Те, кто наследует небо (СИ)

Тут же он понял: нет. Когда его отряд продолжит зачистку местности, кто-нибудь непременно наткнется на драконыша. И только духи предков знают, к чему это приведет.
— Кто ты? — спросил он, понимая, что совершает непоправимое: чем дольше он будет разговаривать с тварью, тем сложнее будет ее убить. — Откуда тут взялся?
— Я... Искал своих, — всхлипнул драконыш. — Увидел воздушный бой. Спрятался рядом. Думал попроситься к победителю. В ученики. Я уже... Уже перелинял в первый раз, уже можно! Но только они с ума совсем сошли, все без толку. Один другого прикончил и улетел. А меня ударило чем-то... Хвостом или магией, не знаю... Я тут упал. И лежу.
— Три дня? — спросил Союн.
— Не знаю, — пробормотал драконыш.
— Кто тебя научил принимать человеческий облик?
— Сестры... — почему-то лицо ребенка густо покраснело. — Я не хотел! — запальчиво продолжал он, как будто сделал что-то постыдное. — Просто я подумал... Вдруг у тебя есть дети? Вдруг пожалеешь? Я... Я бы не сделал так, но никого не осталось... Я ранен... 
Союн припомнил все, что бабушка говорила ему о повадках драконов. Самцы и самки у них живут отдельно. Самцы — одиночки, каждый защищает большую территорию, где находятся гнезда одной или нескольких семей из одних самок — самая старшая, ее дочери, внучки, правнучки... Мальчиков по достижению определенного некого возраста (никто из старейшин Клана не знал в точности, какого; драконы живут несколько тысяч лет и взрослеют не так, как люди), они выпихивают из гнезда, и те сражаются между собой, чтобы выжить. В подростковом возрасте ищут себе покровителя и учителя среди пожилых самцов, хотя те частенько стравливают учеников между собой, опасаясь соперничества. До зрелых лет дорастают единицы. Со взрослым Узурпатором Неба справиться почти невозможно: это мало того что громадная неуязвимая туша, так еще и матерый воин, закаленный в боях с соплеменниками.
Юные самочки же между собой не конкурировали. Рождалось их гораздо меньше самцов, зато и выживали почти все. Они отлично умели плести чары, но дрались так себе и совсем уж огромными не вырастали (хотя раздавить хвостом человека и они могли без труда). Считались добычей полегче, если застать в одиночку. Да только как их застанешь! Даже в брачный период, рассказывали (сам Союн не видел), пока дракон-самец осеменял одну, две-три другие вились неподалеку, ждали своей очереди — и охраняли, не ревнуя.
Иногда, по словам бабушки, у самой старшей самки мог появиться любимчик среди внуков или правнуков. Тогда самки оставляли в своем гнезде юных самцов почти до подросткового возраста, учили их разным трюкам. А потом пристраивали в ученики к знакомым самцам постарше и поспокойнее. Видно, этот из таких: большой уже, а хлипкий. И обычно драконицы не учат самцов своей магии; люди этот мудрый обычай переняли у них. Боевой магии в стиле Просо (плети, дробящие камень) Союна учил отец, у матери и сестер были другие приемы — их покровителем считался неутомимый норный копатель Барсук.
Пальцы его правой руки напряженно подрагивали, удерживая энергию бича.
— Пожалуйста... — простонал драконыш.
Союн знал, что Узурпаторы Неба редко учили человеческий язык — а если и учили, то лишь ругательства и оскорбления: как бы уязвить сильнее во время налетов. А этот вон сколько слов знает. И не стесняется умолять.
Ох, частенько самки из его рода охотились на человеческих мужчин, ох частенько.
Больше не будут.
Вот и этому драконышу осталось недолго, еще удар сердца — и превратится в груду ценных ингредиентов...
Плеть безвредно рассеялась, растворилась в воздухе.
Союн скинул куртку, подошел к драконышу и подхватил с земли, одновременно закутывая в овечьью кожу. Тот прерывисто вздохнул. Черные волосы разметались, и, прежде чем запахнуть куртку, Союн увидел, что держит девчонку.
— Ты разве не самец? — удивился он.
— Самец... — пробормотал драконыш. — Но человечье тело умею только такое.
«Сестры научили», — эхом отозвалось в памяти Союна.
М-да.
Драконыш молчал. Не спрашивал, куда несет его Союн, что будет с ним делать. А Союн отнес его повыше, устроил в сухом месте на пригорке и начал собирать костер. Он не знал, как лечить больных драконов, но знал, что больных детей нужно хотя бы согреть.
 
***
Разделка драконьей туши — непростое дело, не на один день и не на десять. Не так уж много можно отвлечь на это людей: кому-то надо ухаживать за посевами, следить за пещерными переходами, где живет большая часть Клана, наполнять маслом светильники, зачаровывать амулеты, приглядывать за малышами, обучать подростков, шить одежду, плести корзины, выпасать скот, стирать, давить масло, делать сыр, варить брагу... Да мало ли дел! В прежние времена почти любая работа требовала охраны: даже собирать лозу для корзин и плетеной обуви ходили ночью, под охраной по крайней мере половины обычного отряда. В последний год распустились, и женщины все чаще таскали на реку белье вчетвером-впятером. Однако умеющих драться, особенно драться чарами, все равно не хватало: прошлогодний мор унес пятерых — солидная потеря, если учесть, как немного в Клане Ярких! 
В прежние времена, когда удавалось силой или хитростью завалить небольшого дракона (или наткнуться на труп большого, убитого в стычке между своими), в помощь звали соседей Но теперь дед Союна, видно, не захотел делиться удачей. Жадничает. Видно, рассудил, что это последний дракон в их краях — все башни на много дней пути разрушены, все гнезда пусты.
Так что по приказу деда рядом с тушей поставили временный лагерь. Место оказалось удобным: река рядом, причем здесь уже, в предгорьях, ближе к равнине, ее течение замедлялось. Неподалеку нашелся и луг для коз, а палатки на первое время поставили прямо среди деревьев. Хотели было обойтись даже без ограды, но Союн настоял.
— Давно ты ночевал в лесу на поверхности? — спросил он Яркого Таира, которого дед поставил начальгником над лагерем. — А я ночевал. Тут не только Узурпаторы Неба могут прилететь, еще и волки прибежать. Медведи к тому же.
— Магического контура хватит, — не согласился Таир, троюродный дядя Союна по материнской линии. — Мы тут ненадолго. Люди не должны жить на поверхности. К тому же нас тут десяток драконоборцев, мы любую тварь за версту почуем!
Союн проглотил ругань: Таир не только никогда драконью тушу не разделывал, но и на поверхности не задерживался. Тварь он почует за версту! Это теперь, после Катастрофы-то, когда они с проклятых пустошей прут, как намазано им?!
— Знаешь, сколько надо энергии по каналам гнать, чтобы медведя сходу спалило? — весело спросил Ясантиир. — А если поменьше, так это его только разозлит. Ты с медведем давно в рукопашную не схватывался, ночью да спросонья? 
Бывший помощник принял сторону Союна, хотя между ними и стояла обида: Ясантиир, конечно, понял, что Союн специально ему тогда проиграл. 
— Опять же, соседушки могут припожаловать. Уважаемый прадед их, конечно, не оповестил, но дело-то такое... — дед Союна приходился Ясантииру прадедом, хотя сам Ясантиир не так уж сильно отличался летами, в сыновья Союну точно не годился. 
Так вокруг лагеря стали возводить частокол и смотровые вышки, причем Союну приходилось чуть не с боем вырывать для этого людей с других работ, которые ни на секунду не прекращались: все хотели успеть до холодов.
Темные мужчины разделывали тушу, собирали чешую и вытаскивали кости; Темные женщины варили это все в котлах, очищая от жира, вялили мясо. В пищу людям оно не годится, но так-то штука полезная — землю удобрить, насекомых отгонять... На людей тоже действовало: многие сбегали обратно в пещеры в поисках работы полегче, или в лес, «на охоту», а то и «по грибы». Доара даже сочинила про лентяев насмешливую песню.
Но все-таки и Доару Союн стал уводить от этого докучливого дежурства, и ей тоже пришлось объясняться с другими женщинами. Началось все вот как.