Болиголов (СИ)

— Ты поражаешь меня даже через тысячи лет нашего знакомства, — Вернер послал Блаж личное сообщение, которое сейчас невозможно было услышать иначе.
— Не хотела раскрывать свои козыри и не раскрыла бы, если бы не этот парад планет из обстоятельств. Думаю, этот Балда не такой простой малый, если невольно и с легкой доверчивой наивностью способен делать то, чего многие не смогут добиться и за столетия. — Здесь она намекала на самого Вернера, но он пропустил это мимо ушей.
Все, что Балда мог показать Блаж, та могла превратить в реалистичный мир и поместить их внутрь этого мира. Он понял это и без ее объяснений. К тому же сейчас Блаж была занята танцами и не собиралась ничего объяснять. Некоторые песни она проигрывала по нескольку раз и танцевала то на столе, то в толпе посетителей таверны. Вернеру таверна понравилась, но выпить вместе с посетителями у них не получилось. Балда немного освоился и с этими метаморфозами своего сознания и ходил рассматривал лица посетителей и любовался Хлоей и ее энергией. Он вспомнил песню, которую Хлоя пела в поселении, но решил, что для нее нужна иная, более спокойная обстановка. Еще его останавливала мысль, что скачущее настроение Блаж может ускакать в сентиментальную сторону, а он не был уверен, что сможет вынести женские слезы.
— Девчонка умеет отрываться! — ликовала Блаж, крича ему на ухо. — Не то что эти выпивохи.
— Хлоя говорит, что наш мир силы принадлежит мужчинам, поэтому женщина, если хочет выжить, должна быть пробивной! — кричал он ей в ответ.
— Что за бред! Мир силы может и принадлежит мужчинам, но она живет в мире магии. Скажи ей: кто умеет управлять магией — тому и принадлежит мир. — Блаж выдала улыбку, похожую на лисий оскал. Она взглянула вверх на горящие глаза Хлои. — Такой музыке нужно движение. Ну-ка садитесь.
Они вновь оказались на острове и сразу же плюхнулись в мягкие кресла, потому что остров вдруг рванул с места. Вода уже хотела все залить, но остров оторвался от воды и полетел вперед чуть над поверхностью, постоянно цепляя воду. Он набирал скорость, и ветер вместе с брызгами воды начал хлестать их по лицам и залетать в раскрытые рты. Небо вернулось в свое светлое состояние, но музыка осталась. Она нарастала, увеличивался такт, и скорость полета росла вместе с ней. Вернер и Блаж смеялись, а Балда не успевал скрывать своего восторга и удивления. Впервые в жизни он почувствовал такую скорость полета и мертвой хваткой вцепился в подлокотники. Но вскоре страх прошел и осталось только чистое прекрасное ощущение безумного неутомимого движения. Они носились по бескрайней воде, круто поворачивали то влево, то вправо, так что чуть не вылетали из кресел. Бедные пальмы так гнулись, что уже почти лежали, и их длинные листья хлопали по оставленному островом следу на розовой воде. Иногда рядом с ними наперегонки выпрыгивали из воды странные стрекочущие рыбы, — Блаж сказала, что это дельфины. Она всегда их представляет, когда не может остановиться. Вернер подтвердил, что тормозов у Блаж никогда не было. В ответ на это остров резко затормозил на крутом развороте, так что все впечатались в спинки кресел.
— Фух, вот это погоняли, — Блаж встала и тут же упала на песок и заржала, у нее кружилась голова. Вернер и Балда продолжали сидеть, пока мир вокруг не перестал лететь и вращаться.
— Расскажи, как мы оказались внутри моего воспоминания! — Балда отбросил все мелкие вопросы и остановился на одном-единственном. Если Блаж могла погрузить его в глубь его памяти и позволить ему пережить все почти так, как это было в реальности, то значит с ее помощью он мог бы более четко вспомнить все события своего детства, свою маму и своего отца, а значит, смог бы разобраться в том, что случилось с его семьей.
— Очень немногие волшебники, достигшие высоких познаний в магическом искусстве, могли проникать в воспоминания людей с их или без их ведома, но эта магия всегда была под запретом, и все маги, уличенные в ней, могли понести самое суровое наказание, — Блаж зашла издалека. — Таких магов можно было пересчитать по пальцам. И если ты вдруг подумаешь, что я из их числа, то ты ошибешься. Я просто развернула воспоминание, которые ты сам нам показал.
 
— В высшей школе магии самым суровым наказанием было лишение магии и невозможность использовать ее в дальнейшем. Не имело значения, была ли магия врожденной или приобретенной: если тебя лишали магии, то как маг ты умирал безвозвратно. За всю историю школы было всего несколько случаев, когда магов лишали магии, но все они были задолго до того, как мы с Блаж попали в школу, — вставил замечание Вернер.
— Проникнуть в воспоминание врожденного мага невозможно: магия оберегает своего хозяина и во сне, и даже тогда, когда он предается своим воспоминаниям. Маги с приобретенной магией больше подвержены такому риску, потому что в их воспоминание можно попасть с их на то разрешения. Но мало найдется дураков, которые позволят кому-то проникать в их воспоминания, потому что чужак может изменить что-нибудь незначительное, и это измененное воспоминание повлияет на всю дальнейшую жизнь мага. В воспоминания простых людей также можно попасть с их разрешения, то есть их можно обмануть. Думаю, что про опасность того, к чему приводит проникновение магов в сновидения простых людей, можно не объяснять, но все же. Например, можно проникнуть в воспоминания правителя какой-нибудь крупной страны и изменить его отношение к соседним странам, что может вылиться во враждебное поведение и в итоге привести к войне. Но не все так печально, потому что любого человека, особенно влиятельного, который вдруг резко изменил свое поведение, любой относительно сильный маг мог проверить на наличие в его разуме инородной магии и сообщить об этом в высшую школу. А сильные маги высшей школы могли узнать, кому эта магия принадлежит.
— Да, Балда, твое удивление понятно. Магия уникальна для каждого волшебника, — Вернер аккуратно захлопнул Балде подбородок. Кажется, тот не успевал впитывать полученные знания.
— Поэтому только какой-нибудь маг-отшельник в далеких и безвестных краях мог пытаться творить такие штуки, но остаться неузнанным он все равно не мог. Да, на его опознание ушло бы какое-то время, но в любом случае его бы узнали и нашли. Повторюсь, магов с такими способностями единицы, все они точно прошли через высшую школу, и их имена известны, потому что ни один самоучка не сможет в одиночку достичь таких высот, как бы он этого ни хотел.
— Ну, это очень самоуверенное утверждение, — скептически заключил Вернер. — Высшая школа всех нас так разбаловала, что мы уже и мысли не допускали, что кто-то может чему-то научиться сам. Но, как видишь, Балда живет в мире, где магию умудряются приобрести звери, а некоторые из них даже могут родиться с ней. Так что я бы не зарекался.
Балда понял больше, чем хотел, а главное понял, что Блаж может развернуть его детские воспоминания по его просьбе, и, возможно, он сможет разобраться в своем прошлом. Только вот попросить об этом было страшно, потому что он и хотел узнать, что на самом деле случилось с его семьей, и боялся этой правды. Он временно отпустил эту мысль, чтобы не утомлять себя лишними переживаниями.
— Если у тебя есть какие вопросы, то сейчас самое время, пока она в ударе! — шепнул ему Вернер. Балда понял его.
— Почему вы рассказываете мне такие вещи? Вы же меня совсем плохо знаете. Вы не боитесь, что я могу их неправильно использовать в своем мире. Например, навредить кому-нибудь, рассказав о них?
— Как тебе это объяснить, чтобы было понятнее, — Блаж погладила себя указательным пальцем под нижней губой и подняла глаза к небу. Затем развела руки в стороны и улыбнулась ему. — Мы мертвы! Понимаешь?
Чем короче объяснение, тем оно понятнее, но легче от этого не становится. Балда принял такое объяснение, не став ничего уточнять, раз Блаж сама не стала.
— Еще один вопрос, — попросил Балда. — Как я понимаю, вы можете создавать внутри «Болиголова» все, что хотите! Тогда почему мы все время встречаемся на песчаных островах в бескрайнем океане? И вы всегда в одном и том же облике.