Четыре тысячи, восемь сотен

– Ты ведь понимаешь, что у них нет ни единого шанса взять Аркас на абордаж? – Это было не просто ее собственное доморощенное мнение; тот же самый специалист в деталях расписал им отвлекающие маневры, благодаря которым на борт не смог бы проникнуть даже робот. – Если «план перехвата» и существует, он будет означать полное уничтожение судна.
Хлои обдумала ее слова. – Если только люди, которых они преследуют, не решат сдаться. Если бы мне пришлось выбирать между арестом и гибелью вместе с восемью сотнями пассажиров, я бы попыталась свести кровопролитие к минимуму. Не говоря уже о том, чтобы ухватиться за призрачный шанс спастись самой.
– Само собой. – Если не считать успешного спасения бегством, это был наилучший исход, который только могла себе представить Анна. – Но вопрос в том, действительно ли у них будет шанс взглянуть на ситуацию в таком ключе. Сцилле пришлось бы выдвинуть свое предложение в тот самый момент, когда люди на борту Аркаса будут готовы признать, что у них нет иных вариантов, кроме этих двух.
Хлои мрачно улыбнулась. – Но какие именно люди на борту Аркаса? Самые разыскиваемые вестианские преступники, экипаж, решивший взять на себя риск, подобрав их в космосе, или остальные пассажиры – которые, может быть, даже не знают, во что ввязались? Потому что если решать придется последним, то они, вполне вероятно, захотят как можно раньше остановить корабль и выдать преступников властям.
  
Глава 11
 
Если нам удастся вывести из строя оба коллектора, выработка электроэнергии упадет на тридцать процентов. – Николас сделал паузу, как бы ожидая услышать залп восторженных оваций, но его команда потенциальных диверсантов просто смотрела на него с тревогой на лицах.
– Но достичь этой цели мы сможем лишь при помощи дисциплины, – продолжал он. – Ничего нельзя записывать. Ничего нельзя хранить на каком бы то ни было устройстве. Навигация будет осуществляться исключительно вручную и на глаз. Если какое-то оборудование попадет в руки противника, там не должно быть данных, которые могли бы вывести на нас.
Камилла потеряла терпение; Николас говорил уже пятнадцать минут, но так и не затронул самого важного вопроса. – Коллекторы наверняка будут охраняться, – заметила она.
– Вас это не касается.
– Прошу прощения?
Николас посмотрел на нее со смесью раздражения и жалости. – Вам нужно сосредоточиться на ваших собственных инструкциях – не более того. Относительно своей роли в нашей миссии вы получите предельно четкие разъяснения, но если вы начнете рассуждать о посторонних вещах, это лишь помешает выполнению ваших основных обязанностей.
– Если меня схватят или убьют, это тоже может помешать выполнению моих обязанностей, вам так не кажется?
Оливье бросил на нее беглый взгляд, который отчасти выражал поддержку, а отчасти умолял сбавить обороты.
Руководитель их ячейки поднялся со своего места и сделал несколько шагов внутри круга, передвигаясь при помощи присосок. – То, что вы провернули со льдом, стало неплохой визитной карточкой. Никто не забыл проявленной вами инициативы. Но в нашем движении нет места для примадонн со смешанными приоритетами. Вам нужно сосредоточиться на вашем собственном задании и не рассчитывать на понимание плана в целом.
Камилла почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Смешанные приоритеты? Она бы с радостью заплатила утроенный налог за право рассмеяться в лицо каждому шуту, который бы сказал нечто подобное. Но именно таким был теперешний порядок вещей. Не обращая внимания на взгляды смущенных товарищей, она спокойно посмотрела в глаза Кодовому Имени Николас.
– Я понимаю, – ответила Камилла. – Я знаю, как исполнять приказы.
* * *
Три дня спустя, лежа в постели в квартире Оливье, они сравнивали выданные им роли. Камилле предстояло повредить кабель данных, которые, как она предполагала, был частью новой радиолокационной системы; для этого ей даже не пришлось бы выходить на поверхностью. Оливье, вооруженного устройством, которое он еще даже не видел, направляли к одной из тарелок. Было сложно представить, как бомба могла нанести серьезный ущерб сооружению такого размера, учитывая, что в космосе нет воздуха, способного стать переносчиком ударной волны, а сама тарелка настолько хрупкая, что любое локализованное усилие не разнесет ее на кусочки, а просто порвет в одном месте. Впрочем, после некоторого обсуждения – и сопротивления настойчивому желанию поискать в сети что-то, способное уличить его в содеянном, – Оливье пришел к выводу, что его «груз» может представлять собой нечто вроде генератора электромагнитных импульсов. Достаточно сильный индуцированный ток мог расплавить тонкую сетку, удерживавшую мембрану тарелки, и превратить ее в изорванную тряпку, которая могла деформироваться под действием одного только солнечного ветра.
 
– Это нечестно, – сказала Камилла. – Ты рискуешь куда больше остальных.
– Так же, как и ты – во время операции с вирусом.
– Теперь все иначе.
Оливье рассмеялся. – Да ладно, не будь такой жадиной! Весельем надо делиться!
Камилла приложила руку к его щеке. – Раньше, если бы меня поймали, я вполне могла сойти за любительницу покатушек. Мне бы никто не причинил вреда. Но это времена прошли, дорогой.
Оливье немного помолчал. – Но это, тем не менее, послужит доказательством, – добавил он.
– Доказательством чего?
– Что я верен делу, несмотря на ущербную родословную.
Камилла помрачнела. – Да на хер все это! И туда же пусть идут все идиоты с этого булыжника, которые никак не могут расстаться с мыслями о чистоте рода.
Оливье просто улыбнулся, не обратив внимания на ее выпад. – Наша цель вполне безобидна, – задумчиво произнес он. – От тридцатипроцентного урезания электроэнергии никто не умрет. Просто это их не на шутку разозлит, и они, наконец-то, поймут, что к проблеме нужно относиться на полном серьезе. – Месяц назад он предлагал сложить оружие; теперь же его слова звучали так, будто он пытался распалить самого себя, чтобы вжиться в свою новую роль.
– Главный вопрос в том, что означает относиться к проблеме всерьез: отменить налог или встать в позу, – заметила Камилла.
– Встать в позу из-за одного процента общего дохода?
– Дело не в деньгах, – ответила она. – Дело в том, как сильно они прикипели к словам Денисона. Их семьи обвели вокруг пальца, заставив провезти сюда дармоедов, и в течение ста лет это преступление оставалось безнаказанным. А теперь правосудие, наконец, восторжествовало – разве могут они после этого вернуться к старым порядкам?
– Кому есть дело до правосудия, когда не работают игровые серверы?
Камилла ткнула его с напускной укоризной. – Ты такой циник!
– А ты такая примадонна.
Она пихнула его в руку – с достаточной силой, чтобы заставить Оливье поморщиться. – Мои приоритеты будут поприоритетнее твоих приоритетов.
– А, но ведь в приоритизации приоритетов важен приоритет паритета.
– Я дам тебе сто долларов, если ты прокричишь это на следующем собрании нашей ячейки, сразу же как только Николас упомянет «СП».
Поразмыслив над ее условиями, Оливье сделал встречное предложение: Тысяча долларов – и мне придется это делать, только если он повторит эти слова три раза.
– Трус.
– Скупердяйка.
– Ну ладно, – согласилась Камилла. – Тысяча долларов. Я в деле.
  
Глава 12
 
– Гюстав на Аркасе! – восторженно объявил Оливье. – Гюстав! – Он обнял Анну за плечи и расцеловал ее в щеки.
 
– Чудесно, – ответила она. Хотя Анна и не представляла, кого они имеют в виду, новость, насколько она могла судить, была хорошей. Она проследовала за Оливье в квартиру; в гостиной собрались с полдюжины его друзей, и все они выглядели такими же радостными, как и он сам.
– Гюстав Бодель – это тот, благодаря кому большинству из нас удалось сбежать, – объяснил Оливье. – Он тайно вывел на поверхность сотни человек и помог им добраться до грузовых блоков. Возможно даже тысячи, если учесть тех, кто еще в пути.