Три розы
— Оставь дверь открытой! Иначе ты меня не услышишь.
Он криво усмехнулся. Должно быть, Изабель Грант решила пошутить: она орала так, что ее наверняка было слышно на много миль окрест. От ее последних воплей у него до сих пор звон стоял в ушах. Но Дуглас промолчал. Бессмысленно спорить с женщиной, которая корчится от боли и вот-вот родит. И уж совсем смешно ожидать от нее разумного поведения, Надо просто соглашаться с любой дикостью, которую она несет, и спокойно делать свое дело. Дуглас отнес фарфоровую миску на кухоньку Изабель, взял стопку чистых полотенец и направился обратно. Проходя мимо камина, он вдруг осознал весь ужас ситуации: сейчас он должен будет принимать ребенка! Новорожденного! Пол поплыл у него перед глазами. Дуглас положил полотенца и прислонился к стене, потом сполз по ней и уселся на корточки.. Обхватив голову руками, он закрыл глаза, отчаянно пытаясь подготовиться к неизбежному.
Брат Коул научил его одному фокусу, с помощью которого можно выстрелить совершенно неожиданно. Коул говорил, что главное при этом — не думать, а броситься в предлагаемые судьбой обстоятельства как в омут, заранее вообразив себя победителем. Дуглас всегда считал рассуждения брата пустым сотрясением воздуха, но сейчас ему ничего не оставалось делать, как последовать его рекомендациям.
«Я могу это сделать. К черту, не могу я этого сделать! Нет, нет, я справлюсь с этим. Хорошо. Допустим, я стою перед таверной Томми в Хаммонде. Пять… нет, десять головорезов ждут, когда я войду. Выбора нет. Я должен войти. Я это знаю, и я готов. Мне известно, что все сволочи вооружены, курки на взводе. Но я могу с ними справиться. Пятерых уберу из левой руки, остальных — из правой. Прежде чем нырну в укрытие. Все пройдет легко и гладко, как глоток хорошего виски в горло. Да, я с ними отлично справлюсь».
Он глубоко вздохнул.
«Я уверен, что смогу принять ребенка»;
Но игра Коула не помогла. Дуглас почти задыхался от страха и начал судорожно хватать ртом воздух.
Изабель почувствовала приближение новых схваток. «Эти будут самыми мучительными», — мелькнуло у нее в голове, и, крепко зажмурившись, она приготовилась кричать и звать Дугласа, но тут до нее донесся какой-то необычный звук. Ей показалось, что она слышит чьи-то тяжелое дыхание, как будто человек пробежал длинную дистанцию. Неужели это Дуглас? Да нет, не может быть. Господи, неужели начались галлюцинации?
Отвлекшись от схваток, Изабель сперва не почувствовала сильной боли, но уже через несколько секунд боль отомстила ей. Изабель показалось, что тело ее раздирают огромные огненные клещи, и она издала душераздирающий вопль.
Дуглас подскочил к ней, обнял за плечи, приподнял и прижал к себе.
— Держись, милая. Просто держись, пока не прекратится.
Когда Изабель отпустило, она разрыдалась; потом все началось снова.
— Дуглас!.. Ребенок идет…
Она оказалась права. Через десять минут он держал на руках ее сына. У ребенка были длинные ручки и ножки, он выглядел смертельно бледным и худеньким. Дуглас испугался, что у младенца не хватит сил не только открыть глаза, но и вообще прожить на свете хотя бы день. Он дышал часто и неглубоко, а когда наконец подал голос, Дугласу показалось, что пропищал мышонок.
— С ребенком все в порядке?.. — прошептала она.
— Мальчик, Изабель. Я дам тебе его подержать, только сначала выкупаю. Он ужасно тощий, — предупредил он, — но я уверен: с ним все будет прекрасно.
Дуглас подумал, что, возможно, подает ей напрасную надежду. Честно говоря, он не понимал, как такое слабое создание может выжить. В больших руках Дугласа дитя вообще потерялось. Ребенок открывал и закрывал глаза, гримасничал. Господи, какие же крошечные пальчики у него на руках и на ногах, какие тоненькие! Дуглас, опасаясь сломать что-нибудь, осторожно приподнял новорожденного и опасливо прикоснулся подушечками пальцев к его груди Сердце билось. Но как, о Господи, это малюсенькое существо может быть таким полным совершенством? Удивительно, что оно вообще способно дышать. Однако ребенок Изабель Грант дышал. Значит, он жил.
Дуглас бережными и нежными движениями вымыл младенца и старательно запеленал. Красота Божьего творения вызывала у него благоговение. Теперь главное сохранить ему жизнь.
— Ты должен бороться за жизнь, маленький мужчина, — прошептал он дрогнувшим голосом.
— Ему помогут, — услышав его, отозвалась Изабель. — Сестры говорили, что каждому новорожденному Бог посылает ангела-хранителя.
— Очень надеюсь, что скоро он прилетит.
На ее измученном лице появилась слабая улыбка. Изабель подумала, что у ее сына уже есть ангел-хранитель: он стоит рядом с ней и держит его на руках.
Целый час Дуглас потратил на то, чтобы поудобнее устроить Изабель и ребенка. От колыбели, приготовленной покойным мужем Изабель, пришлось отказаться: дно вывалилось, едва Дуглас задел сооружение коленом. Грант сделал колыбель из гнилушки, но даже если бы дерево оказалось свежим, Дуглас все равно выкинул бы эту штуковину — внутри торчали гвозди длиной чуть ли не с ладонь. Дуглас даже вздрогнул, представив себе, что стало бы с младенцем, поранься он ржавым металлом.
Он слишком перенервничал и устал, чтобы сейчас что-то мастерить. Переодевшись в брюки из оленьей кожи, он пошел в спальню, вынул нижний ящик комода и выстелил его самыми мягкими полотенцами.
Когда он закончил все приготовления, Изабель уже крепко спала. Торжественность ее лица зачаровывала: Дуглас не мог отвести от нее глаз. Эта женщина красива и совершенна, как и ее новорожденный сын. Волосы разметались по подушке, золотые, словно у ангела… А совсем недавно она была настоящим дьяволам.
Дуглас осторожно перенес дитя к комоду и положил в импровизированную кроватку. На пороге спальни Изабель вдруг окликнула его.
Он поспешил к ней, забыв, что не совсем одет, — без рубашки и в полузастегнутых брюках; но сейчас его гораздо больше беспокоило, что она скажет. Может, не дай Господи, у нее усилилось кровотечение?
— Что-то не так? Ты не…
— Сядь рядом со мной. Я хочу знать правду. Я должна видеть твои глаза и убедиться, что ты не лжешь ради моего спокойствия. Ребенок выживет?
— Я надеюсь. Но честно говоря, не знаю.
— Он такой крошечный! Мне надо было его доносить.
— Ничего страшного. Просто ему надо набрать немного веса.
Изабель заметно успокоилась.
— Да, он окрепнет. Правда, он красивый? У него черные волосики, как у отца.
— Да, красивый.
Задав ему этот вопрос еще раз пять, она попросила:
— Принеси, пожалуйста, колыбель в спальню.
— Ею нельзя пользоваться. Она развалилась.
Похоже, Изабель ничуть не удивилась.
— А куда же ты положил ребенка?
— В комод.
— В комод?
Он указал на нижний ящик. Изабель чуть наклонилась, чтобы посмотреть, и, откинувшись на подушку, расхохоталась.
— А ты изобретательный!
— Практичный.
— Вот именно. Спасибо, Дуглас. Ты словно ответ на мои молитвы.
— Ну все, Изабель, тебе надо поспать.
— Но ты побудешь со мной хотя бы несколько минут? Пожалуйста…
Он привалился плечами к изголовью кровати, вытянув ноги поверх одеяла.
— Ты уже решила, как назовешь сына?
— Паркер, — сказала Изабель, — в честь его отца.
— Отлично.
Она услышала, как он зевнул. Дуглас устал и нуждается в отдыхе, а она задерживает его болтовней. Но Изабель так не хотелось отпускать его и даже на мгновение разрушать ту невидимую связь, которая возникла между ними. Они разделили чудо рождения, и теперь он ей ближе любого другого человека на свете. Муж понял бы ее, она в этом не сомневалась. Сейчас он смотрит с небес на них с сыном и улыбается.
Изабель снова подумала о Клейборне. Она собиралась спросить, где он намерен спать, когда раздалось тихое похрапывание. Она не стала будить Дугласа, а просто подвинулась поближе, вложила свою руку в его и крепко сжала.
И только потом заснула.
Глава 3
Дуглас отчетливо осознавал, что Изабель оказалась в настоящей ловушке. Если все, что она говорит, правда, а он не сомневался в этом ни секунды, то ее положение более чем серьезно — оно просто отчаянное.