220 вольт (СИ)
– Да нет, просто неожиданно как-то, – ответил я, отодвигая стул и усаживаясь за стол. – А что, какой режим работы тут у столовой? А то нарушать распорядок – это последнее дело.
Оказалось, что пожрать тут можно практически круглосуточно. Понятно, что ночью разносолов не жди, но взамен разрешено самообслуживание из выставляемых на стол остатков. А так приходи в любое время, покормят чем есть. Ну неправильно же, когда тот же доктор будет останавливать операцию ради обеда. Да и питаются тут не все: некоторые предпочитают принести из дома что-нибудь повкуснее больничной еды.
Поев, мы составили тарелки на выступающий из окошка в стенке металлический конвейер. «Новинка! Посудомоечная машина! Одна женщина с ее помощью моет двести комплектов посуды меньше, чем за час» – с гордостью отрекомендовал агрегат Михаил. Я заинтересовался и попросил рассказать принцип работы.
Дальше за конвейером был еще один, но с такими металлическими рожками, которые держали тарелки вертикально. Работница кухни расставляла посуду, затем большим колесом заставляла двигаться конвейер. Тот через болтающиеся полосы резины завозил грязную посуду в мойку, где струи воды с разных сторон смывали остатки еды. Ну, а пока одна порция посуды мылась, с другой стороны мойки надо было собрать уже чистую и разложить ее по стопкам.
Еще раз восхитившись человеческим гением, я попросил Михаила прикинуть совместно завтрашний план работ. Ну, а чего ждать-то… Но тут меня ждал облом. Самой главной в больнице после главврача была «Главная Медицинская Сестра». Вот именно так, каждое слово с большой буквы, произнес Михаил. И именно она рулила всем: от смены постельного белья до расписания операций.
– Эээ, это такая женсчина, – внезапно у него прорезался акцент, – она такая… Спортсмэнка, красавица…
– Комсомолка? – попробовал продолжить я.
– Не, уже член партии, – не понял моего прикола Михаил. – Но такой красивый, что прямо умереть и не встать. И строгая, что поперек слова не скажи. Но в то же время и справедливая. Мечта мужчины!
– Так раз мечта, то чего замуж не позовешь? – улыбнулся я.
– Звал. Но она, как мужа в войну потеряла, так всем отворот дает, – поведали мне. – Но это не мэшает нам всем ей любоваться, – внезапно снова подтвердил свои кавказские корни Михаил.
– Ладно, пошли, представишь ей меня…
Но представление не случилось. Как нам поведала первая же перехваченная медсестра, она с главврачом уехала на какую-то тусовку в райком или горком.
– Ну, значит завтра познакомитесь, – поглядев на часы, резюмировал Михаил. – Рабочий день на сегодня у нас исчерпан, поэтому предлагаю переместиться в наш пункт постоянной дислокации, где и предаться вечернему отдыху.
На этот раз я двигался гораздо уверенней. Уже поняв основной принцип организации лестниц и переходов, я довольно быстро довел нас до подвала поликлиники, где было мое новое место жительства.
* * *– За такой хороший день по чуть-чуть будешь? – хитро улыбнувшись, Михаил достал откуда-то бутылку с дымчато-сизым содержимым. – Врачи рекомендуют по пятьдесят грамм вечером.
– Так то про коньяк говорилось вроде, а это…, – я вытащил скомканную газету, служившую пробкой и нюхнул. В нос шибанул запах сивухи, – точно не коньяк. Может, тут чаю раздобыть можно?
– Неужели не пьешь? – удивился завхоз, снова пряча куда-то бутылку.
– Почему это не пью? – немного обиделся я. – Пью. Но не водку и уж точно не самогон. Пиво там, например, очень уважаю. Вино не очень.
– Вах, хорошо-то как! – откровенно радуясь, потер руки завхоз. – А то у нас прямо беда в борьбе с алкоголизмом среди сотрудников какая-то. Все время проигрываем.
Оказалось, что и тут был свой кухонный закуток. Пара табуреток, маленький стол с электрической плиткой и бак с крантиком. Налив из бака в чайник воды, Михаил включил плитку в розетку и поставил на нее чайник.
– Вот ты специалист, скажи, почему когда плитку включаем, то паленым чрез некоторое время начинает пахнуть? Я чайник нюхал, он чистый. И плитка тоже чистая.
Я принюхался. И в самом деле начало пахнуть паленым.
– У нас еще все время какие-то пробки вылетали раньше, пока прежний слесарь что-то не сделал с ними, – тем временем продолжал Михаил.
Кажется, я уже начал понимать, в чем тут дело. Проследив глазами путь проводки, я уперся взглядом в небольшой щиток под потолком, из которого торчали два белых цилиндра.
Взяв табуретку, я подошел с ней к щитку и, поставив, взгромоздился на нее. Паленым тут уже просто воняло. Рассмотрев цилиндрики, я увидел намотанную на них проволоку, которая уходила внутрь. Какие древние предохранители, я такие только раньше на картинках видел. И такой же классический «жучок» на них.
– Михаил, выключай там давай, – обернувшись, произнес я.
– Да я уже, чайник-то вскипел, – ответил он.
– В общем, паленым пахнут провода, плитка слишком сильная для них. Ваш прежний слесарь вместо предохранителей поставил проволоку, чтобы их не менять. Еще чуть-чуть и проводка вспыхнет, – вернувшись, начал объяснять ситуацию я. – Тебе пока везло, что чайник вскипал раньше, чем проводка достаточно нагреется. Так что рано или поздно был бы пожар.
– А что же делать?
– Ну, во-первых, либо прекращать прием пищи в неуставных местах… – начал я размешивать чай в кружке.
– Либо…? – заинтересовался он.
– Либо обеспечить присутствующего здесь специалиста необходимыми инструментами и материалами, – я хлюпнув, попробовал чай. – Ибо этот специалист тоже любит всякую неуставщину и не препятствует ей, ежели она всем на пользу.
– Ты служил! – невесть чему обрадовался Михаил, – завтра все тебе покажу и обеспечу. Ведь это моя первейшая должностная обязанность, – улыбнувшись, он поднял указательный палец вверх.
– Тогда мы точно сработаемся, – заключил я, обсасывая кусочек сахара. – Потому что если ваш начальник говорит: «Мы с вами не сработаемся», то первым делом необходимо постараться его уговорить не увольняться.
«Если не преуспею в электриках, уйду в артисты разговорного жанра», – решил я, глядя на откровенно ржущего завхоза.
Глава 4
По пути в кабинет самой главной медсестры я решил сразу определить границы дозволенного.
– Михаил, слушай, а как тебя по отчеству? – начал я.
– Александрович, а чего это ты? – насторожился он.
– Ну вдруг потребуется позвать при посторонних, а ты все-таки начальство, субординация, понимать надо.
– А, ты про это. Тогда ладно, хотя я до сих пор не могу привыкнуть, что я уже не Мишка, не всегда откликаюсь.
– Еще вопрос: какие у нас есть лимиты на всякое? Ну там если провод мне потребуется заменить или ту же лампочку. Надо какое-нибудь требование писать или еще что?
– О, братец, я же тебе вчера не рассказал. Больница наша крупнейшая, а Василь Василич очень уважаемый человек. Поэтому с обеспечением у нас почти проблем нет. Более того, к нам привозятся и испытываются многие медицинские новинки. Вон, к примеру та лампочка, которой ты медсестру пугал, она поставлена у нас самим изобретателем, товарищем Ф… – тут он запнулся – вот ведь голова дырявая, забыл. Но потом вспомню, расскажу. Он еще сталинскую премию за нее получил. Голова!
– В общем – продолжал он, свернув на очередной лестничный пролет – у нас с фондами все хорошо, много новинок, так что скучать не приходится. Я тебе потом покажу, где записывать про взятое и ключ дам, бери сколько надо, главное, чтобы все работало.
Странно, какой изобретатель? Вроде люминесцентные лампы точно раньше 51-го года изобрели. Но ладно, раз не придется крохоборить, то за одно это уже стоить благодарить то или тех, что забросили меня сюда.
Наконец, мы добрались до логова этой самой главнющей медсестры. В принципе близость главы всех сестер можно было понять уже только по косвенным признакам. Все медсестры шли с таким целеустремленным и сосредоточенным видом, что глядя на них, легко можно было поверить, что мир спасают. Ну или хотя бы какую-нибудь страну покрупнее. Завхоз тоже замолчал и подобрался, согнав все складки на кителе за спину.