Испорти меня (ЛП)

Я хочу крикнуть ей, чтобы она прекратила. Извинения только заставляют меня чувствовать себя еще более виноватым. Ее сердце такое большое, что могло бы заполнить футбольный стадион, — это не то, чего я заслуживаю. Неужели я играю с ее чувствами? Манипулирую ею ради собственного развлечения? Нет. Так думает ее отец, но я не такой. Я должен постоянно повторять себе это, особенно после того, как ее брат навещает меня на работе в понедельник.
Я как раз отвечаю на электронные письма, когда вбегает один из моих младших помощников, глаза расширены, губы дрожат.
— Там снаружи офицер полиции просит поговорить с вами. Он сказал, что его зовут Колтон Харт. Вы арестованы или что? Мне придется искать новую работу?
Я отмахиваюсь от его опасений и встаю, ничуть не удивленный тем, что Колтон пришел поговорить со мной.
Конечно, на нем полицейская форма, вся черная. Он нарочно возится с пистолетом в кобуре, или мне все привиделось?
Как только открываю дверь, он расправляет плечи, выпячивает подбородок и смотрит на меня так, будто хочет насадить меня на палку.
Я не знаю, как мне к нему подойти. С оружием наперевес? Уважительно и кротко? Этот вопрос почти заставил меня усмехнуться. Да, точно. Я решаю засунуть руки в карманы, сузить глаза и ждать, пока он заговорит первым. Это силовой ход в своем роде.
— Ну и наглость у тебя, — говорит он, сплевывая на землю.
Как будто мы находимся в старом вестерне, и он собирается вызвать меня на дуэль.
— Что я могу для тебя сделать, Колтон? У меня полно дел.
Его верхняя губа кривится, и он делает шаг ко мне, указывая пальцем. Затем качает головой и поворачивается в сторону, охлаждая свои струи.
— Я здесь не для того, чтобы драться с тобой.
Это неожиданно.
— Я здесь, потому что хочу поговорить с тобой о Мэдисон.
Мой желудок сжался при упоминании ее имени.
Прошло два дня с тех пор, как я ее видел, два дня с тех пор, как слышал ее голос, или видел в одном из ее красочных платьев. Интересно, насколько она сердится на меня за то, что я замолчал. Интересно, поймет ли она, когда я объясню ей свои причины.
Колтон не отрывает взгляда от парковки, продолжая говорить, его тон теперь спокойный, почти вежливый:
— Ты и твои друзья думаете, что этот город принадлежит вам. Вы — боги, а мы — просто ваши игрушки, здесь для вашего развлечения.
— Это чушь, и ты это знаешь.
— Да? Я помню, что ты был таким засранцем еще в школе. Ты хочешь сказать, что действительно изменился с тех пор? Что ты не тот богатый панк, который использовал людей по своему усмотрению?
Я вскидываю руки вверх, возмущенный.
— Господи, это было больше десяти лет назад. Ты думаешь, я все еще бегаю вокруг и занимаюсь тем же старым дерьмом?
Раньше я думал, что группа Sum 41 — это вершина музыки. Думал, что длинные волосы серферов и ожерелья из раковин пука будут существовать вечно. Он не может быть серьезным сейчас. Мне было восемнадцать, и я был глуп.
— Я уже не тот человек, каким был тогда.
— Почему ты с ней связался? — спрашивает он, снова обращая взгляд на меня. — Для тебя такие люди, как Мэдисон, не имеют значения.
Внутри меня срабатывает триггер, и я оказываюсь перед ним, прямо перед его лицом, прежде чем осознаю, что делаю. Я чувствую запах гребаного кофе в его дыхании. Нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы схватить его за воротник и довести ситуацию до того уровня, на который никто из нас не хочет переходить.
— Она важна, — говорю я так убедительно, как будто только что высек эти слова в его груди.
Он насмешливо фыркает.
— Да? До каких пор? Пока другая красотка не привлечет твое внимание?
Я отворачиваюсь, чтобы остыть, восстановить хоть какое-то подобие контроля.
Смотрю на дерево на парковке. Смотрю так долго, что мое зрение затуманивается, и листья сливаются в беспорядочную зеленую массу, точно такого же цвета, как глаза Мэдисон.
— Ты думаешь, что заслуживаешь ее? — спрашивает Колтон, голос почти ломается. В его голосе звучит отчаяние. — Что ты сделал в своей жизни, чтобы заслужить такую девушку, как Мэдисон? Она хорошая, Бен, лучше нас с тобой, и я не позволю тебе причинить ей боль.
 
Когда дверь его машины хлопает, и он выезжает с парковки, я все еще смотрю на это чертовски красивое дерево.
***
Мы принимаем любовь, которую, как нам кажется, заслуживаем. Я слышал это раньше. Может быть, я прочитал это на внутренней стороне обертки от шоколадки, не знаю, но фраза застряла в моем мозгу на весь оставшийся день. В каком-то смысле это правда. Так я действовал в прошлом. В этот раз, с Мэдисон, я достигаю цели. Колтон спросил, что я сделал, чтобы заслужить ее — а что каждый из нас делает, чтобы заслужить любовь? Любовь должна даваться свободно. Я хочу Мэдисон, и думаю, что она хочет меня. Я не знаю. Два дня без связи означают, что многое могло измениться. Может быть, ее семья, наконец, убедила ее оставить меня позади.
Может быть, Мэдисон поняла, что может добиться большего, чем я. Она может вскружить головы и разбивать сердца, если только выложится на полную.
Эта мысль убивает меня.
Позже в тот же день я иду в библиотеку, подготовившись к двум сценариям. У меня есть документ, ожидающий подписи Мэдисон, в котором говорится, что я сменю место работы волонтера с библиотеки на суповую кухню. Если все пойдет не так, как я хочу, и не буду продолжать навязывать себя в ее жизнь. Я дам ей свободу.
Специально жду встречи с ней почти до самого закрытия библиотеки. Ненавижу необходимость идти к ней на работу по такому поводу, но не могу появиться в доме ее отца, так что это действительно мой единственный выход.
Когда я вхожу, ее нет на рабочем месте. Я звоню в звонок, но ее все еще нет. Слышу тяжелый стук, как будто перетасовали коробку с книгами, и направляюсь в коридор, ведущий в кладовую. Там Мэдисон наводит порядок.
Сначала она меня не замечает. Ее руки лежат на бедрах, она осматривает помещение, решая, что делать дальше. На ней белое платье-свитер, которое я люблю, и те же сапоги, в которых она ходила на пляж. Ее волосы свисают темными распущенными локонами, и когда я стучу по дверной раме, она поворачивается ко мне лицом и убирает часть волос за ухо.
Мэдисон настолько совершенна и ангельски красива, какой я ее никогда не видел. Ее кожа точно такого же оттенка, как сливки, которые я наливаю в свой кофе.
Она богиня, а я ее недостоин.
Все так думают.
Ее взгляд загорается, когда она видит меня. Мэдисон не понимает, о чем идет речь. Сейчас она просто думает, что я пришел к ней.
Не говоря ни слова, она поворачивается и идет ко мне. Не останавливается, пока не оказывается прямо передо мной, ее сапоги задевают носки моих туфель. Ее руки скользят под пиджак моего костюма, и она нежно обнимает. Затем позволяет своему лбу прижаться к моей груди. Я не чувствовал такого комфорта от объятий с тех пор, как умерла моя мама.
— Привет, — мягко говорит она.
— Привет.
— Мой брат сказал, что сегодня он ходил к тебе на работу.
Я вижу только макушку ее головы.
— Да.
— Это было ужасно?
— Было не очень, — признаю я, стараясь держать руки подальше от нее.
Мэдисон вцепилась в меня всеми силами, а я держу ее на расстоянии вытянутой руки.
Она, должно быть, понимает это, потому что отступает назад и кивает.
— Так сделай это уже. Скажи это.
Я хмурюсь.
Она смеется, как будто я ей противен.
— Ты думаешь, что если ты молчишь, то ты молчишь, но я слышу все громко и ясно, Бен. Так сделай это. — Она кружится вокруг меня и вскидывает руки вверх. — Боже, это так предсказуемо. Ты такой предсказуемый.
 
Я не могу лгать ей. Не могу сказать ей, что не хочу ее, или сказать, что не влюбляюсь в нее. Поэтому соглашаюсь на простую правду. Мы должны выложить все, если есть хоть какая-то надежда двигаться дальше.