумать свою благую мысль она не успела, Арин ее перебил:
— Что ты! Не вздумай проговориться! А то погубишь меня точно — помру я, — и как умудренный тяжелым опытом старичок, печально покивал головой.
— Почему?! Ничего не понимаю! — воскликнула в ответ Лисса.
— Знаешь… я сам хотел отцу рассказать… раньше. Все готовился, думал — вот научусь еще чему-нибудь и сразу ему откроюсь. А три года назад узнал такое! Прямо даже не знаю, как рассказать… хотя, наверное, это уже всем известно, раз он сумел даже эльфийских мертвяков из могил поднять и в бой повести. Он, отец мой, несколько зим назад где-то взял Книгу черных заклятий и такое волшебство стал творить… что даже его некромантия, к которой он склонен, бела — белешенька против такого кажется! Он научился отнимать Дар у других магов! Главное чтоб хотя бы чуть слабее него были. И ведь каждый раз он-то сам сильнее делается! Уж не знаю, у скольки он отнял, я видел двоих. Того первого — слабого совсем, три зимы назад, и этого — глупого молодого, Смирна кажется, что при нем последний год находился. Он его из Академии увел, с последнего курса. Смирн деревенский был, но Дар имел не мелкий и его учиться приняли. Так вот, понимаешь, когда у мага, пользующего магию не один год, отбирают Дар… не запечатывают, а именно отбирают, то он умирает в течение нескольких дней после этого в страшных мучениях! Я видел своими глазами! Не все, конечно… не смог все… Смирн вон до сих пор где-то под нами — в подземелье, помирает. Его отец опустошил этим утром — по приезду. Видно много Силы потратил на эльфийских мертвяков. Вот я и боюсь, что он может и на мой Дар позариться. Отобрать, это ж не убить… помру-то я потом сам и ему за это ничего не будет…
Во время всего последнего рассказа мальчик жался к ней, как будто непроизвольно искал защиты, и Лисса, так же машинально, подбадривающие гладила его по спине. Он вздрагивал то и дело у нее под рукой, выдавая рваные фразы. Когда после последних слов повисла гнетущая тишина, девушка поспешила прервать ее, а заодно и заверить испуганного ребека, что она ни в коем случае его секрета не выдаст:
— Я буду молчать, Арин. За меня не бойся. Вот только не пойму, ты постоянно говоришь: «— Я видел, я слышал». Откуда? Я понимаю, что зимы до пятой детей обычно не остерегаются и могут какие-то разговоры, не предназначенные для чужих ушей, вести и в их присутствии. Но ты-то давно перерос этот возраст!
— А все оттуда! Я случайно обнаружил в библиотеке бумаги о постройке этого замка. Рабочие записи гномьего архитектора, как я понял, — махнул мальчик рукой на дыру потайного хода в углу. — Я не думаю, что кто-то в курсе, что они существуют. Даже отец с матерью о них, наверное, не в курсе — я не видел, ни разу, чтоб они пользовались ходами. Да им и незачем. В замке чужих никогда не бывает, и подслушивать им некого. Да и сами они наезжают сюда редко, как я уже говорил. Братья точно не в курсе, а вот мне в самый раз. Цитадель-то строили гномы под заказ. А у них толи традиция, толи, вообще, непреложное правило все строение обустраивать ходами. Стены толстые, так что к каждой комнате есть такой проход. Вот я и слушаю, и гляжу. А болтают много — и наши слуги, и те, что в разъездах — которые родителей сопровождают, а уж сами они сколько разговоров ведут! Я, например, давно в курсе, что они затевали. И про эльфийских мертвяков знаю, и про то, как на твоего жениха покушение устраивали. И то, что на трон хотят посадить Гарета — старшего из моих братьев, и отца Архимагом сделать, чтоб он правил за него. Но, знаешь, братик-то тоже не дурак, он пока послушным прикидывается, но, думаю, если б у них получилось его королем сделать, то он бы тогда свою игру начал — уже против родителей. Как в свое время и они с дедом поступили. Это ж он все начал, когда понял, что у сына Дар имеется. В общем, много чего я слышал… экономка вон наша мужу изменяет с молодым стражем, а муж ее — он старший над дворовыми слугами, тоже таясь и не догадываясь, что уже сам с рогами, в деревню к девкам похаживает. А кухарка, особенно когда господ в замке нет, бывает, что в приходной книге стоимость завышает на продукты, которые в соседней деревне покупает, а разницу с сенешалем делит.
 
Мальчик о подглядывании и подслушивании говорил так, как будто и не догадывался, что занимается недостойным герцогского сына делом. А как бы даже с гордостью. Впрочем, возможно, что ребенок и правда не понимал этого, живя без должного воспитания запертым в замке. Лиссе опять стало его жалко, и она, не найдя в себе сил выговаривать за недостойное поведение, завела разговор о более насущном — о том, что во время его рассказа пришло ей в голову и теперь требовало выхода.
— Арин, подожди, ты мне лучше скажи, а есть в замке подземные ходы ведущие наружу?
Мальчик пораженно воззрился на нее:
— Ты хочешь сбежать отсюда?!
— Да. Или ты думаешь мне нравиться находиться в заточении? Ты же умнее многих взрослых, начитанней, неужели не понимаешь, что могут со мной сделать, когда под стены Цитадели встанут войска?
Мальчик немного отстранился и серьезно взглянул на нее — и, правда, как взрослый:
— Да, я понимаю. Только как-то не задумывался. Был так рад, что ты здесь появилась и тоже ненавидишь моих родителей. На данный момент я знаю о четырех ходах, ведущих наружу, — но не успела Лисса обрадоваться сказанному, как он ее разочаровал, — но это официальные и они хорошо охраняются. Ты там не пройдешь. Но ты не расстраивайся пока, — он погладил ее ладошкой по щеке, — мы знаем, что замок строили гномы. А они ничего не делают просто так, и часто есть еще скрытых десяток ходов. Я читал про такое.
— Не надо десять, найди один! Арин, миленький, прошу! — взмолилась Лисса, вдруг почуяв надежду, но такую зыбкую, что опять испугалась.
— Найду. Даю слово. Но… с одним условием… ты заберешь меня с собой!
Что могла на это ответить девушка? Только молча согласно кивнуть.
После этого они сидели, обнявшись под меховым плащом, более тяжелых разговоров не заводя. Лисса, по просьбе мальчика, рассказала ему о своей жизни в старом эльфийском замке, который последние годы был ей домом. Арин охал, восторгался и, не скрываясь, завидовал, высказывая надежду, что когда они сбегут из Цитадели, девушка пригласит его погостить в Силвале. Лисса клятвенно заверяла его, что не только пригласит, но и позволит пожить там столько сколько он захочет.
Так прошло еще с пару часов, а потом мальчик стал собираться на выход. Ему положено было присутствовать на вечерней трапезе за общим столом и, чтоб его не хватились, ему следовало уже поторапливаться. Да и Лиссе должны были принести еду с минуту на минуту.
Остерегаясь оборотня, они тщательно сбрызнули духами и шкуру, расстеленную на кровати, на которой сидели, и стену с двигающейся стеной, и створку окна, за которую брался мальчик. Пахло теперь в камере, как в весеннем ночном лесу — свежестью, влажным мхом и только что распустившимися ландышами. И не успели они закончить с этим делом и убедиться в нужном результате, как раздался вполне ожидаемый скрип открываемой решетчатой двери. Мальчик чмокнул Лиссу в щеку и нырнул в чернеющий проход, а девушка кинулась зажигать свечу — полная темень за окном грозила погрузить комнату в ночную мглу, поскольку маленькие огоньки, освещавшие весь день мрачное помещение, скрылись вслед за хозяином.
 
А утро наступило рано. Вернее, утро Лиссы. И пришло оно не со скрипом решетчатой двери коридора, а с шорохом камней открываемого подземного хода.
Не успела девушка и глаз открыть, а Арин уже тряс ее за плечо и испуганно твердил:
— Вставай Лисса, ну, вставай же! У стен Цитадели королевские войска. Вставай, Лисса!