Сияние полуночи (СИ)
Вчера я совершенно не запомнила дворца, хотя и прошла по главному коридору несколько раз, и сейчас попыталась выучить хотя бы дорогу на улицу. Должна же я изучить мой новый дом! Вот будет потеха, если хозяйка будет звать служанку, чтобы та довела ее из столовой в библиотеку в ее собственном доме.
Перешагнув высокий порог, я замерла на крыльце, окидывая окрестности любопытным взглядом. Передо мной был каменный двор, с четырех сторон огороженных зданиями, частично заслоненными цветущими деревьями. Поверх пышной пены ярко-розовых лепестков — даже магнолия тут цвела не обычная, белая, а малиновая — виднелись загнутые коньки крыш, а за ними, вдали — новые магнолии и новые крыши. Поселение было большим, очень большим, но ни на каменных мостиках, перекинутых через рукотворные ручейки, ни на галереях зданий, ни в вымощенных серым камнем дворах не было ни души. Интересно, почему все это великолепие не разрушили во время войны? Неужели нападающие оказались настолько благородными?
— Айлин, — произнесли за моим плечом, и я, обернувшись, улыбнулась:
— Господин Хо!
— Иди, Сян-Сян, если будешь нужна, я тебя позову, — бросил он служанке. Она тут же скрылась за дверью, неслышно, словно была бесплотным призраком.
— Все эти здания защищены от огня, от порчи из-за дождей и непогоды, — словно прочитав мои мысли, пояснил он, подходя ко мне и останавливаясь рядом с заложенными за спину руками. Сегодня глава клана огня был одет в красное с черным, вызывая смутные ассоциации с ядовитым пауком, которые я отогнала — непочтительно так думать о человеке, который был ко мне так добр. — Поэтому они до сих пор и целы — во время войны тут шли сражения. И здания, и камни мостовой слегка закоптились, но уцелели.
— Почему клан огня проиграл? — это сорвалось с языка раньше, чем я успела обдумать, а вежливо ли задавать проигравшей стороне такой вопрос.
— Воздушники, — с ненавистью выплюнул Хо Хэнъю, и его глаза сузились. — В то время главой клана огня был старый господин Хо, мой дед. В нем было столько силы, что никто не мог с ним справится! В его жилах тек чистый огонь, а с помощью амулета он подмял под себя все кланы — даже если и были недовольные, то, прибыв в земли клана Хо, они тут же забывали, чего им, собственно, не нравилось.
— Амулета? — непонимающе переспросила я. — Какого амулета?
— Да был у него один, не важно, — отмахнулся Хо Хэнъю и продолжил:
— Воздушники всегда тренировали чистоту разума и прочее, и с ними было сложно договориться. А потом они начали принимать свой порошок, и амулет совсем перестал на них влиять. Из-за них мы и проиграли — они нажевались порошка и обезвредили главу клана. Ну и из-за предательства — брат главы клана считал старого господина Хо сумасшедшим тираном и разомкнул барьер, чтобы запустить войска кланов. Пока это обнаружили и замкнули барьер снова, войска уже стояли под нашими воротами. Старый господин Хо убил его собственноручно, прямо вот в этом дворе, — заклинатель кивнул на квадратное пространство перед нами, — а тот до самой смерти орал, что дед — тиран, и он ни о чем не жалеет.
— А он был? Тираном? — спросила я, глядя на багровые лепестки магнолий. Теперь, после того, как я узнала всю эту историю, пейзаж стал казаться мне скорее зловещим, чем гармоничным.
— Старый господин Хо? — переспросил Хо Хэнъю. — Конечно, настоящим съехавшим с катушек психом. Его отец взял в жены свою сестру, чтобы в его потомке был сильнее дар огня, и такого заклинателя огня, как господин Хо, никогда прежде не рожалось — но он был совершенно чокнутым. А мой отец, наоборот, при таком отце вырос слабовольным и забитым. А вот моя мать, госпожа Ю, нагоняла ужас на всех, кто ее знал, — со странным выражением добавил Хо Хэнъю, неуютно поводя плечами, словно у него вдруг зачесалась спина, и я подумала, что его отношения с родителями были, наверное, довольно прохладными — вспоминал он их без малейшего почтения.
— Значит, вот почему клан Фэн до сих пор принимает этот порошок, — задумчиво протянула я. — Потому что он уже доказал свою эффективность, когда помог им противостоять воздействию на разум?
— Без этих замороженных клан огня сих пор был бы сильнейшим кланом, — с отвращением отозвался Хо Хэнъю и, подав мне руку, помог спуститься по ступенькам. Мы пошли вперед по дорожке, усыпанной темно-розовыми опавшими лепестками. — Забавно, — хмыкнул он, — безупречный Фэн Шао, который в свое время приложил немало усилий, чтобы уничтожить проклятый клан, сейчас всеми силами пытается восстановить его.
— Фэн Шао хочет восстановить клан огня? — меня это так удивило, что я остановилась.
— Да, — задумчиво кивнул Хо Хэнъю, — тот же Фэн Шао, который в свое время вырезал половину клана огня, тайно ищет оставшихся огневиков, чтобы отправить их сюда и восстановить природный баланс четырех стихий, — видимо, Хо Хэнъю хотел сказать это с издевкой, но в его голосе прозвучало уважение, и это еще больше его разозлило — сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели, он мрачно уставился перед собой.
Точно, они же дружили — Хо Хэнъю много лет провел в клане воздуха. Правда, тогда он притворялся Ди Синем из клана земли.
— Ты и ему будешь мстить? — спросила я, размышляя о том, могло ли получиться так, что, проведя годы подле главы клана Фэн, Хо Хэнъю решит пощадить того, кто сделал так много для крушения огненного клана.
— Конечно, — губы заклинателя тронула неприятная улыбка, странным образом сделав его лицо более привлекательным. — Он забрал то, что дорого мне, а я заберу то, что дорого ему. Когда я был в клане воздуха в последний раз, то пробрался в комнату его брата и подсыпал яда в его мешочек с порошком, — Хо Хэнъю бросил на меня испытующий взгляд, и я, шагая за ним, вдруг пошатнулась: брат Фэн Шао — это же Фэн Хай! Хо Хэнъю отравил его!
Мне под ноги попалась пригоршня пожухлых лепестков, и, поскользнувшись, я бы упала, если бы Хо Хэнъю не подхватил меня.
— Все в порядке? — спросил он, внимательно глядя в мое лицо.
— Да, просто немного подвернула ногу, — соврала я, морщась — не от боли в ноге, а он вспыхнувшей при воспоминании о шисюне мигрени и раздирающей сердце тревоги. Проклятый Хо Хэнъю! Тут я вспомнила, что из-за того, что шисюн решил показать мне пример самообладания, он перестал принимать порошок, и смогла вдохнуть. Хоть бы он не решил возобновить прием!
Хо Хэнъю, бросив на меня обеспокоенны взгляд, усадил меня на ближайшую скамейку у дорожки и взялся за лодыжку "пострадавшей" ноги. Я же, воспользовавшись секундной передышкой, придала лицу отстраненное выражение.
— Больно? — спросил он, осторожно обхватывая лодыжку цепкими пальцами.
— Ай! — мысль о том, как он похитил меня и пытался отравить шисюна, пронеслись в мозгу, и я, "случайно" дернувшись, мстительно пнула Хо Хэнъю в плечо. — Ох, прости пожалуйста, я нечаянно!
— Ничего, — мужественно соврал Хо Хэнъю, вставая и помогая мне подняться, — я хотел отвести тебя к могиле твоих… твоей матери, но, наверное, лучше вернемся во дворец и отдохнем.
— Нет, мне уже лучше, пойдем, — я оперлась о предложенную руку и, слегка прихрамывая, поплелась вперед. Во мне кипело негодование, но я натянула на лицо равнодушную маску — если Хо Хэнъю поймет, что его внушение опять перестало работать, то снова заставит меня пить свое ослабляющее силы зелье. Он не должен ничего заподозрить…
Попытавшись отрешиться от разъедающего душу беспокойства за шисюна, я сосредоточилась на разговоре с Хо Хэнъю. К счастью, идти было недалеко — проведя меня через несколько боковых ворот и незаметных калиток, заклинатель вышел прямо к внешней стене дворца, за которой был лесочек и кладбище.
— Вот тут, — заклинатель остановился у небольшой памятной таблички, установленной на огороженном участке земли. "А-Нин" — было написано черной тушью на деревянной планке. Надпись недавно обновили, и, подняв взгляд на Хо Хэнъю, я благодарно улыбнулась.
Мы, опустившись на заросшую молодой зеленой травой землю, молча просидели у могилы с четверть часа. Я — думая о том, что я совершенно ничего, ничего не могу вспомнить — даже нахождение в клане огня, где я провела детство, и имя собственной матери не вызывают никаких ассоциаций. Почему в памяти не всплывает то, как в детстве я бродила по этим коридорам? Как я прибегала домой? Даже лицо своей матери и то не могу вспомнить… Как будто мое прошлое затянуто плотным туманом, через который не может пробиться ни единый лучик солнца. О чем думал Хо Хэнъю, я не знаю — выражение его лица было одновременно и грустным, и слегка виноватым. Может, жалел, что решился отравить Фэн Хая?