Проклятая ведьма! или Пока смерть не разлучит нас (СИ)

— Мне пришлось. — нахмурился Петер.
— Да-да. Хорошая отговорка. «Мне пришлось». Тоже нужно как-нибудь испробовать.
— Кейр у меня на глазах сломал Эзре руку и пообещал ломать ему кости до тех пор, пока не переломает его всего. Ему на тот момент не было и года.
Мое горло сжалось, а по спине пополз липкий холод. Волоски на руках встали дыбом. Это каким нужно быть чудовищем, чтобы… чтобы… Я бы сама лично удушила бы этого Кейра! Прокляла самым мерзким и опаснейшим проклятием!
— Сын мне дороже какого-то кота. Пускай и защитника.
И меня, судя по всему. Я не сказала это вслух, но слова чуть не слетели с языка. Я с грустью усмехнулась.
— Что ж… хкм… хоть хватило смелости сказать мне это лично. Даже через столько лет.
— Корнелия, я не то..
— Именно то ты и имел ввиду. Ты сам сказал, что знал, кто Мурз, и что он значит для меня, и тем не менее «сын тебе дороже какого-то кота». Я все понимаю. — сердце вместо крови, показалось, стало качать яд.
— Корнелия, выслушай. — Петер накрыл мою руку своей, но я выдернула ее.
— Мы уходим, Мурз.
Петер подскочил вместе со мной, но заклятие Мурза его подбило, и он пластом рухнул на пол. Я, не медля, выбежала на улицу.
— Обсудим все дома. — сразу предупредила кота, приготовившегося высказывать свои мысли по поводу той самой «женщины», о которой уже и у меня появились некоторые предположения. Правда, кое-что смущало. Но я подумаю после. Сначала нужно убраться подальше от Петера.
От «Синего эликсира» я бежала, но даже это не помогло мне. Петер нагнал меня на том же самом повороте, где мы с Мурзом подкараулили его. Кот уж было хотел броситься на него, но рука Петера вдруг покрылась шерстью, а вместо ногтей выросли когти. Я попросила Мурза не нарываться. Сама разберусь с этим козловолком.
— Корнелия.
— Ну что еще?!
— Дай объяснится.
— Ты уже это сделал. Я все поняла. И отпусти мою руку, мне больно! — я попыталась вырваться, но Петер только сильнее сжал пальцы — на левой руке это пока что были только пальцы — и притянул меня к себе.
— Отпусти! — пальцы рук стало покалывать. Магия готовилась дать отпор. Только бы еще одного не связать со своей жизнью.
— Коко.
— Я считал, что у твоего вида нет проблем со слухом. — этот голос я совсем не ожидала услышать.
Бросив взгляд через плечо, я увидела Артура. И мать моя ведьма, взгляд, каким он прожигал Петера, вогнал меня в ужас. Даже в те времена, когда я была его пленницей, он так меня не пугал. А сейчас же…
Но что самое странное, я ощутила не только страх, но радость и благодарность. Маг был мне более приятен, нежели Петер.
— Отпусти ее. — твердо сказал Артур.
Не став возражать, что было удивительно, Петер разжал пальцы. Я, морщась, тут же потерла ноющее запястье. Маг подошел ко мне, поднял мою ноющую руку, на которой остался красный след и пустил тьму. Она охладила кожу и впиталась внутрь.
От приятных ощущений у меня перехватило дыхание. Прикусив щеку изнутри, я подняла глаза, и наши взгляды на мгновение встретились, после чего меня будто током ударило. Я даже еле заметно вздрогнула.
— Вы знакомы? — спокойно поинтересовался у меня мужчина, бросив взгляд на Петера.
— К сожалению. — честно ответила я.
— Он применял насилие по отношеник тебе?
От взгляда Артура Петер уже приготовился к бою. Ее глаза стали желтыми, руки поросли шерстью, вылезли когти.
— Нет. — сказала я. — Только за руку схватил.
— Все?
— Да.
— Что ж. Тебе повезло. — Артур взглянул Петеру. — Скажи Корнелия иначе, я бы спустил с тебя шкуру.
Петер оскалился и зарычал. Артур спокойно ему сказал:
— Не вынуждай меня вызывать патруль. У них достаточно работы.
— Мы не прощаемся, принцесса. — нечеловеческим голосом — грубым, рычащим, низким произнес Петер.
 Глава 32. Дымка 
— Коко? — ко мне заглянула Таня, еще одетая в ночную рубашку. Босыми ногами подруга прошлепала до ванны, где я отмокала больше получаса. Ее взгляд был растерянным, брови сведены на переносице.
— Что такое? — я подняла на нее глаза, рисуя указательным пальцем узоры на пенной воде.
 
— Там это… — она замялась. — Пузя опять чудит. Меня разбудила Забияка и указала на него, сидевшего в кресле и смотревшего на диван, где никого не было. — Таня поежилась. — Но знаешь, ощущение, будто там правда кто-то сидел. Энергетика в спальне потяжелела, что ли.
— Он еще разговаривает?
— Угу. Даже на меня внимания не обратил. Я переживаю за него, Корнелия. Вдруг что-то серьезное.
Я тяжело вздохнула.
— Тань, подай полотенца. Они на пуфе.
Оглядевшись, подруга увидела пуф, стоявший у стены, рядом с дверью. Там и лежали желтые махровые полотенца. Когда я закуталась в них, вы вышли в комнату. Холодный воздух тут же заставил поежиться. По рукам побежали мурашки. С волос на грудь и руки капала вода.
— Слушай. — шепнула Таня, остановив меня.
— Что ты! — воскликнул Пузя бурно. — Ну что ты такое говоришь?!
Бяка, сидевшая на кровати Тани, откуда открывался вид на енота, покрутила пальцем у виска. Если у драконов он вообще находится там… Мурза, как обычно, рядом не было. Куда этот кот снова запропастился? Может, он бы смог помочь. Не нам, так Пузе. Хотя нет, зная его методы… треснул бы енота головой об угол и дело с концом.
— Ты не одинокая! Ты просто… просто… как последний пирожок в корзине, который все хотят, но никто не берет, чтоб не злить остальных! Во! Ты ждешь кого-то смеленького!
Танька, чтобы не прыснуть со смеху, прижала к губам ладонь, но смешок все равно вырвался. Бяка, как добротный конь, заржала в голос. Если бы не растерянность, я бы тоже засмеялась. А так могла только стоять и смотреть на своего фамильяра, кажется, все-таки сошедшего с ума.
Там, куда с обожанием во взгляде смотрел Пузя, я не видела никого. Но! Но… энергетика была тяжелой, как в тот раз. Это дарило надежду на то, что с головой у моего енота все в порядке.
— О! — Пузя заметил меня. — Моя хозяйка вернулась! Дымка, это… — он взглянул на диван, где «сидела» его гостья и мигом погрустнел. — Корнелия… Но как… опять ушла от меня? Ну что за женщина? — он раздосадовано вздохнул.
Бяка в истерике уже каталась по кровати. Ее смех превратился в хрюканье. Не задохнулась бы. Но Пузя ее будто не слышал. Он смотрел на диван, не моргая.
Обменявшись растерянными взглядами с Таней, я пошла к нему. Прошлый раз он не стал рассказывать нам, с кем вел разговор, хотя очень хотел. Издевки, смех и шутки Мурза с Бякой его сильно обидели. Он даже со мной наедине потом разговаривать не стал. Я надеялась, что хотя бы сейчас проясню хоть что-то.
— Иди ко мне, малыш. — предложила я, сев в соседнее кресло, и стала с надеждой ждать.
Пузя перебрался ко мне не сразу. Пока он прожигал взглядом диван, я по связи попросила Таню утихомирить Бяку, иначе Пузя не станет говорить. А разобраться в том, что происходит, нужно. И побыстрее. У нас есть более серьезная тема для разговора.
С Мурзом вчерашнюю стычку с Петером мы не обсудили. Он отправил меня спать, сказав, мол, утро вечера мудренее. Меня разрывало от вопросов, мыслей и предположений, но уговорить кота хоть немного поговорить со мной я не смогла. После уснула.
Мурз был прав, я устала. Это все из-за переизбытка информации и стресса, пережитого днем. Короче, во всем виноват Петер! Не видела его больше года, нет, нужно было объявится… Что он вообще тут делает?
— Расскажи о… ней. — попросила я Пузю, поглаживая его по мягкой шерсти и почесывая за ухом.
— Она потрясающая! Великолепная! — протянул он с обожанием в голосе. В его глазах я заметила искры, какие раньше рождали лишь еда и золото. — У нее такой пушистый хвост! А шерсть? А голос? А глаза? Ты бы ее видела! — если было бы возможно, у него вместо глаз появились бы сердечки. Никогда прежде не видела в его глазах такого обожания. Даже на меня в первую встречу он смотрел иначе.