Письма в пустоту (СИ)
— Я встретил твоего врага сегодня, он спокоен, ни тени волнения, — вздохнул Гленорван, — Я смотрел на него, пока он не видел. Я-то в черных очках, совсем ночь не спал. Так вот, он напомнил мне Танатоса из греческой мифологии. Именно такой лик должен быть у бога смерти, потому что только не знающий жалости и сожалений к себе, может даровать справедливость…
— Меня твои философские изыскания порядком утомили.
— Не злись. Альентес и, правда, особенный.
— А!!!! — заорал парень, — Что ты сказал????
— Ты натуральное дитя. Я пришлю тебе игрушку, что хочешь? Медведя?
— Пошел ты! Я, значит, ребенок, а он бог греческий?!
— Да, тебе повезло.
— Сволочь, ты Гленорван! Сволочь хитрая!
— Переходишь границу, — подчеркнуто высокомерно отозвался Джордж.
— Гррр, — от избытка чувств зарычал парень.
— Надеюсь, мой поступок тебе помог, а, если нет, то извини. Большего я сделать не мог. Но я все же надеюсь, что всем будет хорошо… Я ведь не сторонник жестких мер, просто меня бесит ваше руководство. Убрать жирных и жадных тварей, и вы вполне сможете нормально жить, как обычные люди, а не как орудия системы…
— У меня другое желание, — твердо заверил шпион, — Хочу избавиться от Альентеса. Хочу уничтожить его и стереть с лица земли. Если бы он исчез, я бы был так счастлив! Он причина всех моих бед и терзаний! Он преграда для моего счастья!
— А бедный Альентес знает об этом?
— Какая разница?! — взъелся парень, но тут же закашлял, пряча слова, — Прости, все, идут… Пока! Тут что-то невообразимое твориться, слышишь!? Ладно, пока! Я позвоню.
И действительно на заднем фоне Джордж хорошо улавливал нервный визг и крики обеспокоенных почти доведенных до отчаяния людей.
Змей Акведука улыбнулся своему ослепительному отражению, и с грацией прирожденного аристократа отвесил себе поклон.
Он вышел из театральной «гримерки» общего пользования и направился в зал. Но не тут-то было! Не успел он проделать нескольких шагов, как его телефон вновь разразился приторной восточной композицией.
— А я сегодня популярен, — довольно подметил Джордж, пускаясь в новую беседу.
— Hi, fat Capricorn, — засмеялся он.
— Что-то новенькое! — присвистнул Итон.
— Ага.
— Единорог… Оригинально.
— А что поспоришь? Конечно единорог, не хочешь же ты сказать, что у тебя их два, рога-то. Хотя знаешь, думаю, ты давно свой рог не видел за складками многолетнего жира, вдруг там что и выросло… новенькое…
— Милый мой друг Гленорван, следите за своим рогом, и будет вам счастье, — иронично крякнул Итон, ничуть не расстроившись злой иронии.
— Я-то слежу, можно сказать, блюду, а то, знаешь ли, желающих покуситься хватает…
— Верю, с твоим-то поведением не удивительно. Но давай отставим разговор о превратностях жизни твоего рога и лучше обсудим наши общие дела.
— Oh, вот ты сказал, и я тебя так и увидел в кресле диетолога, записывающим новый рецепт.
— Угу, как там с монахом?
— Жив, думаю, что здоров, если только прием лекарства прошел без последствий…
— Так ты…? — обрадовано протянул Итон.
— Да.
— И как?
— Это ты о чем сейчас? — наигранно напрягся Джордж.
— Не о том, о чем ты подумал…
— А о чем я подумал?
— Достаточно! — Итону надоело, — Какое представление ты избрал для нашего малыша? Прилюдное унижение? Групповые пляски? Видео игра?
— Зачем? Не так жестоко… — протянул Гленорван, невольно отмахиваясь рукой.
— Хм. Джордж?
— Увидишь… Я приготовил сюрприз, мне помогала Лау…
— И она согласилась? — удивился Итон.
— Конечно, за сорок штук зелени любой согласиться, особенно провести время с таким красавцев, как я.
— Только не Лау, ей хватило твоего змеиного очарования, полагаю, на всю жизнь. Странно, что она тебе помогла.
— Возможно, у нее остались чувства, — Джордж потер подбородок.
— Да, женщины удивительные существа. Кстати, о женщинах. Ты поговорил с Хлопниной? Она обещала инвестировать наш проект по введению лимита на продажу жвачки…
— Угу, — Гленорван уже скучал.
— И что?
— Дура она шизонутая, crazy frog!
— Тебя так и несет сегодня на оригинальные эпитеты, — протянул Итон.
— Слушай, my friend, ну разве нормальный человек будет всерьез полагать, что от жвачки у подростков развивается тяга к суициду?
— Ха, тоже мне новость! А нормально нападать на страну из-за нефти, говоря, что мы несем справедливый мировой порядок? По-моему эта фигня намного хуже.
— Мир сошел с ума, а мы его раззадориваем.
— Часть стратегии.
— Конечно. Молодежь взвоет от новых запретов, в России будет нестабильно. Отличное время для нужных перемен, — несмотря на веселый тон, Джордж говорил без особого энтузиазма.
— Ты вроде недоволен? — это тут же заметил Итон.
— Я? С чего бы? — рассмеялся американец.
— Ну, меня тебе не обмануть. В чем дело? — сурово спросил лидер Акведука.
— Hey-hey! Все нормально, не выдумывай.
— Ты потерял былой запал… — заключил Итон.
— Люди так похожи, я устал от их непроходимой тупости, честно, — выдохнул Гленорван, признаваясь в тайных мыслях, — Никакой искренности, души, банального самоуважения. Слишком все мелко, мелочно, недостойно. What on earth nothing changes…
— Депрессия? Возраст сказывается? Может тебе жениться? — желчно поддел Итон.
— Если бы сказывался возраст, то жениться было бы уже поздно, — мастерски парировал Джордж, — Я же не спешу завести детей, пока мое пузо не перевесит задницу!
— Да, я и забыл, тебе веселее играть с мальчиками-монахами, — Итон ответил достойной колкостью.
— Мне хоть что-то интересно, а ты когда в последний раз засыпал с улыбкой на губах? Вспомни! Итон, старик, ты погряз в работе…
— Я не скажу, что люблю заниматься делами Акведука, утомительно слишком, но меня мой труд неплохо кормит.
— О! Это точно! — сорвался на хохот Джордж.
Итон, поняв, что сам дал сопернику крючок для словесного превосходства, раздосадовано хмыкнул.
— Ладно, не брюзжи, — примирительно протянул Гленорван, — Все будет хорошо, я узнавал.
— Говоришь заученными фразочками, — заартачился Итон.
— Я тебя порадую, — хитро бросил американец.
— Что ты еще натворил?
— Подкинул ордену настоящую бомбу!
— Какую? — с недоверием крякнул Итон.
— Пока не скажу, прости, но вынужден держать тебя в неведенье. Но… тем сильнее будет радость от эффекта разрыва моей чертовой штучки, ты поймешь все по последствиям, а они наступят… Уж поверь мне, да еще какие!
— Подождем, увидим.
— Хватит обижаться!
— Не льсти себе, ты не способен меня уязвить.
— В общем, ты веришь в мой успех?
— В чем-чем, а в интригах ты преуспел, my darling.
— Уже цитируешь?
— Нет, тешу твое непомерное самолюбие.
— Ты мной восхитишься, когда узнаешь все подробности…
— Я уже давно восхищен дальше некуда, так что пожалуй воздержусь, — Итон картаво хихикнул, — Но ты не расстраивайся.
— Нет, я буду плакать! — расхохотался Джордж, — Мне это так свойственно.
— Ага, я последний раз видел тебя со слезами на глазах лет в десять, когда твоя любимая кошка Лола угодила в бетономешалку.
— Тогда грех было не заплакать, на кошке красовался ошейник с пятью брильянтами.
Собеседники засмеялись.
Но неожиданно, проходя мимо дверей в одну из зал оперы, Джордж услышать дивное по своему звучанию пение. Высокий и чистый голос в чутких и трогательных словах мелодичной молитвы Ave Maria славил небо вместе с красотой мироздания.
Гленорван остановился как вкопанный, вслушиваясь в божественный напев.
Его душу пробирало насквозь, до самой глубины.
— Эй! Ты что замолчал? — требовательно затараторил Итон, — Эй, Джорджио?
Но американец остался глух к зову товарища. Он не мог отойти от дверей и опомниться от божественного наваждения.
— Гленорван, ты что там, mother fuck, делаешь?
— Извини… Итон, — на автомате выпалил Джордж, — Я перезвоню.