Преследуя Аделайн (ЛП)

— Вы сказали, что вас зовут Аделайн Рейли, верно?
— Да.
Он делает паузу и смотрит на меня, как будто видит другого человека.
— Это не у вас с крыльца пропал Арчибальд Талаверр? — спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы и на секунду задерживаясь на моей груди, как будто мои сиськи должны дать ему ответ.
— Да, — вырывается у меня, нарастает нетерпение.
Он хмыкает в ответ и возвращается к написанию отчета.
— Думаешь, это был один и тот же парень?
— Было бы очень хреново, если бы это был не он, — бормочу я. Когда коп просто смотрит на меня боковым зрением, я вздыхаю. — Да, думаю.
После этого он перестает писать и задает мне еще несколько обычных вопросов. Есть ли у вас описание, знаете ли вы, кем он может быть, и так далее. Я сообщаю ему всю имеющуюся у меня информацию, кроме самой важной.
Я не говорю ему о текстовых сообщениях. Не знаю почему, но они кажутся… личными. Это чертовски глупо. Бессмысленно, но я не могу заставить себя ничего сказать. Полицейский уходит, не получив абсолютно никакой полезной информации. Но он все равно уходит с полицейским отчетом, и это главное.
Только после того, как я принимаю горячий душ и ложусь в постель, я читаю его сообщение.
Неизвестный: Чем больше ты меня не слушаешься, тем суровее твое наказание.
— Я найду этого маленького мудака, — гневно заявляет Дайя, практически хлопая по клавишам своего ноутбука, пока набирает, бог знает что. Я только что закончила рассказывать ей подробности прошлой ночи.
Я делаю глоток своего напитка. Этого недостаточно, поэтому я делаю еще один. И в итоге выпиваю весь.
Мы обе занимаемся своими делами, но она не хотела оставлять меня одну в доме теперь, когда моя тень начала больше взаимодействовать.
— Член и мудак — это одно и то же, — говорю я. Она поднимает глаза, и на ее лице отражаются мои мысли, возникшие вчера вечером. Что с тобой не так?
Я пожимаю плечом.
— Я просто говорю. Ты только что назвала его маленьким хреном.
Она закатывает глаза, игнорирует меня и снова начинает печатать на своем ноутбуке. Наверное, что-то взламывает. Хотя я не могу представить, что она может взламывать. Лучше бы это был не мой телефон. У меня там есть обнаженные фотографии.
Мое лицо бледнеет. О, Боже, что если он взломает его и найдет их? Я в спешке беру телефон, удаляю все до единой пикантной фотографии, а затем удаляю их второй раз из папки «Корзина».
Часть моей тревоги ослабевает, но не вся. Он мог уже взломать его, насколько я знаю.
Теперь я буду думать об этом всю оставшуюся жизнь.
Заметив мой внутренний кризис, Дайя обращает на меня внимание, ее брови озабоченно прищурены.
— Ты в порядке, девочка?
Я прочистила горло.
— Насколько вероятно, что он может взломать мой телефон и найти мои фотографии? — У нее дергается губа, и я в двух секундах от того, чтобы смахнуть ее с лица.
— Малышка, этот мужчина, наверное, уже тысячу раз видел, как ты раздеваешься в своей комнате.
Мои глаза расширяются еще больше, я еще не думала об этом.
— Боже мой!
— Почему ты спрашиваешь? — спрашивает Дайя, ее голос полон подозрений.
Я сворачиваю губы вместе, раздумывая. На данный момент единственное, что удерживает меня от того, чтобы рассказать Дайе о сообщениях, — это ее грядущий гнев.
Наконец, набравшись смелости, я поспешно спрашиваю:
— Ты сможешь отследить неизвестный номер?
Ее глаза косят.
— Он писал тебе с такого номера?
Меня охватывает стыд. Я должна была рассказать ей об этом раньше, но у меня была странная защитная потребность держать эти сообщения при себе, как и в случае с полицейским. Теперь я понимаю, как это глупо, когда Дайя — один из лучших хакеров в мире. По крайней мере, так она говорит.
Я покорно киваю и протягиваю ей телефон, нить уже натянута. Она выхватывает его у меня из рук, бросая на меня горячий взгляд, и читает их.
Ее глаза возвращаются к моим, огонь лижет ее зрачки.
— Ты только сейчас показала мне их? — простонала она.
— Я знаю, я глупая сука. Я просто… Я не знаю, Дайя. Честное слово, не знаю. Ты можешь их отследить?
 
— Я еще не простила тебя, но дай мне посмотреть.
Я не беспокоюсь о ее гневе. Дайя может быть укушена змеей и тут же простит ее. Сейчас она просто играет в недотрогу.
На ее лице появляется выражение, похожее на разочарование. Ее губы кривятся, и по мере того, как проходят секунды, ее хмурый взгляд становится все глубже. Она наклоняется ближе к экрану, продолжая печатать со скоростью — миля в секунду.
Через несколько минут она ударяет ладонями по граниту и откидывается назад, на ее лице появляется явный гнев.
— Невозможно отследить, — это все, что она говорит.
Мое беспокойство возвращается.
— Итак, этот человек может взломать мои камеры безопасности, обходить их, а также может писать мне смс с неотслеживаемого номера. Это значит, что он, вероятно, взломал мой телефон и получил мои обнаженные фотографии.
Она смотрит на меня, и я уже знаю ответ.
— Это возможно, — говорит она, хотя ее тон говорит о том, что это вполне вероятно.
Я опускаю голову к ноутбуку, уверенно нажимая на кучу клавиш, но сейчас мне все равно. У этого жуткого чувака потенциально есть мои обнаженные фотографии. Хуже того, у него, вероятно, есть видеозапись, на которой я голая. Полагаю, это не самое худшее, что может случиться в мире — мое тело прекрасно. Но я точно буду в ужасе, если они попадут в сеть.
Что, если он использует их для шантажа? Никогда не думала, что подумаю такое, но, надеюсь, он слишком одержим мной, чтобы слить их. Он уже доказал, что он очень собственник. Если другой мужчина не может даже прикоснуться к моему бедру без того, чтобы ему не отрубили руки, то, конечно, он не станет показывать миру мое обнаженное тело?
— Ты удалила их? — Я киваю, ударяясь лбом о клавиши. И морщусь от шума. Если не остановлюсь, моя большая голова испортит мой ноутбук.
Я поднимаю голову, беру стакан Дайи с водкой и ананасовым соком и начинаю пить. Она не жалуется. На самом деле, она опрокидывает всю бутылку водки.
— Не зацикливайся на этом. Если он еще ничего не сказал о них, то велика вероятность, что у него их нет.
Ее слова мало помогают мне, но я все равно ценю ее слова.
— Кому ты вообще посылала свои обнаженные фотографии? — спрашивает она, выхватывая бутылку водки из моих рук после того, как я делаю большой глоток.
— Я не посылал обнаженку с тех пор, как мне исполнилось двадцать. Я снимаю обнаженку, потому что мне нравится мое тело и я хочу смотреть на него весь день.
Дайя смеется.
— Я чертовски люблю тебя.
К сожалению, она может быть не единственной.
Ее телефон загорается. Инстинктивно я бросаю взгляд на экран, но мое внимание привлекает то, что она выхватывает его, как будто телефон загорелся.
Я вскидываю бровь, наблюдая, как она нервно смотрит на меня.
— Ты не прощаешь мне секреты, но сама делаешь то же самое, — сухо констатирую я.
Она сдувается, теперь она похожа на собаку, которую поймали с туалетной бумагой во рту.
— Я не хотела тебя волновать, — бормочет она.
— Почему, — рявкаю я, протягивая руку за телефоном. Она стонет, убирая его еще дальше в грудь.
— Люк… он писал мне, — начинает она. Мои глаза расширяются, в них появляется тревога.
— Пишет тебе о чем? Просто чтобы снова переспать?
Медленно, она качает головой.
— Он доставал меня насчет тебя и того, что произошло той ночью с Арчем. Я рассказала ему то, что ты рассказал полиции. Что кто-то стучал в дверь, и после этого он пропал. Думаю, он пытается выяснить, кто это мог быть.
— Черт, — ругаюсь я, уронив голову на руки.
— Очевидно, Макс впал в ярость, — признается она со вздохом. — Умер не только его лучший друг, но и вся семья. Они этого не говорили, но я не уверена, что они верят в то, что именно конкуренты Талаверры убили семью. Я сказал Люку, что ты не имеешь к этому никакого отношения. И я думаю, он купился на это.