Герой (СИ)

Лицо Второго посерьезнело, и в этот момент я словно взглянул на себя в зеркало, настолько мы были похожи. Всё же он мой отец! Впервые я подумал о нём, как об отце, и от этой мысли из меня как будто всю Ки разом выкачали.
Отец — самый почитаемый человек в семье, выше него — только дед и предки. В нашей стране смертная казнь полагается всего за десять преступлений, половина из них связана с императором и императорским двором, но самое страшное — это убийство отца. Если отец убьет сына, то его сошлют на каторгу или даже отпустят в случае серьезной провинности со стороны сына. Но убить отца — это всё равно что убить императора.
Если так подумать, мои друзья из Академии, так или иначе, нарушили обычаи. Тедань — первенец, именно на него и должна лечь забота о родителях, а он их бросил и ушел из деревни. Впрочем, если он поднимется, займет пост чиновника, тогда сможет привести их к себе и перевыполнить сыновний долг. Мэй — и вовсе непослушная дочь, она должна была следовать воле отца и не перечить ему ни в чём. Отношение Джин Фу к отцу, Мин Лули к Мин Чиню, Байсо к госпоже Роу и Фу — вот идеальные примеры семейных уз.
Я молча снял массив, взял копье, проверил Ки в кристаллах и встал напротив Второго. Он принял расслабленную стойку и одним слитным движением послал копье в длинный выпад. Приняв удар на древко, я начал было классическую контратаку, но на миг замер, подумав, что мы не надели на наконечники чехлы. В секте всегда тренируются с боевым оружием? Этого промедления Второму хватило, чтобы вернуть себе инициативу.
Он принялся осыпать меня серьезными ударами: каждый выпад, удар, секущий взмах наконечником грозил мне раной или смертью. Треск сталкивающегося дерева, тяжёлое дыхание, мелькание алой кисти на наконечнике копья. Эти знакомые звуки, виды и ощущения вывели из ступора, в который я сам себя погрузил, и я смог перейти от глухой обороны к равному поединку — отвечать ударом на удар, уворачиваться от выпадов и переходить к атакующим связкам, вбитым в мышцы и кости долгими тренировками под руководством едва ли не лучших учителей в стране.
После интенсивного обмена ударами, мы замерли друг напротив друга. Я понял, что Второй, может быть, и превосходит моего первого учителя Шрама как боец, но до Идущего к истоку и уж тем более до Харскуля ему очень далеко. Перехватив копье за самый низ древка, Второй снова послал его в очень длинном выпаде, удерживая одной рукой. Я легко отбил удар, рванулся к полностью открытому сопернику и едва успел прикрыться простейшим заклинанием воздушного щита. Отбил парализующее заклинание, которое превратило бы меня в судорожно дергающийся комок застывшей боли.
— А ты молодец! — задорная улыбка осветила лицо Второго. — Именно так я выиграл свой первый турнир.
Догадавшись, как продолжится наша тренировка, я поспешил активировать магическое зрение. И не зря. Теперь каждые несколько секунд в меня прилетали новые заклинания, которые Второй сопровождал ехидными комментариями.
— Тут мог бы быть огонь! — говорил он, обжигая плечо одиночной искрой.
— А здесь воздушное лезвие, — и перед глазами пронеслась магическая вспышка.
— Или паралич, — и в бедро вгрызлась боль, напоминающая об укусе пчелы.
Правая рука дергалась от боли, то и дело ее сводило судорогой от пропущенного двойного заклинания: первое разрушило щит, а второе достало меня. По бедру текла струйка крови. Следить нужно было не только за магией, копье ведь тоже никуда не делось.
Приняв на древко очередной выпад, я взвыл от боли. Копье завибрировало в руках от пущенного прямо по оружию заклинания.
— А вот этим приемом я выиграл свой последний турнир! — улыбка ни на миг не сходила с лица Второго.
Разозлившись, я прогнал плотную волну Ки по телу, стер все доставшие меня заклинания и перешел в наступление. Теперь уже я сыпал магией и усиленными Ки ударами. Я вливал Ки даже в воздушные порывы, оставленные взмахами копья, не давал контратаковать, а сила ударов не оставляла Второму ничего другого, кроме как уворачиваться, теряя время и инициативу. Я даже смог несколько раз достать его, оставив длинную царапину на теле, и набил пару синяков.
 
А потом он тоже начал вливать Ки в мышцы, и тут мне пришлось туго — удары следовали один за другим из самых диких положений, под невероятными углами, то замедлялись, то резко ускорялись, подстегиваемые Ки. Я использовал энергию лишь для усиления ударов, Второй же менял их скорость и направление. Такому меня не учил никто: ни Идущий к истоку, ни Харскуль. Да я даже не видел ничего подобного прежде. Видимо, это и была новая техника сражений в секте.
Я пропустил еще несколько ударов и пару неприятных заклинаний, от которых закружилась голова и подкосились ноги, и на этом всё закончилось.
— Для первого раза ты неплохо держался, — с этими словами Второй опустил копье.
Он подошел и протянул руку к моему лбу, я отшатнулся.
— Я хотел проверить твое состояние и подлечить, если нужно.
— Сам справлюсь.
— Разбираешься в лекарском деле? Это хорошо. Завтра можем еще потренироваться, проверим твою защиту. Без нее ты не сможешь победить человека от шестой ветви. И вот, возьми мое копье, привыкай к его тяжести.
Он отдал свое оружие, хмыкнул напоследок и ушел. Его копье было легче хуа цяня, немного короче и гибче. Чтобы сражаться им против гуань дао, стоит вложить Ки в укрепление древка, иначе оно переломится в самом начале. Затем я проверил состояние тела: легкое истощение мышц, которое восполнится в течение дня, несколько порезов, один довольно глубокий. Я устроился поудобнее, зашил все раны, ускорил их излечение, снова руками начертил массив и, проголодавшись, вернулся к длинным домам.
Дети уже разбежались по площадкам и занимались делами. Малыши кувыркались, толкались и падали под присмотром подростка. В другом месте взрослый мужчина зачитывал двенадцатилеткам какие-то свитки. У всех были занятия, лишь я один ходил и не знал, куда себя приткнуть.
Из центра поселения доносились странные звуки, я пошел туда и сразу же пожалел. Три столба. Возле каждого стоял мальчишка без веревок, без цепей, плотно обхватив столб руками. И пожилой мужчина лет пятидесяти, вероятно, один из патриархов, по очереди сек их плетью. Спины жертв уже были покрыты вздувшимися кровавыми рубцами, расположенными параллельно друг другу. Пятый удар старик нанес под углом, и из рубцов заструилась темно-красная кровь.
Я обошел по кругу, чтобы разглядеть наказуемых, и узнал мальчишек. Это были те самые парни из четвертой ветви: Правый Двенадцать, Четырнадцать и Пятнадцать. Да и многие из тех, что слушали вчера мои рассказы, тоже были здесь. На меня косились, но не заговаривали, лишь молча отодвигались в сторону, пропуская мимо.
Судя по внешности, патриарх был Четвертым, и он мог наказывать свою поросль. Вот только за что? Просто потому что они заговорили со мной?
Двенадцать поднял взгляд, узнал меня и оскалился в кровавой улыбке: чтобы не заорать, он до боли искусал губы. Я кивнул в сторону патриарха, но мальчишка покачал головой, мол, не лезь не в свое дело. Что ж, я послушался, но уходить не стал. Лишь считал удары. Шесть, семь, восемь, девять, десять.
— Это ваш последний проступок. В следующий раз вас выкинут. Не думай, что из-за одного заклинания тебе всё простят, — и патриарх ткнул кончиком плетки в спину Двенадцать.
Тот вздрогнул.
Четвертый медленно намотал плеть на рукоять, вздернул пегую бороденку и пошел прямо на меня.
Остановился рядом и тихо сказал:
— Не надейся, чужак. Второй не будет тебя защищать вечно.
 
— Я могу подлечить их?
— Подлечить? — удивился патриарх. — Подлечить? Ах-аха-ха! Подлечить. Он хочет их подлечить. Ну, подлечи-подлечи.
И он ушел, продолжая хихикать и приговаривать: «Подлечи-подлечи».
Двенадцать медленно сполз по столбу на землю, его спина подергивалась от боли, штаны сзади пропитались кровью и прилипли к ногам. Я рванул к нему, положил руку на плечо, быстро закинул проверяющую Ки, хорошо, что это были чистые удары, без соли, без магии, без колючек, вплетенных в веревку плети. Самые глубокие разрывы можно зашить, а если получится достать побольше еды, так можно и ускорить заживление.