Три розы

— Почему вы на меня так уставились? — требовательно спросила она.
Полицейские переглянулись и снова повернулись к ней. Дэвидсон поднял брови, что сделало его почему-то похожим на ягненка, но Морган сохранил каменное выражение лица. Женевьев показалось, что последние пять минут он даже не мигал.
— Я вас рассматривал, мисс, — признался Дэвидсон.
— Лучше бы вы этого не делали, — сухо сказала она. — Клянусь небом, вы заставите меня сознаться в преступлении, которого я не совершала, —я сознаюсь в чем угодно, лишь бы вы перестали сверлить меня глазами.
— Вы вспомнили? — спросил Морган. Что-то вроде улыбки тронуло уголки его губ, и он наконец стал похож на человека.
Женевьев почувствовала некоторое облегчение.
— Нет, — недоуменно ответила она. — А наверное, стоило бы. Знаете, как вы меня пугаете? Вы используете такие методы при допросах, да?
— Женевьев, что ты говоришь? — одернул ее Адам.
Дэвидсон расхохотался:
— Мисс, вы действительно играли роль Руби Лейт?
— Даймонд, — с усмешкой добавил Морган.
— Вы совершенно не того типа женщина, которую изображали, — заметил Дэвидсон.
Женевьев нахмурилась.
— А какого я типа?
— Более утонченного, — галантно ответил полицейский. — Вы леди, и сцена салуна не для вас.
— Я не собиралась выдавать себя за кого-то другого, по крайней мере у меня не было такой цели. Этот трюк придумал мистер Стипл. А тебе не следовало говорить им о том, что я выступала в салуне! — возмущенно воскликнула она, повернувшись к Адаму.
— Просто он рассказывал о своей первой встрече с Эзекиелом и упомянул салун, — заступился за него Дэвидсон.
— Уверяю вас, я не привьжла развлекать пьяную публику. Кроме того, пела я только церковные гимны.
— Вы и вправду заставили их рыдать? — поинтересовался Морган.
— Я вовсе к этому не стремилась.
Они расхохотались. Женевьев почувствовала еще большее раздражение. Дождавшись, пока стихнет смех, она холодно спросила, что же они все-таки намерены делать с Эзекиелом и его приспешниками.
Нортон коснулся ее руки.
— Насчет этого не волнуйтесь, маленькая леди.
Его снисходительный тон ей не понравился.
— Шериф, Эзекиел Джонс гонится за мной. Как же мне не волноваться — за себя и за Адама! Адам собирается проучить эту опасную и злобную троицу. Пожалуйста, перестань впиваться мне в плечо. Оставь его в покое, — быстро повторила она, взглянув на Адама. — Я не хочу, чтобы ты пострадал.
— Я уже принял решение, — непререкаемым тоном заявил он.
Женевьев сноса повернулась к полицейским.
— Ну? —потребовала она ответа.
— Что «ну»? — спросил Дэвидсон.
— Я жду, чтобы хоть один из вас сказал мистеру Клейборну, что он не вправе брать на себя функции служителя закона.
Морган пожал плечами.
— Он производит впечатление весьма решительного человека, мисс, и я не думаю, что смогу его переубедить. Я нисколько не осуждаю Адама за то, что он хочет разделаться с Джонсом. Если бы женщине, которую я люблю, кто-то угрожал, а тем более преследовал, то я и сам бы положил этому конец, будьте уверены.
Женевьев мысленно поправила его: Адам вовсе не любит ее, он помогает ей из чувства сострадания.
— Вот если бы Эзекиел кого-нибудь убил или был бы виновен в каком-то другом серьезном преступлении, тогда я мог бы поговорить с ним как следует, — продолжил Морган.
— Я не хочу, чтобы вы с ним разговаривали. Я хочу, чтобы вы посадили его. Если убийство, которое Эзекиел совершил, не было раскрыто, я выдвину против него другое обвинение.
— Например? — спросил шериф.
— Этот человек запер меня в моей комнате.
— Прошу прощения, мисс, но это утверждаете вы, а он вряд ли признается, — сказал шериф. — У вас есть хотя бы свидетели?
Видя, что она растерянно замолчала, Нортон разочарованно вздохнул.
— Чем скорее вы просмотрите плакаты преступников, тем лучше, — сказал Дэвидсон.
— Да, конечно, но я хочу, чтобы вы арестовали Эзекиела и его головорезов. Я с радостью дам их описание.
— Ну вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — пожаловался шериф. — Я же вам сразу объяснил: для их ареста должны быть основания.
 
— Какого рода? — спросила она.
С минуту Нортон обдумывал вопрос, потом сказал:
— Ну, допустим, один из них выстрелит в вас. Тогда мы можем арестовать его за покушение на жизнь.
— Понимаю, что огорчили вас, мисс, но закон есть закон, — с легкой усмешкой произнес Дэвидсон. — Возможно, мы смогли бы напугать его так сильно, что он отвяжется от вас, — добавил он.
— Надо поговорить с Райаном, пускай он перекинется словечком-другим с Эзекиелом, — сказал ему Морган. — Правда, он сейчас у доктора…
— А ты как думаешь?.. — спросила Женевьев, поворачиваясь в сторону Адама, и тут только обнаружила, что он исчез. — Господи, куда он подевался? — вскрикнула девушка и, прежде чем шериф смог ответить, вскочила и бросилась к двери.
— Он ушел несколько минут назад. Сядьте, мисс. Начните листать постеры. Вот самые последние, но если вы предполагаете, что Джонс совершил преступление несколько лет назад, я отведу вас в архив. Я храню все плакаты, которые получаю. Некоторые оказываются полезными и через десять лет.
— А пока вы будете их просматривать, мы с Морганом пойдем на телеграф и дадим пару телеграмм — попросим прислать кое-какую информацию, — добавил Дэвидсон. — Адам дал нам довольно точное описание этих типов, и я уверен, что скоро мы что-нибудь о них услышим. Так что ваше дело в надежных руках.
Женевьев посмотрела вслед уходящим полицейским, потом повернулась к шерифу:
— Мистер Стипл сказал мне, что в Миддлтоне три федеральных представителя. А где третий?
— Он есть, мисс. Морган и Дэвидсон его подчиненные, я слышал, как Морган обращался к нему по званию. Между прочим, он самый молодой из них.
— Его, случайно, зовут не Дэниел?
— Точно, — ответил Нортон. — Правда, я никогда его так не называл — только по званию или «сэр». И не собираюсь называть — Райан не из тех, кто располагает к дружбе. В городе многие боятся его, и я понимаю, почему Морган предложил, чтобы Райан поговорил с Эзекиелом Джонсом, или Генри Стивенсом, или как там его зовут на самом деле.
— Морган говорил, что Райан сейчас находится у доктора. Он что, болен?
— Да нет, он в доме доктора Гаррисона. Хочет посмотреть, выживет ли старина Люк Макфадден, наш единственный свидетель по недавнему делу. То, что началось как ограбление старого банка, закончилось страшной резней. Люк все видел через окно банка. Прежде чем сообщить нам, он рассказал Райану, что опознал главаря. Ясное дело, банковские служащие отнюдь не герои, к тому же безоружны, поэтому они уложили деньги так быстро, как только могли, и отдали их грабителям. Никто не сопротивлялся, никто даже не кричал, но как вы думаете, что натворили грабители? Фрэнк Холден, президент банка, получил шесть пуль в голову. Даже потолок был забрызган кровью.
Холодное, безжалостное преступление. Пятеро отличных парней, которых я называл друзьями, ни за что ни про что расстались с жизнью.
Женевьев почувствовала дурноту от этого рассказа.
— Бедные… — прошептала она. — Почему же их убили?
— Они были свидетелями, вот почему. Люк и Николс видели все.
— А что с другим? — спросила девушка взволнованно.
— Николсу пуля попала в голову, док сказал, что скорее всего он умер мгновенно.
— Надеюсь, полицейские поймают бандитов и засадят до конца жизни.
— Не пожалею, если их даже повесят, — сказал Hopтон — Теперь вы понимаете, почему Дэвидсон и Морган разрешили Адаму самому разобраться с Эзекиелом? Им предстоит изловить целую банду гангстеров. Полицейские работают день и ночь.
— Вы думаете, они найдут главаря?
— В этих горах больше сотни пещер, гангстеры могли засесть в любой. Но в конце концов их поймают, потому что они обязательно допустят какую-нибудь ошибку. В прошлом году пятеро уже отличились. Сообразительные, дьяволы: избегают Райана, а главарь всегда проверяет, не осталось ли свидетелей против него.