Постскриптум (СИ)
— Сейчас подключу Илью к уговорам, и мало тебе не покажется, — ворчу и ерзаю. — Сложно, что ли, полчаса в сугробе поваляться? И тебе не повредит, и ребенку радость, давай, поднимай свою аппетитную задницу и шевелись. Я потом вознагражу. Обещаю. — Игриво улыбаюсь, заканчивая.
— Вот с ЭТОГО и надо было начинать, — коварно в ответ, и уже спустя пятнадцать минут мы втроем вываливаемся из подъезда. Чтобы меня сразу же сгрузили в четыре руки в сугроб. Ну, вот что за несправедливость? А? Начинаем беситься. Облепленные по самую макушку снегом, с вырывающимися облачками пара из рта и красными носами. Счастливые, слегка уставшие, но чертовски довольные. И я вижу, как лучатся светом карие глаза, знаю, что сама такая же. Только задирать голову к небу и благодарить не стану. Не хочу напоминать о нашем существовании. Быть может, забыли, а это значит, что остаток дней мы проживем спокойно. Разве это не лучший исход?
***
— Куда бы ты хотела поехать? — Лежим, жуем крекеры и смотрим какое-то мыло по телевизору.
— Не знаю, ты что-то уже присмотрел? Я думала, мы в этом году никуда не поедем. Тем более летом. — Зеваю, не закрывая рот, и обрушиваю зубы на его плечо. Толком и не укусив, скорее слегка царапнув.
— Одно я знаю точно — не в Таиланд. — Щипает за бедро мстительно. Не больно. Игриво скорее.
— О, какая радикальность. Могу узнать, почему? — Догадываюсь и даже уверена, в чем причина. Просто интересно, сколько он еще будет припоминать Микеля. Велосипед детский, когда-то подаренный португальцем, — сплавил, ибо транспорт сыну он, видите ли, будет выбирать у нас сам. Что вы, что вы. Притащил потом аж три сразу: один поменьше и два взрослых, только вот вытащить его покататься нереально практически.
— По кочану.
— Отелло, — глупо хихикаю, уткнувшись лицом в его живот, продолжаю смотреть разворачивающуюся драму на экране. — Мы можем поехать зимой, и мне плевать куда, если честно. А летом скатаемся к моим родителям или к Лизке на Украину, м-м?
— Если мне согласятся разбить отпуск на две части, то ради бога. А если нет, тогда выбери: зима или лето.
— Зима, и мы поедем в Таиланд. — Пытаюсь не заржать, но сдержаться не получается, и вибрация проходит по нашим телам от моего смеха в его кожу.
— Заноза.
— Упрямец.
— Если мы поедем в Таиланд, то ты снимешь пластырь, скажем… осенью. — Опять двадцать пять. Вздыхаю. Но, как говорится, надо искать компромиссы. Что уж поделать. Тяну паузу в несколько минут. Стреляю псевдо-яростными взглядами.
— Хорошо, я сниму ненавистный тобой пластырь.
— Скажи честно: ты не хочешь просто рожать или именно от меня? — Неприятно режут вопросы, в которых проскальзывает крупица отчаяния и тоски. Делаю ему больно. Дура. Но нельзя ведь слепо идти на поводу? Плавали — знаем.
— Леш, я хочу. Просто…
— Просто что? Что мне нужно сделать, чтобы ты подарила мне ребенка? Почему ты снова лишаешь меня этого? Я хочу видеть, как изменяется твоя фигура, почувствовать толчки малыша в твоем животе, слышать, как бьется его сердечко на УЗИ. Лин, мне это нужно. Мне уже почти сорок! Не мучай меня, ну что тебе стоит?
— Ты поменяешь паспорт.
— Зачем? — не понимает. Смотрит удивленно. А мне и смешно, и нет.
— Чтобы не было в нем целой своры штампов. — Да, мне это не нравится. Очень сильно не нравится. И раз уж он просит пойти на такой шаг, то я тоже имею право что-то потребовать взамен.
— Договорились. — Тянет на себя, укладывает спиной на свою грудь, прижимает сильно-сильно. И я, растаявшая в его объятиях, упираясь затылком в мужское плечо, не подозреваю подвоха. А проворные пальцы скользят к моему животу и одним четким движением срывают пластырь. У меня даже писк из груди от неожиданности вырывается. — Остальные я уже выбросил, — торжествующий шепот.
— И это, по-твоему, нормальное поведение взрослого мужика? — возмущаюсь. Кожа горит после его манипуляций. Легкое раздражение просачивается в кровь. Алексеевская, мать его, тирания продолжается. Вздыхаю, складываю руки на груди.
— Я просто люблю тебя и не хочу терять время зря.
Сказал как отрезал. Молчу, надувшись, но в глубине души я с ним согласна. Нельзя терять время. Оно слишком непостоянно и скоротечно. Да, ведь? Да и мне уже далеко за тридцать, и одному богу известно, сколько потребуется времени, чтобы я забеременела. Но пообижаться — святое. Чтобы в следующий раз не радикальничал, а учился считаться с моим мнением, а то подумаешь, потерпел он полгода. Постоянно поднимая эту тему и с каждым разом усиливая напор.
— Тогда начинай обустраивать третью комнату. А то вдруг у нас с первого раза получится, что потом все в спешке делать?
— Да я собственными руками там каждый угол переделаю, главное, чтобы получилось. И побыстрее. Нам надо многое еще успеть. — И как-то загадочно звучит его «многое». Я так-то не собираюсь сейчас рожать одного за другим, да и о чем речь, еще минимум две недели гормон в крови будет препятствовать зачатию, а дальше… Если судьба, то будет Леше счастье. Да и мне, конечно же. Я просто вредничаю.
***
Таиланд — рай на Земле. Еще в прошлый раз я в этом убедилась. Только сейчас все куда красочнее и сочнее, потому что рядом любимый мужчина, и мы каждую минуту проводим вместе. Наслаждаемся друг другом и атмосферой. И так тепло внутри, хорошо и спокойно. Ильюша бегает по песку, плескается в воде и сверкает счастливыми глазками. А Леша, лежа рядом со мной, наглаживает мой все еще плоский живот. Медитативно наглаживает, и явно начитывая какие-то заклинания. У него навязчивая идея поскорее сделать ребенка. Он зациклился и не может дождаться, только если в прошлый раз, когда мы были женаты, Алексеев сводил меня с ума и терроризировал, словно я виновата, то теперь все иначе. И это радует. Перемены в нем с каждым днем все более сильные. Наученные прежними ошибками, мы сглаживаем максимально малейшее непонимание, давя возникающие проблемы, как только те начинают всплывать.
Боюсь сглазить, но за все время нашего воссоединения мы не ругались ни разу. Чуть больше года покоя и размеренности. Сладкой, плавящей страсти и обжигающей любви. Тихое, долгожданное счастье. Наш маленький персональный мир для трех самых близких и родных людей.
— Лин, детка, ты уснула? — Приоткрываю глаза, повернув голову в сторону Леши. Разморенная на солнце, и правда слегка задремала. — Пойдем, посидим в кафе? Начинает подниматься температура, все же уже почти обеденное время.
— Зови Илью, я пока соберу наши вещи. — Потягиваюсь, щурясь. Натягиваю спасительные солнечные очки, жду, когда они подойдут.
Ильюша выглядит как негритенок, вероятно, из-за того, что постоянно плещется в воде и бегает под палящим солнцем. Я же лениво отлеживаюсь в тени, наплевав на насыщенный загар. Просто получаю удовольствие от самого факта совместного отдыха. Всего по паре часов в день отлеживаясь на горячем песке. И то только ради того, чтобы прогреть кости. Полезно ведь.
Шествуем к кафе, заказываем легкие супы и коктейли. Илья грызет принесенные фрукты и загадочно смотрит на отца. Я же начинаю подозревать, что что-то тут неладно. Вгрызаюсь в соломинку и ощущаю живительную прохладу напитка, когда вижу, как Леша, запустив руку в карман шорт, достает бархатную коробочку. А я-то думаю, почему он не идет в воду сегодня? Эвоно как.
— Лин, я долго подводил тебя к этому моменту. Намеками, просьбами, чуть ли не шантажом. Поменял паспорт по твоей прихоти. Скорректировал свой рабочий график, чтобы чаще быть дома. И теперь жду, что ты скажешь. — Нервничает. Улавливаю волнение в его голосе. Вижу практически панику в темных глазах. — Я знаю, что ты не хочешь спешить. И что у тебя фобия к браку после нашей неудачной попытки. И ты боишься, что что-то изменится, едва мы станем законными супругами. Но это не так, малыш. Я люблю тебя, я дорожу нашей семьей и мечтаю провести оставшуюся жизнь вместе. Преград нет. Обстоятельств, мешающих, нет. Просто будь моей полностью, пожалуйста. Это очень важно для меня.