Сказки о трех мирах
Мы с отцом снова принялись за работу. Я специализировалась на молекулярной биологии, и именно мне было поручено вывести генотип, дружественный к рапиданскому климату. В лабораторию свозили образцы всех рапиданских растений, вплоть до самого чахлого мха, произраставшего на стенах рудника. Я разбирала каждое по молекулам, соединяла эндосперм одного семени с зародышем другого и с околоплодником третьего…
Прошла еще одна напряженная неделя. Все свободное пространство кабинета было заставлено пластиковыми стаканчиками с рассадой. Я то и дело бегала на улицу, собирая новую землю. Высаживала партию обработанных семян, чертила графики и диаграммы, смотрела под микроскопом постепенное разрушение оболочки и прорастание модифицированных ростков.
Теория давно была позади, осталась практика.
Наконец один из образцов зацвел спустя два дня после посадки. Это был рапс. Боясь загадывать на будущее, я внедрила новую ДНК в кукурузу и пшено. И они тоже дали плоды. Это была победа.
– Крис! – закричала я, обернувшись к камере. – У нас получилось! Я нашла нужное нуклеотидное основание!
– Я всегда знала, что ты самая одаренная моя воспитанница, – отозвалась Крис похвалой и сразу же перевела разговор в практическое русло: – Через какое время я получу достаточное количество семян для посадки?
– Нужно примерно два-три миллиона семян на гектар. До завтра я подготовлю сотню вручную, высажу в теплице. Через пару недель семена дадут потомство, по пятьдесят-семьдесят в каждом колосе. Итого пять тысяч… – Я задумалась на пару секунд, просчитывая в уме. – Четыре высадки. Или две, если работать параллельно с несколькими теплицами.
– Забирай обе институтские теплицы, Нина. Через два месяца мы должны получить первый урожай.
– Мы получим его, Крис, – улыбнулась я устало, – самое тяжелое позади.
– Я горжусь тобой, Нина, – торжественно заявила Крис, – ты хорошо поработала. На следующем годовом собрании я отмечу твои заслуги перед народом Александрии. Возможно, мы даже поставим тебе памятник.
Крис отключилась, а я еще долго смотрела на мигающий огонек камеры. Какой еще памятник?
* * *В производстве семян были задействованы все – студенты, помощники и коллеги. Даже Жак (отец моего будущего гипотетического ребенка) создал программу автоматического переноса нужных нуклеотидных последовательностей в новые виды, и дело пошло быстрее (это все равно не сделало его более привлекательным в моих глазах, но значительно ускорило процесс).
Когда была высажена в открытые теплицы первая партия, я решила сделать себе выходной. Несколько месяцев я не была в своей квартирке и даже немного соскучилась по ней. Идти было недалеко, через небольшой парк с искусственными земными деревьями (от полиуретановых и виниловых растений толку было мало, но их сделали еще первые поселенцы, как память о Земле, и парк считался своеобразным памятником былой жизни на планете-прародительнице).
Быстро темнело. Я торопилась успеть попасть домой до ночи и не смотрела по сторонам. Поэтому, когда из-за развесистого «дуба» вынырнула высокая фигура, я не на шутку испугалась.
– Нина, это я, – произнес поспешно Люк. Я прижала руку груди, успокаивая колотящееся сердце.
– Люк? Что ты здесь делаешь? – я быстро обернулась по сторонам, вокруг не было ни души, потом насмешливо произнесла: – Собираешься украсть пластиковое дерево?
– Нет, – серьезно ответил мужчина, – собираюсь украсть тебя.
Я онемела от неожиданности. Вот это заявление! Некоторое время я стояла и рассматривала наглеца. Люк выглядел устало. Запавшие скулы, сгорбленная фигура. За те два месяца, которые прошли с нашей встречи в коридоре института, он словно постарел на несколько лет.
– Нина, нам нужно поговорить, – Люк качнулся в мою сторону, я же шарахнулась назад.
– Нам не о чем говорить, – отрезала резко, – ты вор. Пробрался в институт, отключил сигнализацию, украл семена. Зачем они тебе были нужны? То, что ты взял, было незавершенным прототипом.
– Я знаю… – Люк невесело хмыкнул. – Из них ничего не выросло. Увы.
– Ты поторопился, Люк, – насмешливо добавила я, – нужно было подождать месяц-два и украсть нынешние семена. Может быть, вышел бы толк. Давай, до института двести метров, еще успеешь.
– Сейчас ваш институт охраняется круче атомной станции, – произнес он, – я пробовал пробраться. Бесполезно.
– Ничем не могу помочь, – я отвернулась от мужчины и решительно направилась к своему дому, – прощай.
– А ты не спросишь, зачем мне понадобились семена? – раздался негромкий голос у меня за спиной. Я раздраженно фыркнула:
– Мне все равно. Можешь делать с ними что хочешь. Они пустышки.
– Мои люди голодают, Нина, – продолжал говорить Люк, – мы два года живем с продовольственными карточками. Взрослые втянулись, но дети… Недоедание сказывается на развитии.
Я замерла на границе рощи, не успев сделать последний шаг и выйти на свет.
– У вас нет своих ученых? Нет исследовательских институтов, лабораторий? – Мой голос источал ледяной холод.
– Таких ученых, как ты – нет, – правдиво ответил Люк, – мы пытаемся получить прототип, но пока терпим неудачу.
– А как же синтезатор? – поинтересовалась я хмуро. – У вас же должен был остаться один. Еще со времен первых поселенцев.
– Он окончательно сломался. Триста лет огромный срок. А материалов для починки нет.
– А теплицы?
– Их не хватает. Да ты и сама знаешь, они не могут обеспечить всем необходимым.
Я стояла в растерянности и не знала, что предпринять. Внутри боролись любопытство и верность Крис.
– Ты же из «диких», я права?
– Из «диких»? – в голосе мужчины послышалось усталая насмешка. – Так вы нас называете?
Мне почему-то стало неловко. Не помню, кто их так начал называть, или я в учебнике прочитала?
– Прости, я не хотела быть грубой, – произнесла негромко, – я ничего не знаю о вас. Где вы живете, чем занимаетесь… После «раскола» данные об ушедших засекречены, а я слишком занята исследованиями, чтобы тратить время на поиски истины.
Тон разговора поменялся. Злость ушла, раздражение улеглось. Я уже не видела в Люке преступника и негодяя. Скорее уставшего, озабоченного человека. На худом угловатом лице явно обозначились преждевременные морщины. Он был совсем не похож на того беззаботного веселого мальчишку, которого я помнила. Глаза напряженно смотрели на меня. И весь он был, как натянутая пружина.
– Поехали со мной, Нина. На границе Александрии нас ждет транспортник. Через пару часов мы будем в Лондоне, нашей столице. У нас тоже есть лаборатории, пусть и не такие продвинутые, как в вашем институте. Я многого не требую. Поможешь с семенами, заодно посмотришь, как мы живем.
– Я не могу уехать, – пробормотала быстро, – не сейчас. Мы только высадили первую партию семян. Я должна дождаться результата…
– Они прекрасно справятся без тебя, – ответил Люк, и я мысленно согласилась с ним.
Мне было немного любопытно взглянуть на город «диких», на то, как они живут, но я опасалась, что Крис будет против моей поездки. Я едва восстановила свою репутацию в ее глазах после того неприятного инцидента с утаиванием информации о своем детском приключении.
– Я могла бы тебе дать формулы. Приходи ко мне через неделю-две. Я запишу результаты исследований на диск, и ваши ученые смогут создать прототипы, – уцепилась я за новую идею.
– Нина, – Люк отрицательно махнул головой, – у меня нет этих двух недель. Я должен сделать еще одно, гораздо более важное дело… – Мужчина на секунду запнулся, словно раздумывая, посвятить меня в это или нет. После минуты колебания все же решил не посвящать. Ну что же, у каждого есть свои секреты.
– Да и боюсь, в следующий раз я не смогу пробраться через заграждения, – добавил в конце.
– Какие заграждения? – удивленно спросила я.
– Ваш город окружен электрическим высоковольтным забором, – и видя неописуемое изумление на моем лице, добавил: – Ты что, не знала?