Смерть меня не найдёт (СИ)
— Нашла, — бесцветно сказала я. — Нашла, но…
Слёз нет. Нет слёз, нет даже повода для слёз — один ободряющий поцелуй на крыше ни о чём не говорит. Не жених он мне и не любовник, и даже не друг — ну не везёт мне с друзьями, хоть ты тресни! Просто временный напарник.
Никто.
Слёз не должно быть, отчего меня тогда так колотит, словно в ознобе?
— Лирта Камилла? — судя по осторожным сочувствующим интонациям, и сторож почувствовал моё состояние, стыдоба…
— А может, у вас есть что-нибудь горячее? — вдруг спросила я. — Мне… холодно. А потом и в полицию можно.
— Далась тебе эта полиция, не буду я никого вызывать, идём. Только ты это… камушек-то оставь.
Да что ж такое! Если бы не глазастый сторож Высшей Школы, я бы непременно утащила с собой шарик чёрного гравстура.
* * *
В каморке лирта на первом этаже было неожиданно уютно. Маленький очаг в углу, совсем как у нас с Агнессой в лавке. Пузатенький котелок, несколько разномастных, не очень чистых чашек. Старичок бодро разжёг очаг, а в котелок налил отнюдь не воду, а некую красную жидкость с оч-чень, очень недвусмысленным запахом.
Не прошло и десяти минут, а уже приступаем ко второму пункту, да я так продуктивно лет с двенадцати планам не следовала!
Как ни странно, но запах я продолжала чувствовать, а вот вкус приглушился. Все эти долгие дни я ничего не ела и даже не чувствовала потребности в пище, но вот вода так или иначе периодически попадала в организм и вроде бы не сильно ему вредила.
Да плевать!
Доморощенный глинтвейн — иномирное вино с иномирными же специями и кусочками незнакомых мне фруктов — оказался восхитительным. Горячим — теоретически, ароматным, сладким с кислинкой, и я немножечко, самую малость оттаяла, вдыхая белый парок, поднимающийся над кружкой.
— Расскажите о Марте, что вспомните, — попросила я, не зная, зачем мне нужно это мазохистское самоизмывательство. — Скажите, у него же вроде была… сестра? Родители умерли, это я помню, но…
— Дался тебе этот похотливый хмарь! Лучше бы подумала, как в школу поступить, раз донум есть, и, судя по всему, не слабый, — дедок тоже опрокинул в себя кружку и тут же раскраснелся. — Вообще-то на работе я себе такого не позволяю, лирта, ты же понимаешь?! — я энергично закивала. — Только ради тебя, ты такая худая и бледная, того и гляди, потеряешь сознание. Может, перекусим? Мяса, правда, не припас, но…
— Спасибо, не голодна, — торопливо отмахнулась я. — Так что там насчёт похотливого хмаря, точнее, его сестры?
— Сестра у него была, как же, помню, помладше на пару лет, — задумался лирт Асверус, вдребезги разбивая мои слабые надежды, что "сестра" — это не обязательно «родственница», а, может быть, аббревиатура "надоедливой психованной бывшей, которую не стоит расстраивать резким отказом". — Красивая девушка, вот только донума у неё не было. Так бывает, выбор Тираты неподвластен нашему пониманию. Приходила несколько раз, очень за брата переживала, а как не переживать, если непутёвый, а управы со стороны старшей родни нет никакой.
Красивая, это точно. Хотя бы не синяя. Меня передёрнуло и снова заколотило, а лирт щедрой рукой подлил ещё.
— А вообще, у нас тот выпуск интересный был, плодотворный, если можно так сказать, хоть и непростой, а по мне, пусть лучше так, чем все ходят строем, а ничего из себя не представляют, вот как нынешние первокурсники! Март-то раздолбай, но неглупый парень и довольно одарённый некромант был…
Одарённый, ещё какой. Вот она я, живое, точнее, мёртвое свидетельство его несомненной одарённости.
— …но с хмыровой дыркой в башке! — сторож стукнул кружкой по деревянному столу.
— Остальные, надеюсь, без дырок, — я почти перестала вслушиваться в болтовню дружелюбного старичка и легонько прижалась лбом к краю кружки.
Дура, дура, дура! Ну какая же я дура!
— О да! Остальные были не такие. Да вот взять хоть Лиграна. Такой умный серьёзный мальчик — и вот, пожалуйста, прекрасную карьеру сделал, достиг небывалых высот — и всё сам, без протекции!
Рука дёрнулась, красный напиток пролился на стол.
— Как вы сказали? Лиграна?
Единая, Единая, это что сейчас было? Слуховая галлюцинация?
— Ну, да, — старичок бодро подскочил на потрескавшемся табурете с трогательной вышитой подушечкой на сидении, как резиновый мячик. — Лиграна, ныне королевского следователя. Такой сильный некромант, очень достойная карьера, очень! Я хотел и табличку у входа сделать, мол, учился у нас такой, да он не разрешил, скромный парень и тихий, всегда таким был. Вот уж, наверное, удобно, на его-то работе: преступник помер, а на вопросы отвечает, как миленький! — седовласый лирт радостно и нетрезво захихикал, потирая покрытые старческими пятнами ладони.
А у меня сердце остановилось.
Впрочем, глупый оборот. Я давно уже мёртвая.
К чему это удивление.
К чему эта новая боль, совершенно иная, чем прежняя. Неужели во мне что-то живо, только живое может так болеть.
— Интересно, — язык еле ворочался во рту. — Были ли они знакомы, я имею в виду Март и этот Лигран.
И жду ответа, хотя, по большому счету, ответ ничего уже не изменит.
— Лучшие друзья были, лирта, как не смотрю — всё вместе. Боялся, признаться, что Март-то Лиграна поведёт дорожкой киртанов, у него-то пьянки, гулянки, каждую декаду, считай, с новой подружкой, скандалы… простите, лирта. Но в итоге каждый продолжил идти своим путём, даже наоборот вышло — Лигран на приятеля повлиял, несколько раз его из передряг вытаскивал, вечно к делу какому-то пристроить пытался, да только всё напрасно, думаю.
М-да. Нет, дорогой мой лирт Асверус, не напрасно. Вот взять, например, эту историю. Мне кажется, Март прекрасно справился с поставленной перед ним давним школьным приятелем задачей.
Просто прекрасно. Актёр, каких поискать. Оскара. Десять оскаров. Я ведь ему поверила. Но таких совпадений не бывает. Он не узнала Лиграна в Винзоре. Ни словом, ни жестом не дал понять, что знает лирта королевского следователя. А Лигран! Ещё один актёр. Так вот откуда он взялся в Центральном храме. И заклинание Марта было не случайным. И облава… И казнь — они знали, что я не умру, точнее, умру и воскресну, но, вероятно, немного промахнулись со временем пробуждения в морге. Мой дар перемещения оказался для них сюрпризом, пришлось импровизировать.
Они всё знали! Всё это время они были заодно! Сначала следователь пытался уговорить Агнессу, а потом подсадил к ней по соседству обаятельного и артистичного приятеля, была ли в курсе сестра, неизвестно, но это уже не так важно.
Как осторожно Март убеждал меня отыскать фелинос, как мягко и ненавязчиво подводил меня к этой мысли, не брал нахрапом… Любая девушка бы растаяла.
Если бы не одна маленькая несостыковочка — на месте Агнессы оказалась я.
* * *
Марта на крыше не обнаружилось. Ну, да, зачем же оставаться там, когда у него есть удобная личная спальня, со своей зазнобой можно перебраться туда. Сколько меня не было?
Долго. Наверное, часа четыре. Пара часов в Высшей школе и ещё пара часов — в дороге до приюта.
Надеюсь, им с Ильяной времени хватило.
Я засмеялась, сначала тихо, а потом в голос. Смех больше походил на вой.
Да ладно, Камилла! Не строй из себя истеричку. Не ты первая, не ты последняя. Я заткнула рот кулаком, остановилась перед чёрным зданием приюта. Зачем я сюда пришла? Скоро весь этот грёбаный мир сдохнет, и мы вместе с ним, и я, и они… оба. Чего я хочу? Разыграть финальный акт мыльной оперы?
Собственно, почему бы и нет. Что он мне сделает? Убьёт? Ха. Сдаст жрецам, отправит в Винзор? Трижды "ха".
Будет всё отрицать? Почему бы и не послушать, тоже развлечение.
Ну ты и дура, Камилла. Всё ещё на что-то надеешься, да?
Да, да, да!
Я снова прижала кулак ко рту, а ногой непочтительно поколотила входную дверь — и та открылась почти сразу. Милко возник из ниоткуда, но сказать снова ничего не сказал, потоптался, фыркая, словно настоящий домовой, только в спину потом побурчал, что, мол, шляются тут по ночам всякие, да сколько же можно, хозяин не велел… Ксамурр, явно дожидавшийся меня в саду, чёрной тенью проскользнул вперёд и растворился где-то в недрах бывшего сиротского приюта.