Айрин, графиня из Бездны (СИ)

— Ну и славно — громко сказал Гунн, провожая старика взглядом — Нам ещё такой падали не хватало.
Гость даже не замедлил шага.
— А кто это? — осторожно спросил Уорен.
— Чёрный Страж — ответил Грош — Немало нашего брата он отправил на каторгу или в Бездну.
— И он сидел в Ледфорде? — удивился Серый — Разве туда сажают стражей?
Вой куорга прервал его слова. Тут же ему в унисон зазвучал второй.
— Молчать! — заорал Джорнет и швырнул стакан себе за спину. Тот разлетелся вдребезги, ударившись о металлические прутья, и обдал обоих зверей брызгами рома. Те тут же начали себя вылизывать.
Когда-то Харнет захотел себе ручного куорга, и притащил крохотного зверя к себе в берлогу. Джорнет немедленно приобрёл себе такого же. Так братья обзавелись зверьми, которых со временем рассчитывали приручить. Немало крови пролилось, прежде чем стало ясно, что куорги так и останутся дикими. Когда Харнет переехал в Водоворот, один угол в парадном зале закрыли решётками, и поместили туда зверя. Его жуткий вой то и дело разносился по дому. В стене пробили слив, и раз в неделю угол заливали водой, смывая грязь, что не добавляло куоргу настроения. Спустя время Джорнет посадил сюда и второго зверя. Поверх решётки не было никакого настила, и братья любили сбрасывать людей в этот угол. Зрелище выходило забавным, но уж больно кровавым, и Серый избегал на это смотреть.
— Так зачем этот страж пришёл сюда? И почему мы его не убили? — спросил Уорен Гроша, едва звери заткнулись — И как он вообще оказался в Ледфорде?
— Многовато вопросов, а? Это было давно, лет двадцать назад, а может и больше. Тогда городом правили совсем другие люди. Этот старик днём служил в Страже, а ночью творил своё правосудие. Он убивал всех подряд — и бедняков, и отбросов, и богатых, и благородных, и даже своих собственных братьев-стражей. Когда наконец поняли, кто он такой, и арестовали, то для него захотели развести костёр — первый за двести лет! Да не получилось.
— Чего так?
— Говорят, он сын шлюхи и короля, ещё того, прежнего. Вот и не посмели пролить его кровь. Заперли в Ледфорде, да там и оставили гнить навечно. А он двадцать лет просидел — и дождался! Видал, как ходит? Будто бы и не сидел вовсе! Говорят, чтобы его схватить, самого принца вызывали.
— Я слышал, он сжёг половину пристани и убил полсотни стражников, прежде чем его скрутили — заметил Красавчик.
— Во-во — поддакнул Грош — Пойди, убей такого.
А люди продолжали приходить и уходить. Из Ледфорда уже было семеро — почти столько же, сколько капитанов у братьев. И каждый гость оттуда мог стать новым капитаном. Но хватало и других посетителей. В это неспокойное время многие захотели перейти на сумрачную сторону и пришли проситься в команду. Уже человек двадцать новеньких прошли отбор и присоединилось к пирующим. Их встречали грубыми шутками и тычками, но в недалёком будущем они станут своими. «Братьями». А пока они пили, веселились и старались произвести впечатление, становясь всё смелее и разговаривая всё громче. Совсем скоро Барни Двойка достанет свой инструмент и заведёт новую песню, а уж тогда всё сборище придёт в неистовство.
— Да не горюй ты так, Серый — сказал Грош — Тебе с этих новичков тоже перепадёт — получишь помощников по своим делам!
Но Уорену было грустно — он понимал, что теряет свой дом. Раньше они делили на троих одну из комнат наверху — сам Серый, поставивший кровать, стол и железный шкаф с бумагами, Длинная Мэгги, которая целыми днями валялась в постели либо пьяная, либо больная, а вечерами уходила на промысел, и Запах — главный по кухне, отрабатывающий старый долг Харнету. Запах целый угол заставил горшками с вонючими цветами и тщательно ухаживал за ними. Иногда Серому казалось, что он с ними даже разговаривает. Однажды пьяный Гунн разбил один из горшков, и Запах схватился за нож. После их потасовки на теле Гунна прибавилось шрамов, а Запах потерял ухо и передние зубы. Но в основном у них было тихо и спокойно. Иногда вечерами они втроём зажигали фонарь, доставали выпивку и, разлив её по стаканам, делились историями, реальными и выдуманными. Эта комната казалась Уорену самым уютным домом на Свете. А теперь, когда братья кидали своих людей в общий котёл, это чудесное место наверняка исчезнет.
 
Остальных объединение мало заботило. Они уходили, приходили, садились и пили с теми, кого видели первый раз в жизни, проявляя к ним не больше агрессии, чем к своим «братьям». В первый день Серый наделся, что «братья» Харнета и Джорнета начнут резать друг друга. Но единственным, кто резал новеньких, оказался лишь капитан Харнета Красавчик Оуен. Он весь был усыпан золотом — браслеты на руках, кольца на пальцах, цепочки поверх камзола. Оуен всё своё носил напоказ, словно бы вызывая на бой слишком жадных, или слишком глупых. Люди Джорнета были именно такими — четверо из них уже лишились своих жизней, и Герцог лишь скрипел зубами, пока Красавчик, ухмыляясь, поглаживает свои украшения.
— Ты разоделся, как девка! — процедил Джорнет, глядя, как выносят изрезанный труп его подчинённого — И даже хуже. Рано или поздно с тебя все побрякушки снимут.
— Каждый год несколько крыс пытаются это сделать — отвечал Оуен — Обычно, семь — десять душ отправляются к Изнанке. Думаю, в этот год она будет особенно довольна мною.
Резал воров он с удовольствием, но массовый приём новичков ему не нравился. Среди «братьев» существовал какой-никакой, а закон, и если кому-то нравилось твоё добро, то сначала тебя обвиняли, а уж потом пытались спустить шкуру. У новеньких ничего подобного не было, и наверняка они могли без долгих разговоров засадить нож в спину, или подкараулить в тёмном углу. Судя по взглядам, которые бросали на Красавчика, уже этой ночью чья-то «братская» душа попадёт к Изнанке. А может, и раньше. Пока что приём новобранцев проходил спокойно, но уже случилось пара опасных происшествий. Например, когда перепивший новичок пальнул в воздух. Ему тут же сломали руку и свернули челюсть, и лишь то, что пуля попала в стену, спасло дурня от смерти. Этот дом называли Водоворотом не просто так — два вращающихся фонаря, установленные на крыше, ночью превращали зал в сказочное место. Их свет, проходя сквозь разноцветные витражи, перетекал по комнате, и казалось, что звёзды кружат вокруг тебя. Харнет тщетно пытался подобрать благозвучное название в первые дни, называя дом то Звездным Небом, то Ночным, в то время как подчиненные шептались о «Скрабьем доме» и «Решете» — из-за найденных подземных ходов наружу. В конце концов кто-то ляпнул «Водоворот» и слово прижилось.
За столом отмечали не только набор новичков, но и удачные дела, провернутые за последние дни. Налёты на Мясника считались самыми сладкими, потому что денег принесли немало, а ответить Джейкоб не мог.
«Ему сейчас не до своих схронов, у него дела поважнее» — смеялись «братья» за столами, перебирая монеты в карманах — «Вместе со своими друзьями пусть объяснит остальным Герцогам, чего ради им вздумалось разрушать Ледфорд».
Штурм тюрьму все посчитали делом хорошим, но очень уж опасным. Шёлковый Барон и Эрц-Герцог встретились и согласовали свои позиции, решив, что как только Русалка вернётся в город, Сумрачные соберут сход. Может, и зря они так надеются на Русалку, думал Уорен, глядя на беснующихся «братьев». Кто знает, сколько ещё своих чудовищ она получила обратно.
Братья, чувствуя грядущие волнения, основательно подготовились, скупая оружие, порох, «взрывники». Серый уже получил нагоняй за то, что все бочки и ящики сложил в одну кучу. Так что пили не только за прошедшие дела, но и за предстоящие. Были и те, кто не разделял восторгов.
 
— Зря мы полезли к Эрц-Герцогу — чересчур громко высказался Гунн. Уорен чуть не подавился. Гунн — и против драки? Джорнет послал три отряда пощупать Старый Город. Два вернулись с богатой добычей, третий не вернулся вовсе.
— А ещё и к Мяснику, который рано или поздно захочет посчитаться — мрачно поддакнул Грош за их столом — Только это мало кого волнует. Жадность нас всех погубит.