Эолин (ЛП)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Песни прохода
На пятом году обучения Эолин Гемена отправила ее в лес собирать элементы, необходимые для оберега маги.
Эолин собрала много шелка от трех разных разновидностей пауков: призрачного листового ткача, который плел паутину в полночь; ткача рассветного тумана, чьи тонкие нити можно было увидеть только при первых лучах рассвета; и гигантский прыгун-арлекин, разноцветное существо, чей толстый шелк придавал ткани прочность и упругость.
В дополнение к паучьему шелку Эолин собрала все, что могла найти, что обладало силой обмана и сокрытия. Она ловила водомерок, терновых жуков, коровых ящериц и бледно-розовых крабовых клещей. На дне реки она нашла галечные жилища крошечных водяных драконов и пыльные чешуйки с крыльев загадочных бабочек и мотыльков. Она брала пучки лисьего меха, запутавшиеся в колючих зарослях ежевики, и шла по пути ускользающей бархатной змеи, пока она не сбросила для нее кожу.
Когда пришло время готовить оберег, Гемена положила все, кроме шелка, в большой котел. Старая мага добавляла порции руты, лука-порея, можжевельника, розмарина и валерианы. Она дополнила рецепт здоровой дозой морщинистых темных ночных грибов, известных и вызывающих страх за их способность вызывать слепоту.
Целый день Гемена кипятила ингредиенты на медленном огне, время от времени посылая Эолин добавить свежей родниковой воды и перемешивать смесь, напевая шепотом заклинания.
Когда наступила ночь, Гемена и Эолин сняли кастрюлю с огня и разделили напиток на три большие чаши, по одной для каждого вида шелка. Затем они оставили шелк замачиваться на ночь под последним лучом убывающей луны. Утром нити отделили, промыли в чистой дождевой воде и бережно разложили сушиться на солнце.
Гемена поставила ткацкий станок, предназначенный для плетения оберегов. Когда солнце скрылось за деревьями, она зажгла свечи, пропитанные кресс-салатом и орегано. Только тогда она и Эолин приступили к делу, которое заняло бы их до утра, потому что ткань оберега должна была быть соткана в один присест под темной луной.
— Маги изобрели оберег во время борьбы с Церемондом и его Королём-Магом, — сказала Гемена Эолин, пока они работали бок о бок. — До войны у маг не было причин скрывать свою силу. Но во время войны способность скрывать способности стала синонимом выживания.
— Могут ли маги сломать оберег? — спросила Эолин.
— У каждой защиты, какой бы искусной она ни была, есть швы. Умелый маг может найти эти недостатки, но он должен знать, что ищет и где искать. Даже тогда это сложно, но маги Церемонда очень проницательны. Обычно они начинают с поиска других признаков магии. Знание лекарств и растений. Общение с животными. Исключительная красота или откровенный характер. Все, что отличает женщину, по их мнению, может быть свидетельством колдовства. Как только они увидят подозреваемую магу, лишь вопрос времени, когда они найдут ее оберег или поймают ее в момент небрежности.
— Небрежность?
— Возможно, это не то слово. Хорошо обученная мага редко бывает небрежной. И все же магия для нас вторая натура, как инстинкт. Ты должна найти способ контролировать свое желание использовать магию, Эолин. Каждый раз, когда ты используешь свою магию, оберег сползает со своего места, обнажая истинные цвета вашей ауры.
Эолин прервала свое плетение и бросила взгляд на Гемену.
— Я вообще не могу использовать магию, пока ношу это?
— Можно использовать несколько форм Средней Магии, совместимых с сокрытием и обманом. Ты также можешь практиковать Простую Магию полностью, но нужно делать это с большой осторожностью, так как это один из признаков, который маги ищут, когда охотятся на маг. Если используешь Высшую магию, оберег пошатнется в тот момент, когда ты вызовешь заклинание. Однако он возобновит свою силу, как только ты закончишь заклинание.
 
— Сколько времени понадобится магу, чтобы распознать мой почерк в такой ситуации?
— Он, скорее всего, первым распознает твою магию, и этого будет более чем достаточно, чтобы отправить тебя на костер. Но если твое заклинание не обнаружено или если его нельзя легко отследить до тебя, магу может потребоваться несколько минут, чтобы найти искомую ауру. При таких обстоятельствах этого времени может быть достаточно, чтобы ты ускользнула.
— Все эти годы я посвятила тому, чтобы стать высшей магой, и теперь я должна прятаться за оберегом и любой ценой избегать использования своих навыков.
— Если ты сдержишь клятву, которую дала как Посвященная, и вернешь магию женщинам Мойсехена, твои дни сокрытия подойдут к концу, — ответила Гемена. — Но когда ты покинешь этот лес, ты должна быть очень осторожна. Пока ты не найдешь настоящих друзей и безопасные места, ты должна считать, что любой акт магии отправит тебя на смерть.
— Может, мне не стоит возвращаться, — сказала Эолин. — Какой в ​​этом смысл, если все, чему я научилась, и большую часть того, кем я являюсь, нужно так тщательно скрывать? Лучше остаться здесь, в Южном лесу, где я могу свободно практиковать магию с тобой.
— Одиночество убедит тебя в обратном, — тихо ответила старая мага. — Скоро ты будешь вынуждена покинуть Южный лес, чтобы найти своих людей.
— Но ты мой народ, Гемена! Ты вырастила меня как собственную дочь. Ты открыла для меня мир волшебства. Все, что они сделали, это разрушили мою деревню, убили мою семью и отправили меня в изгнание. Зачем мне возвращаться к этому?
Гемена сосредоточила внимание на ткани, которая росла под ее пальцами. Когда она заговорила, это было низким тоном, соответствующим ритму ее плетения.
— Много ужасных вещей произошло в Мойсехене, но это не меняет того факта, что они — твои люди. Ты обязана служить им, независимо от того, что они сделали с тобой в прошлом, и независимо от того, что они могут сделать с тобой в будущем. В день, когда они будут нуждаться, ты должна ответить, потому что ты будешь единственной Высшей Магой, оставшейся у них.
* * *
Несколько дней спустя Гемена не появилась к завтраку.
За годы, прошедшие с тех пор, как старая мага приняла Эолин, она ни разу не пропустила первые мгновения дня, когда свет солнца поднимал над лесом бледный туман.
Сбитая с толку, Эолин тихонько постучала в дверь спальни Гемены.
— Входи, дочь моя.
С облегчением, услышав знакомый хриплый голос Гемены, Эолин отдернула потертую занавеску и шагнула в тесное помещение. С закрытыми ставнями Гемена была всего лишь еще одной тенью в крошечной нише. Она съежилась под одеялом, выглядывая из-под грубой ткани.
— Почему ты все еще в постели, Гемена? — Эолин почувствовала дрожь в голосе. Она искала хрупкую руку Гемены.
— Мое время пришло, Эолин, — дыхание Гемены хрипело в легких. — Приготовь место под ивой. Я проведу свой последний день в этом мире под весенним солнцем.
Боль пронзила горло Эолин. Она попыталась выдавить смех.
— Не говори таких вещей, Гемена. Как будто я позволю тебе уйти! Как будто боги позовут тебя, прежде чем я закончу свое обучение.
— Я назвала тебя Высшей Магой в прошлом месяце.
— Но мне так многому еще предстоит научиться!
— Не от меня. Приготовь место и не спорь с волей Богов. Я проведу свой последний день в покое.
Эолин встала. Ее конечности онемели. Не говоря ни слова, она оставила Гемену и вышла из дома.
В саду пышно цвели кусты и травы, пастельные цветы перемежались бледным румянцем весенних листьев. Овощи пробивали из темной земли новые побеги, а плодовые деревья шумели под жужжащий танец ос и пчел.