Преследуя Аделайн (ЛП)

Я снова стою лицом к окну, по стеклу бьется зарождающаяся гроза. Через несколько минут начнется ливень. Раскаты грома достигают крещендо, а затем громкий треск сотрясает фундамент дома.
Это полностью соответствует моему настроению.
— Тебе есть что сказать? — толкает она, ее глаза сверлят дыру в моей голове.
Я беззвучно качаю головой, пытаясь найти ответ. Мой мозг онемел от связных мыслей.
Нет слов.
Абсолютно нет слов, чтобы описать полное неверие, которое я испытываю.
Она снова вздыхает, на этот раз мягче и наполнено… не знаю, сочувствием? Может быть, мама и не лгунья, но она также никогда не была сочувствующей.
— Мой отец никогда не чувствовал себя комфортно, воспитывая меня здесь, но твоя бабушка настояла. Она любила Джиджи, и она не могла позволить этому дому уйти. Он проклят. Я не хочу, чтобы ты сделала то же самое — привязалась к дому только потому, что любила свою бабушку.
Я зажала нижнюю губу между зубами, сильно прикусывая, когда еще один раскат грома разорвал атмосферу.
Убил ли Джиджи ее преследователь? Человек, которого она называла посетителем, который приходил в ее дом и делал невыразимые вещи. То, чего она старалась не хотеть, но делала.
Был ли это он? Неужели он все это время играл с ней, чувствуя ее растущее влечение к нему, несмотря на то, что он делал, и воспользовался этим?
Это единственное, что имеет смысл.
Я снова поворачиваюсь к ней.
— Они знают, кто это сделал — кто убил Джиджи?
Мама качает головой, ее губы сжались в тонкую линию, от чего розовая помада потрескалась. Эти трещины гораздо глубже, чем ее помада. Она также была сломлена, хотя я никогда не могла понять, почему.
— Нет, это дело остается нераскрытым по сей день. У них не было достаточных улик, а в те времена все сходило с рук легче, чем сейчас, Адди. Некоторые думали, что это был мой дед, но я знаю, что он никогда бы так не поступил. Он очень ее любил.
Нераскрытое. Моя прабабушка была убита в этом самом доме, и никто так и не поймал убийцу. Ужас опускается в мой желудок, как камень в озеро.
Я уверена, что знаю, кто ее убил, но не хочу открывать рот и говорить об этом, пока не буду абсолютно уверена.
— Где она была убита? — спрашиваю я, мой голос приглушен.
— В ее спальне. Которая, что тревожно, стала спальней твоей бабушки. — Она делает паузу, прежде чем пробормотать: — А теперь и твоей, я уверена.
Она не ошибается. Я заняла старую спальню бабушки, и хотя она была полностью отремонтирована, я все еще сохранила сундук у кровати и витиеватое зеркало в полный рост, стоящее в углу комнаты. Эти вещи передались мне от Джиджи.
Кровати больше нет, я купила свою собственную. Но те, же четыре стены, в которых произошло ужасное убийство, — это те, же четыре стены, в которых я сплю по ночам.
Это холодно и немного жутко. Но, к ужасу мамы, этого недостаточно, чтобы заставить меня переехать. Или даже сменить комнату. Если это делает меня ненормальной, тогда я смогу вписаться только в эту семью.
Джиджи влюбилась в своего преследователя. Того самого человека, который, в конце концов, должен был ее убить.
А теперь у меня есть свой собственный. Единственный плюс в том, что я никогда не буду такой дурой, чтобы влюбиться в него.
Мама встает — сигнал о том, что она уходит. Ее каблуки щелкают и клацают по клетчатой плитке, когда она медленно идет к выходу.
Она бросает на меня последний взгляд.
— Надеюсь, ты примешь правильное решение и уедешь отсюда, Адди. Здесь… опасно.
Ее шаги затихают, и дверь мягко закрывается за ней. Я смотрю, как ее машина исчезает на подъездной дорожке длиной в милю, оставляя меня одну в этом большом, проклятом доме.
Внезапно последние слова моего преследователя стали гораздо более зловещими.
Скоро увидимся, мышонок.
  
Глава 6
 
Тень
Треск маленького устройства свидетельствует о том, что мои указания вот-вот выполнятся. Я разжимаю кулаки, беспокойство связывает мои нервы в тугой узел.
 
— Пять тел в основной зоне, все вооружены. Еще три на шестом и четыре на двенадцатом.
Я разминаю шею, наслаждаясь ощущением того, как хрустят мои кости. Напряжение спадает, и мои плечи расслабляются.
С двенадцатью мужчинами справиться несложно, но мне придется действовать быстро и скрытно. Охрану, окружавшую ветхий склад, было легче перебить.
Солнце уже давно село, обеспечивая достаточное освещение. Мне понадобилось две секунды, чтобы найти место, скрытое в тени, что дало мне идеальный угол для снайперского выстрела.
Их ошибка в том, что они полагались на свое ограниченное зрение при обнаружении злоумышленников. Моя способность прятаться в тени — вот, что в конечном итоге их убило.
У них должны были быть очки ночного видения, как у меня.
Может быть, тогда у меня было бы немного развлечений.
Я облизываю губы, предвкушение остро ощущается на языке.
— Будь осторожен, Зи, — говорит мой правый помощник Джей. Его хакерские навыки почти так же хороши, как мои, и только потому, что я был его учителем.
Я создал целую организацию, построенную исключительно на борьбе с торговлей людьми. Я начинал как хакер, раскрывающий правду о нашем коррумпированном правительстве. А потом, когда я стал лучше понимать их истинную природу — развращенность их болезни, — я стал лично уничтожать каждого из этих больных ублюдков, начиная снизу вверх.
Уничтожить всех рабочих пчел, и королева останется уязвимой и слабой.
Но я не мог быть одновременно хакером и наемником, а то, что мне действительно нравится делать, так это самому пускать пулю в их головы.
Поэтому я создал свою организацию, Z, с нуля, набрав команду хакеров, чтобы помочь наемникам в их работе — проникнуть в кольца, убить их всех и вывести жертв невредимыми. Я разместил своих наемников в районах с высоким уровнем торговли людьми и назначил им собственную команду хакеров. Теперь Z стала такой большой, что команды есть в каждом штате, а несколько команд — и за пределами страны.
Джей — единственный, кто нужен мне, — его мастерство эквивалентно тому, что могут сделать три хакера. И он единственный, кому я доверяю свою жизнь.
Я не признаю чувства Джея.
Мне нахрен не нужна удача. Только мастерство и терпение. И то и другое у меня в избытке.
Подкрадываясь к двери, я прижимаюсь телом к стене, чтобы мои шаги не были заметны.
Когда я подхожу к двери, я слышу тонкий щелчок отпираемой двери.
Это Джей.
Несмотря на обветшание здания, оно все еще оснащено новейшими технологиями там, где это необходимо.
Лидеры кольца хотят сохранить вид ветхого, заброшенного здания, чтобы оставаться под радаром. Но совершенно непроницаемым для сквоттеров и художников-граффитистов.
— Все ясно. Системы отключены на десять секунд, заходи сейчас же.
Я быстро поворачиваю ручку и проскальзываю внутрь за считанные секунды, открыв дверь настолько, чтобы пролезло мое тело. Металлическая дверь захлопывается за мной без звука.
Старое здание в основном представляет собой открытую концепцию. Я вошел через заднюю дверь, которая ведет в тускло освещенный коридор. Прямо и налево открывается вид на место, где раньше стояли станки, когда здесь был завод по производству резины.
Именно там и держат девушек.
До моих ушей доносятся приглушенные крики — плач и боль девочек. Белая ярость ослепляет мое зрение, но я не бросаюсь туда и не теряю самообладания.
Никто не может делать эту работу и не потерять свое гребаное дерьмо, иначе этих девушек никогда бы не спасли.
Хотя трудно удержаться. Эти мудаки пробуждают во мне все самое худшее.
— Отключил камеры. У тебя есть один час до того, как система сбросит настройки, и меня выгонят, — сообщает Джей.
Мне нужно всего десять минут.
Держась в тени, я пробираюсь по коридору и заглядываю за угол. На площади около тысячи квадратных футов разбросаны тонкие койки. К каждой койке прикреплен металлический шест, установленный от земли. Каждая девушка прикована к столбам металлическим ошейником, который не позволяет им отойти от своих кроватей ни на пару футов.