Мой зверь безжалостный и нежный (СИ)

— Мне надо, чтобы ты убрал руку и ушёл.
— Мне ни одна баба не отказывала. И покрасивее тебя были. Какого хера ты тут корчишь кого-то из себя?
И вдруг он убрал руку от двери, но тут же притянул меня к себе за талию. Резко, грубо, порывисто. Второй рукой стиснул ягодицы.
— Или может, ты из тех, кто любит жесткач? Тогда мы споёмся…
Я оттолкнула его и саданула в пах. Пока он, согнувшись, скулил, открыла дверь и заскочила домой.
— Сука! — услышала из-за двери. — Ещё пожалеешь! Да наши на твоих занятиях только из-за меня вели себя прилично. Посмотришь, что теперь будет.
К счастью, ломиться он не стал. Ушёл. Я из окна видела. Но перенервничала — будь здоров. С некоторых пор я очень болезненно отношусь к таким вещам. Вот и сейчас еле себя успокоила. Решила, что завтра пойду к Павлу Константиновичу и всё доложу. Он ведь и сам говорил, чтобы обращалась к нему в случае чего.
Попробовала всё же почитать, но, видимо, из-за того, что разволновалась, никак не могла вникнуть в текст. По три раза перечитывала каждый абзац и смысла не улавливала. Тогда я погасила свет и легла спать. И буквально через пару минут в дверь постучали.
Я боялась, что это вернулся Алик, но это оказался Тарас.
— Что тебе? Ты вообще знаешь, сколько сейчас времени?
Однако потом я заметила, что Тарас весь какой-то взмыленный и на нервах, словно удирал от погони.
— Марина, извините, пойдемте со мной. Скорее!
— Куда?
— В эту… — Он тяжело дышал, наверное, и правда бежал. — В бильярдную. Мы там с парнями собираемся… И сегодня тоже. И этот пришёл… псих… Тимур. Не знаю, что с ним, но он как с цепи сорвался. У него этот… как его… нервный срыв… Сказал, что замочит всех… Его парни с трудом держат. Пойдемте скорее.
— Почему не позвали охранников? Или Павла Константиновича?
— Директора нет, он вечером уехал в город. А охранников позвали. И вас тоже надо. Этот псих никого же не слушает, а вас послушает.
— Ну, хорошо, сейчас. Жди здесь.
Я вернулась в дом, надела джинсы, футболку с длинным рукавом, затем закрыла дверь на замок, и вместе с Тарасом мы поспешили в другой конец лагеря.
В бильярдную я прежде как-то и не заглядывала, даже не знала, где она находится, поэтому вёл меня Тарас. На бегу он судорожно выкрикивал: скорее, он там с ума сошел и всё в таком духе. А я недоумевала. Сколько мы общались — Тимур никогда не выглядел неадекватным. Наоборот! Так с чего бы сейчас ему сходить с ума? Если только его не довели…
Мы подбежали к одноэтажному коттеджу, где, как я знала, был магазинчик и вот, значит, ещё бильярдная. Тарас распахнул дверь и заскочил внутрь. Я — следом.
Зал с виду оказался небольшим, на два стола. Возле одного толпились парни — Алик и ещё четверо. И… всё. Тимура здесь не было. И никаких следов недавней потасовки тоже не наблюдалось.
— О, какие у нас гости! — воскликнул кто-то из дружков Алика. Сам он просто стоял и смотрел на меня с кривой улыбочкой.
— Марина, а мы вас заждались.
Я повернулась к Тарасу.
— Это что значит?
— Тарасик — молодец, — похвалил его Алик и медленно двинулся ко мне.
Я развернулась к двери, но там уже стояли двое и всем своим видом показывали, что выпускать меня не собираются.
— Лучше отойдите, — обратилась я к ним, но они слушали только Рудковского.
— Не так быстро, — протянул Алик, подходя ко мне. — Мы тут соскучились по твоим занятиям. Вот сейчас отзанимаемся и отпустим.
— Только посмей, — отступила я.
Он противно рассмеялся, а потом вдруг сделал резкий выпад, схватил меня и оторвал от пола. А в следующую секунду закинул на бильярдный стол. Я хотела тут же спрыгнуть, но кто-то поймал меня за руки. Я попыталась отбиваться ногами и выкручиваться, но они тут же снова хватали.
— Держите ее крепче, — велел он.
— Это статья, идиоты! Лучше отпустите! Иначе всем вам потом не поздоровится.
Алик на все мои потуги и угрозы только смеялся, а потом резко оборвал смех, наклонился ко мне и стиснул мою шею рукой.
— Заткнись, сучка. Ещё никто мне…
Вдруг раздался грохот, будто кто-то выбил дверь. Повернуться и посмотреть я не могла, но увидела, что Алик тотчас переменился в лице. И руку свою гадкую от меня убрал.
 
— У нас тут закрытая вечеринка, — сказал он кому-то.
— Вечеринка закончилась. — Я узнала голос Тимура. — Отошли от неё.
Один из них отпустил мою руку, но второй всё ещё сжимал предплечье. А затем я услышала громкий треск, и сразу же все от меня отскочили. Даже Алик. Я спрыгнула со стола, повернулась на звук.
Тимур надвигался на них со сломанным кием в руке. Но я видела, что не кий их пугал, а его лицо, его взгляд… Взгляд человека, который способен на всё и который ни перед чем не остановится. Даже мне сделалось в этот миг не по себе.
— Всё, всё, — забормотал Алик. — Успокойся. Никто никого не трогает.
  
25
 
Тимур 
Всю эту неделю я на радость инструкторам не просто ходил на все их занятия, но ещё и выкладывался там по полной. Даже на пробежках, которые прежде игнорил.
— С чего ты вдруг решил заняться бегом? — спрашивал меня инструктор.
На глупые вопросы я не отвечаю. Да и что тут ответишь? Я сам не знал, нафиг мне всё это, с чего я так бешусь. Зачем рву жилы, будто на чемпионат мира готовлюсь. Почему не могу просто забить на всё. Понятно, что это из-за неё, только почему так?
Нет, сначала ни о чём таком я даже не думал. И мысли не допускал. Мы просто на этих её занятиях трепались о жизни. И мне было интересно. Одно то, как она сюда попала, — уже история на сотку. Да и помимо этого с ней ни разу не было скучно.
Хотя тут и не в скуке дело, а... да не знаю, в чём. Мне почему-то рядом с ней было… приятно. Я чувствовал какой-то интерес, азарт, легкое волнение. Наверное, поэтому изначально я и таскался на эти занятия. Еще и ждал, на время смотрел постоянно: у, только через три часа к ней, через полтора, через двадцать минут…
Вот тогда и надо было спохватиться. Да хотя бы задуматься, какого чёрта я отсчитываю часы. С чего меня вообще так тянет туда. Ну или нафига я поперся в библиотеку, взял Сатклиффа и Голдинга, и обе эти книги прочитал, как будто делать мне больше нечего. А всё почему? Потому что она сказала, что ей они понравились. Мне, кстати, тоже. Но не в этом дело. Я все эти дни думал о том, что она говорила, что она делала, думал о ней. Иногда даже ловил себя на том, что завис и сам себе улыбаюсь — это я вдруг вспоминал что-нибудь про неё.
Только я не понимал, почему, не отдавал отчёта, пока на последнем занятии… Я даже не знаю, что тогда произошло и с чего вдруг. Мы просто сидели на диване рядом, трепались как обычно, а потом она внезапно замолкла и смотрит на меня, а я — на неё. И чувствую, что пульс нарастает. Да что там, у меня сердце чуть через горло не выпрыгнуло. И во рту вмиг пересохло. Но это полбеды.
В тот момент меня вообще перемкнуло. Я смотрел на неё и больше ничего вокруг не видел. И до безумия хотел наклониться и поцеловать её. Ну и не только поцеловать, вообще коснуться, обнять, почувствовать её. Захотел так внезапно и остро, что даже не знаю, как удержался.
Она, слава богу, ничего не поняла. Потому что пришла же ещё на корт: почему, Тимур, ты больше не приходишь?
Да потому что рядом с тобой меня клинит. А я не хочу этого. Не хочу всей этой мути, от которой потом только всем плохо. Не хочу, чтобы кто-то влезал мне в душу. Не хочу быть зависимым.
Этого я ей, разумеется, не сказал. Просто отмахнулся. Ну и дёрнул от неё, кажется, к Гене. Тупо, конечно, но это вышло как-то само. 
Можно было бы её послать, тогда б она отстала. Тогда бы точно всё закончилось. И не зудело бы каждую минуту: может, всё-таки сходить к ней? Ещё один раз. Последний. Но послать её у меня язык не повернулся.
Вот и оставалось выжимать из себя все силы на тренировках, пока не начинало рябить в глазах. Зато дурь сразу отступала. И потом спал нормально, а не маялся ночами, думая, что она где-то тут рядом спит или не спит…