Болиголов (СИ)

— Что это за живой камень и почему ты не воспользуешься магией, чтобы сделать себе стол? — наконец-то спросил Балда и неуверенно добавил: — Ну или фантазией?
— Магией?! — она посмотрела на него непонимающим взглядом. — Магией и дурак сможет. А ты вот попробуй как обычный нормальный человек. Магия разбаловала нас: мы стали забывать, что такое настоящий человеческий труд! С магией можно сделать все что угодно. Даже не делать — все само делается как по волшебству. С магией человек может жить один и ни от кого не зависеть, затем он становится эгоистом, а в конце концов — одиноким отшельником. С магией мы перестаем нуждаться друг в друге и превращаемся в бродячих зверей, которые встречаются только для того, чтобы размножиться. Исчезают привязанности и чувства, исчезает человечность! Все исчезает.
Эта короткая тирада сразу сняла все вопросы, оставив лишь одну мысль: нужно завязывать со злоупотреблением вином.
Блаж выбросила пилу в розовый океан и в сердцах пнула злополучный камень — с того слетела верхушка, откололись боковины и остался один красивый каменный стол. Она посмотрела на стол, обошла его кругом и, сказав «отвратительно», пнула и его. Стол улетел вслед за пилой и громко плюхнулся в океан, подняв высокий розовый водяной столб. Балда заметил, что розовый цвет океана почти незаметно утрачивал свою насыщенность, а это могло означать, что кто-то потихоньку трезвеет во сне.
Внезапно рядом с ними мягко упала и рассыпалась полная сеть красной рыбы. Сразу же начались метаморфозы, и рыба стала превращаться в туман. Тут же раздался плеск упавшего тела — это Вернер приземлился в воду возле острова. Он поднялся — воды ему оказалось чуть выше колен. Словно ждавший этого, ветер уже пытался угнать рассеивающийся улов с острова.
— Стоять! Блаж, чего ты стоишь? — Вернер бежал к острову настолько быстро, насколько позволяла вода. Блаж сообразила, чего от нее хотят, и вокруг острова вмиг возник невидимый магический барьер. Все, что мог сделать пыжившийся ветер, — это прибить туман к магической стене, но выгнать его с острова он уже не мог. Вернер замедлил бег и, пройдя сквозь стену, остановился и вдохнул туман полной грудью.
— Отличный улов! — разомлела Блаж. Спасибо глупому ветру туман быстро растекся по всему ограниченному магией пространству. Они видели друг друга в розовом свете и могли рукой потрогать воздух. Балда понял, что протрезветь ему не дадут. Волшебники умудрились воспользоваться его состоянием и сделать из воды вино, а из винных паров и замкнутого острова — кальянную. Трудно сказать, действовали они спонтанно или организованно, — скорее всего, и то, и другое вместе, ведь они хотели вдыхать рыбу со стола, а в итоге оказались на заполненном дурманом острове. Опьяненные в самом начале, они решили продлить себе удовольствие. Но главное, что у них в итоге получилось воспользоваться сложившейся ситуацией.
— О, мы можем перенаправить косяк рыбы так, чтобы он летел прямо на наш остров! — кажется, Блаж надышалась новых идей. Балда подумал, что ведь с ними можно проснуться еще более пьяным, чем засыпал, но насколько это хорошо или плохо, было неясно, — эти понятия стали слишком размытыми.
— Если для этого придется отсюда выйти, то я против, — Вернер быстренько сделал из песка в центре острова удобный подголовник и с комфортом на нем устроился. — Мы затратим столько усилий, чтобы все это провернуть, что эффект будет ненамного сильнее, только еще и устанем.
Он говорил точно не о физической усталости, но о какой именно Балда не понимал. Блаж поразмыслила, сделала несколько глубоких вдохов и, добавив песка к подголовнику Вернера, легла головой к его голове, только тело расположила под тупым углом. Балда посмотрел на них и почему-то решил, что для полной гармонии ему нужно лечь так же, — получится звезда о трех лучах, один луч которой будет немного длиннее остальных двух. Он удобно устроился, и так они пролежали некоторое время, просто наслаждаясь отдыхом и приятным состоянием, в котором пребывал разум каждого из них.
 
— Н-да, «Болиголов» опять открывается нам с новой стороны. Хорошо, что ты не предусмотрела для него нормальной защиты, а то было бы совсем скучно, — сказал Вернер. — Какие к чертям пришельцы из иных планет? Ты просто ленивая и взбалмошная девчонка, которая захотела даже после своей смерти беззаботно жить в охраняемом от посягательств артефакте и делать только то, что тебе нравится. Ты прожила тысячу лет, но даже в старости вела себя так, словно ты еще ребенок. Может, поэтому все тебя втайне и любили, вот за эту вот непоседливость и неугомонность. Не спорю, ты очень умная и одаренная, но как же ты всех бесила.
Он вдохнул поглубже и рассмеялся. Блаж, наоборот, выдохнула, чтобы не засмеяться во время ответа. Сейчас у нее было прекрасное настроение, и ее можно было критиковать без вреда для себя.
— Кто-то вообще-то даже не удосужился придумать сосуд для своего разума, а воспользовался моими идеями и наработками, — ей все равно было весело. — Да, твоя помощь бесценна, но здесь властвует моя магия, поэтому заткнись. Если ты забыл, то напомню: мой артефакт произвел такой фурор и такой восторг среди наших коллег, что все эти пародийные джинны, желавшие независимости от школы, чуть не полопались от зависти. Помнишь, как я представляла им свое творение? Все скептически усмехались, думали, что я просто трепло и фантазерка, потому что никто раньше не смог даже представить, что можно установить такую внутреннюю связь: попасть в подсознание человека и научить его управлять работой своего тела во время сна.
Блаж попробовала не дышать, чтобы сосредоточиться, но ничего не вышло, и она прыснула со смеху. Балда находился в чудесном воздушном состоянии, по его телу бродили приятные мурашки, и он был уверен, что и Вернер, и Блаж ощущают что-то похожее. Он не вклинивался в разговор, а просто слушал их историю. Ему было интересно узнать, как они жили и чем занимались в своей великой школе магии.
— Целых пять лет они смеялись надо мной, пока мы не предоставили им демонстрационный образец. Ты помнишь, глава школы, этот балабол, который нам по возрасту в праправнуки годился, первым пришел испытать на себе действие моего шедевра, — Блаж произнесла это с нескрываемой гордостью.
— Глава школы, Бардамол, потому и пришел испытать твой шедевр, что никто больше не хотел рисковать своим здоровьем, а на нем лежали определенные обязательства. Он же не знал, что кто-то додумается экспериментировать с человеческим подсознанием. Все остальные боялись, что уснут в твоем, тогда еще в форме колпака, артефакте, а потом проснутся полоумными и даже не смогут попросить, чтобы их прибили, — расслабленное состояние опьянения позволяло Вернеру сказать больше, чем он говорил ей когда-либо. Потом можно было отбрехаться, что он ничего не помнит, и вообще во всем виноват злоупотребляющий вином Балда.
— Зато помнишь, какая потом ко мне стояла очередь из желающих проверить действие артефакта на себе? — Блаж не рассердилась за его откровенность. — Вот тогда все эти смеющиеся засранцы на коленях ползали, только бы испытать это новое для них чувство.
— А как ты попадала в их подсознание, если была еще жива? — спросил Балда.
— Тогда у нас была опытная модель: один колпак надевали на подопытного, а второй надевала я. Работали они так, что нельзя было понять, кто в чьем подсознании находится. Да, вот такие мы разработчики артефактов, — делали вещи по наитию, а потом разбирались, как они работают. Потом мы с Вернером выяснили, что колпаки синхронизировали сны обоих участников эксперимента, то есть, говоря простым языком, участники видели один общий сон. Колпак подопытного блокировал магические возможности во сне, так что все считали, что попадали в мой сон, поскольку лишь я могла создавать площадки для обучения и менять тематику снов. Но мы никому об этом не рассказали, как и о многих других тонкостях. Много хитреньких волшебничков хотели поучаствовать, только чтобы узнать наш магический секрет, — разумеется ничего у них не вышло. Даже я не уверена, что знаю о всех возможностях артефакта, а так как Вернер помогал мне не постоянно, то он знает еще меньше. Мы быстро поняли, что вещь получилась слишком уникальная и опасная, поэтому наложили на нее множество ограничений.