Не Знающая Любви (СИ)
Он снова и снова перечитывал брачный контракт, не в силах поверить написанному. Он действительно доверился толковому адвокату Петрову и подписал бумаги, не вчитываясь в содержание. А по ним выходило, что в случае, если инициатором развода станет он, то Кире отойдет практически три четверти его состояния, не считая половины совместно нажитого…
Его ввело в заблуждение то, что абзацем выше речь шла о том же в отношении самой Киры. Вроде бы все в порядке — но теперь ему стало ясно: Кира-то ни за что на свете не подаст на развод.
Он возненавидел ее горячо и мгновенно, но Гребецкие умеют держать себя в руках, а Кира была деловой женщиной и вовсе не собиралась превращать его жизнь в ад, водя мужа на коротком поводке. Снисходительно похлопав его по руке, Кира изрекла:
— Перестань, милый. Мы будем примером для остальных. Проживем всю жизнь вместе и все такое. Если тебе понадобится мое присутствие на каком-нибудь светском сейшне — только свистни. И трахать можешь кого угодно, только не забывай предохраняться. Состояние Гребецких получит только законный наследник.
— Как ты можешь…
— Я же не настаиваю, дурачок. Даже если мы умрем бездетными — какая нам-то разница? На тот свет миллионы все равно не заберешь, а возиться с пеленками я не сильно мечтаю. Но если это будет нужно — милости прошу. Кира Гребецкая свято соблюдает договоренности.
Сейчас даже дико было это вспоминать, но в ту ночь, после убийственного разговора в ресторане, он занимался с женой любовью так неистово, словно и в самом деле любил ее. Хотя… не зря же говорят, что любовь и ненависть — родные сестры.
Мерзкий сюрприз для Матвея
Кира и в самом деле выполняла обязательства. На всех мероприятиях высокого уровня неизменно появлялась с ним под руку, мило щебетала, улыбалась и смотрела на него влюбленным взором. По счастью, таких мероприятий было немного. Пять лет назад ему пожаловали титул в Англии, три года назад чествовали, как бизнесмена года, парочка-другая юбилеев внутри семьи — всего набралось с десяток совместных выходов в свет. Хуже было другое.
После каждого такого мероприятия он занимался с нею любовью. Точно зная теперь, что она живет с любовником, он больше всего на свете хотел причинить Кире хоть маленькую боль, хоть короткий приступ отвращения, и потому каждая их ночь становилась чем-то вроде оргии. Он сам не знал, какие демоны скрываются на дне его сознания, однако Кира наутро выглядела довольной как кошка, и насмешливо поцеловав его в губы, улетала к себе на остров.
Матвей так увлекся идеей этого дурацкого мщения, что пропустил и следующий удар, посильнее предыдущего.
Спустя пару месяцев после торжественного приема в Букингемском дворце, пять лет назад, Кира неожиданно нанесла визит родителям Матвея. Нельзя сказать, что они очень любили свою невестку, но приличия есть приличия, а в подробности семейной жизни своего сына они посвящены не были.
Именно мать и поздравила его по телефону в тот вечер. Звонок раздался посреди заседания совета директоров, и он не мог даже выругаться.
— Милый, мы ждем тебя к ужину! Это будет чудесный вечер. У нас Кира, и у нее для тебя подарок. Впрочем, нет — для всех нас! Не буду тебя отвлекать, приезжай поскорее, сынок.
И он, акула бизнеса, молодой и талантливый финансист, изощренный политик и стратег, даже не заподозрил, о чем идет речь, только недоумевал до конца заседания и по дороге домой.
Кира поднялась ему навстречу, румяная и смущенная, с распущенными черными волосами и сияющими глазами. На ней не было ни грамма косметики, а платье из белоснежного тончайшего шелка было сшито а-ля греческая туника. Ангел, чистой воды ангел.
Отец крепко сжал руку Матвея.
— Поздравляю и горжусь. Род Гребецких нуждается в продолжении. Надеюсь, в следующий раз побалуете маму…
— Род… Маму?..
— Но первым у вас, конечно, будет сын! — он перевел ошалелый взгляд на Киру.
Она улыбалась, одной рукой откидывая волосы, а другую преувеличенно бережно прижимая… к заметно округлившемуся животу.
Он с трудом досидел до конца ужина. Родители хотели, чтобы они с Кирой остались ночевать, но он решительно заявил, что ему еще нужно поработать с бумагами.
Дома разразилась буря, только какая-то странная. Он орал так, что на шее багровыми веревками вздувались жилы, брызгал слюной, потрясал кулаками — Кира сидела, позевывая, и равнодушно смотрела по сторонам, цедя из бокала виски с содовой. Посреди очередной тирады он вырвал бокал у нее из рук и с наслаждением саданул его о стену. Осколки брызнули во все стороны, но Кира даже не пошевелилась, а вот гнев Матвея неожиданно иссяк. Осипшим голосом он процедил сквозь стиснутые зубы:
— Твой ублюдок не будет носить фамилию Гребецких.
Она чуть приподняла идеально выщипанную бровь.
— Мой? НАШ, мой дорогой муженек. Наш. И не ублюдок, а законный сын, зачатый… хм… в любви и страсти.
— Что ты несешь! Здесь никого нет, незачем притворяться…
— А зачем тогда ты так орешь?
— Потому что это переходит всякие границы! Я не собираюсь давать свое имя неизвестно от кого рожденному щенку женщины, с которой у меня нет ничего общего, женщины, которую я…
Она подалась вперед, и он отшатнулся, испуганный и пораженный выражением ярости, исказившим классические черты этого красивого и ненавистного лица.
— Которую ты трахал во все известные места? Да? Которую заставлял заниматься таким сексом, который практикуют даже не в каждом садо-мазо-клубе? Которую имел по семь раз за ночь, на полу, на столе, в ванной и сортире, на балконе гостиницы? Которую заставлял выслушивать такие непристойности, от каких закраснелись бы даже портовые шлюхи?
— Ты… ты…
— Я, я. Именно я. Именно по мне ты елозил своим потным жирным тельцем, именно я выполняла все твои прихоти, включая те, от которых хотелось пойти проблеваться и почистить зубы! И ты еще смеешь подозревать меня в измене!
— Да ты… А презервативы?!!
Кира откинулась на спинку дивана и расхохоталась неожиданно звонким и неподдельно веселым смехом.
— Ну ты и шутник! Еще скажи, что все использованные резинки ты тщательно собирал и пересчитывал!
— Кира, я не потерплю…
Она вдруг сделалась очень серьезной и кивнула.
— Что ж, мне не хочется расставаться врагами. Ты, конечно, прав.
— Что?!
— Я имею в виду, первая же экспертиза подтвердит, что это не твой ребенок.
— Я не…
— И любой суд удовлетворит твое прошение о разводе.
Он стоял с открытым ртом и хватал воздух. Сказать было нечего. Кира вздохнула и страдальчески взялась тонкими пальцами за виски.
— Ничего не попишешь, придется согласиться на развод. Даже жаль, честное слово. Я уже как-то привыкла к тебе, суслик мой. Что ж, буду матерью-одиночкой. Еще хорошо, что у меня не будет материальных затруднений. С такими-то деньгами!
Его пальцы конвульсивно сжимались и разжимались, но с места он не двигался. Кира шагнула к нему и неожиданно, высунув длинный и узкий язык, длинно провела кончиком по губам, носу и щеке. Он отшатнулся, в ужасе чувствуя, как возбуждение захлестывает его обжигающей волной. Кира не дала ему отстраниться. Одним стремительным движением плеч она избавилась от своего шелкового одеяния и оказалась совершенно обнаженной. Прижалась к нему, бесстыдно лаская его плоть прямо через одежду, промурлыкала хриплым голосом:
— Я же знаю, что тебя заводит, мой поросеночек… Чем сильнее ты меня ненавидишь, тем больше хочешь трахнуть, верно?
Он взял ее прямо в гостиной, на ковре, умудрившись весь изрезаться осколками разбитого бокала, и черноволосая женщина, извиваясь под ним, слизывала капли крови с его кожи, больше, чем когда-либо, похожая на ведьму…
Утром, уже в спальне, деловито заплетая волосы, Кира бросила через плечо:
— Не терзайся, милый. В конце концов, самое трудное все равно достанется мне. Не тебе же рожать… Считай будущего ребенка бесплатным дополнением к своему имиджу примерного семьянина. А любить его необязательно.