Ушастый призрак (СИ)

Парень вгляделся в документы. Антон подсветил фонариком, с трудом сдерживая бешенство. От такого голимого криминала он за семь лет успел отвыкнуть.
— Это незаконно. Мой наниматель опротестует эту сделку в суде.
— Флаг в руки, — сердечно посоветовал Понашевский, — а теперь разворачивайте оглобли и до ближайшего отделения. Будем протоколировать. И даже не надейтесь прорваться с боем, видеорегистраторы все пишут, свидетелей полно. Погуглить вам погодку на северах? На ближайшие пять — семь лет...
Обратно ехали чуть ли не с песнями. По автобусам гуляли термосы с чаем и спешно напластанные бутерброды.
Петр смотрел на эти народные гуляния с понимающей улыбкой.
— Сонька — брейн! Мегамозг, — поделился Багров. — Мы вчера скоренько задним числом оформили продажу всего товара мне, увеличив цену на рубль.
— С банки?
— С партии.
— То есть, твоя прибыль... два рубля?
— Да пофиг вообще, для суда неважно, хоть три копейки. Главное, что по факту, она имеется. Значит, происходит не сокрытие товара от контролирующих органов, а увеличение цепочки посредников с целью получения прибыли — ее можно хоть отсюда до Луны тянуть, если получится, это полностью законно и, кстати, пол-России этим занимается. Так что никого мы не удивили.
— А этот, на черном моторе, выходит, не сообразил?
— Да торопился он, как таракан на горящем корабле. Глянул мельком на печать — вроде похоже. Еще бы они не были похожи! Мы с Пашкой, специально, такой дизайн заказывали. Чтобы вот вообще, ни одной буквой не оно, а с первого взгляда не отличить.
Лысый давно пришел в себя, узнал радостную новость о том, что им всем дают жилье от МВД: немного тесное, но зато очень хорошо охраняемое. И за свет, воду, газ платить не надо. И даже адвокат будет предоставлен бесплатно — но как-то не сильно воодушевился.
Водитель слушал длинный матерный монолог, стараясь запомнить некоторые обороты, и был на седьмом небе от того, что к нему у ограбленных ребят никаких претензий не было. Адрес склада он запомнил на всю оставшуюся жизнь и поклялся здоровьем "Скании", что впредь, забирая оттуда груз, проверит с лупой каждую букву.
Способ возвращения собственности произвел на него сильное впечатление. Так уже лет двадцать никто не развлекался. Выходит, не забыли...
Ульрих Кениг проводил время более чем приятно, смотрел из панорамного окна арендованного пентхауса на текущую внизу реку света и дегустировал итальянское красное вино.
Звонок выбил его из созерцательного настроения. Но, увидев номер, Ульрих решил ответить — эту информацию он ждал.
— Мы пробили фото этого типа по картотеке. В том числе и по картотеке Интерпола.
— Что на него есть?
— Ничего. Абсолютно.
— Чист, как младенец? Бросьте, такого не бывает.
— Мы его вообще не обнаружили, ни по одну сторону закона. Он не грабил, его не грабили. Не состоял, не првлекался... даже на парковке никого не поцарапал. Его просто нет. Человек — призрак.
— Надеюсь, — голос Ульриха похолодел, — вы догадались провести расширенный поиск. По гражданским базам.
— Как только первый ничего не дал. Патрон, я не шучу — этого типа не существует в природе. У него даже паспорта нет.
— Секретная служба? Но к базе ФСБ у нас доступ тоже есть.
Его собеседник хохотнул:
— Патрон, у всех стран есть свои ниндзя. Просто японские и китайские уже спалились... Вы слушайте самое интересное. Новый сотрудник запустил поиск по библиотекам и архивам. Даже не знаю, на кой. Может не понял задание, а может просто сильно добросовестный. Или интуиция неплохая. В общем, мы нашли в архиве старых оцифрованных фото некоего Петра Лейбу.
— Еврея?
— Немца. Немного поляка. Из под Гданьска.
— Кто такой?
— Удивитесь, патрон. Он был... профессиональный революционер. Член партии РСДРП, подпольщик. Потом — красноармеец. Командир отряда ЧОН. Пропал без вести в девятнадцатом году примерно в тех краях, где вы сейчас.
Кениг поморщился:
 
— Очень интересно, но зачем мне этот экскурс в древнюю историю?
— Тот новичок, — голос в телефоне стал вдруг невероятно довольным, — он запустил компьютерную программу сличения фото. И она выдала результат — совпадение по девяносто семи параметрам.
— Потомок? Правнук?
— Патрон, вы не поняли. Девяносто семь параметров! Это невозможно. Если только этот его предок не размножался почкованием. Ну, или, как вариант — его не клонировали.
Нажав на кнопку сброса, Кениг уставился в окно. Собственное отражение — дикое изумление в комплекте с полной растерянностью настолько не понравилось Палачу Милосердия, что он отвернулся. И вслух спросил:
— Что, мать его за ногу, тут творится? Продолжение "Секретных материалов" снимают?
  
ГЛАВА 35
 
— И что, даже родителей не помнишь? — Соня смотрела с любопытством, но без унизительной жалости. Так, словно смерть, воскрешение и частичная потеря памяти были делам обычным... хоть и до жути интересным.
— Отца. Немного. Жили в городе. Сначала в доме, потом в мебелированных комнатах. Отец носил черный платок на шее, в знак траура. Значит, она умерла. И, раз я о ней вообще ничего не помню, умерла рано.
— Папа вырастил тебя один? Уважаю. — Она провела ладонью по его груди, погладила рваный, уродливый рубец на плече, — Это от чего?
— Нагайкой. Плетка такая с расплетенным кончиком. Так казаки специально делали, чтобы рассеять энергию удара и не травмировать коня. Так что — ерунда. Больно, но не опасно.
— Ну, тебя травмировали.
— Так я ж не конь.
— А здесь? — Сонина ладонь скользнула ниже и тонкий палец обвел уплотнение темного цвета. Петр еще не привык к тому, что эта женщина нисколько не боялась его, и от "боевых отметин" в обморок не падала, платочком не заслонялась. Ей было любопытно. И любопытства было на порядок больше, чем сочувствия несчастному водяному духу.
Правду сказать, когда ее небольшая, но неожиданно твердая ладошка вот так, неторопливо и со вкусом, исследовала его тело, черандак чувствовал себя каким угодно, только не бедным-несчастным.
— Это ножом. В Тифлисе.
— Что ты там делал? Отдыхал?
— Ссылку отбывал.
— На курорте? — Поразилась Соня.
— Курорт был в другом месте. А там, где ссыльных селили — нормальная деревня. Бедные и зажиточные, свой уклад. Банды в горах. Все, как везде. Как-то сцепились... Ну и порезали маленько. Ничего, не помер. Тогда — не помер.
С модельным бизнесом Петр был еще незнаком, так что ему и в голову не приходило стесняться своей белой, абсолютно не загорелой кожи, немного сутулых плеч, изрисованной плетью спины и крепкого, но без всяких "кубиков" живота.
Он считал себя обычным. И поражался тому, что такая красивая барышня — и с ним. И не боится, что отец скажет. Хотя, эта вообще ничего не боится. И никого.
— А почему у тебя отец — просто отец, а маму ты зовешь "мама Юля"?
— Потому что была вторая мама. Она умерла, давая мне жизнь. Это нельзя забывать. А второй папа — он просто отпустил свои сперматозоиды погулять без намордника, а потом исчез. Помнить его по имени — много чести. Да я его и не знала никогда. Так что папа у меня один, а мамы — две.
Она сказала это очень просто, так, словно не было в этом никакой беды. Выходит, и правда, не было.
— А где ты научился так говорить? — Она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.
— Так — это как? — С довольной улыбкой поинтересовался он. Об этом своем таланте он знал и ему было приятно, что Соня тоже оценила.
 
— Убедительно. Задушевно. Страстно. И так — словно с каждым отдельно. Никакого треска, никакого пафоса — все вроде по делу, но как будто это дело — главное в твоей жизни. И если не сделать его правильно... Все равно, что и не жил.
— Специально не учился. Слушал, как другие говорят. Смотрел, как другие слушают. Запоминал. Сначала не получалось. А потом вдруг понял, что меня тоже слушают. И верят.