В сетях любви

— С вашим сутенером, с обладателем квадратного подбородка. Скажите, ему вы тоже указываете, на какие части вашего тела ему можно смотреть, а на какие нельзя? Если да, то складывается чрезвычайно приятная для моего взора картина.
Зря она ему потворствовала своим кокетством. Надо его осадить.
— Его зовут, позвольте напомнить вам, мистер Роанок. Мои взаимоотношения с ним вас не касаются. Вы обяжете меня, если сосредоточитесь на нашем уроке.
— На уроке, да. — Нахмурившись, он посмотрел на карты так, будто видел их впервые. — Как я понимаю, я выиграл, мисс Слотер. Вы готовы ответить на вопрос?
— Да. Задавайте.
Она подтянула руки к себе и большими пальцам ухватилась за край стола. Он вспомнил. «Вы на три года опоздали вести дела с моим сердцем», — сказала она тогда. Или что-то такое же легкомысленное. И он поймал это на лету, положил в карман и с тех пор хранил.
Уилл наблюдал за ней, выжидая. Он знал, что ничего не прочтет по ее лицу. Что ему придется принять те ответы, что она даст.
Лидия отвела взгляд. Подушечкой одного из пальцев она вдруг нащупала вмятину на столе. Черное пятно, оставшееся от сигары, которую уронил какой-нибудь болван. Наверное, был пьян и не заметил этого, а сигара прожгла достаточно большую дырку, размером с верхнюю фалангу ее мизинца.
— В тот год многое пошло не так, а завершилось утратой родителей.
— Сразу обоих?
Это был уже второй вопрос. Она же согласилась на один, но могла ответить на него и при этом многое утаить.
Она кивнула.
— Они путешествовали. Это был несчастный случай. — Хотя правда была неполной, ей все равно показалось, будто какое-то чудовище отодрало от нее кусок плоти.
— Сожалею. — Она не хотела, чтобы он ей сочувствовал. — Я тоже потерял обоих родителей. Не одновременно, но удар был страшный. Я знаю.
«Разве? Они у тебя тоже не вынесли позора, который ты навлек на свою семью? Ты потерял их после того, как растерял все остальное?» Если он осмелится продолжать в том же духе, она может не удержаться и ляпнуть что-нибудь неуместное.
Но он не осмелился. Он взял три карты и перемешал их.
— Полагаю, вы хотели бы повторить упражнение раз двадцать — тридцать, чтобы доказать вашу теорию вероятности?
— Да. — Она перестала изучать прожженное место и разжала пальцы. — Да, именно этого я и хотела бы.
Многочисленные повторения доказали ее правоту. Естественно. Тридцать шесть раз они делали упражнение, и двадцать два раза Уилл выбирал неверную карту. Все выглядело чрезвычайно просто. Карта, которую она открывала ему, никогда не оказывалась тузом. Туз был либо той картой, которую он выбирал, либо той, которая оставалась закрытой. Ergo [5], все сводилось к тому, правильно ли он выбрал карту с самого начала. Но при шансах один к трем чаще всего он выбирал неправильно.
— Ну, теперь вы видите? — Она изменилась за последние полчаса, или сколько там прошло с тех пор, как они начали урок? К целеустремленности и настойчивости прибавилось что-то еще. Какое-то робкое желание он бы назвал это потребностью — поделиться с ним тем, что было важно для нее. Убедиться в том, что он понял все и правильно и по достоинству оценил ее достижения.
Не он ли повлиял на эту перемену? Не получилось ли так, что своим вопросом он нашел слабое место в ее обороне и пробил брешь?
Позже у него будет время подумать над этим.
— Вы убедили меня. — Он закрыл записную книжку, в которую записывал свои правильные и неправильные догадки, и сунул ее в карман. — Вернее, результаты убедили меня. Я усвоил главный принцип, хотя вначале моя интуиция взбунтовалась против него.
— На интуицию нельзя полагаться. — Она собрала три карты и засунула их в колоду. — Если вы перестанете советоваться с нею и доверитесь только тому, что знаете о вероятности и шансах, у вас появится преимущество над теми, против кого вы играете. Надеюсь, мой сегодняшний урок немало сделал для того, чтобы убедить вас.
— Значит, мы закончили? — Его голос прозвучал глухо, хотя он и пытался придать ему беспечные интонации. До этого момента Уилл не осознавал, насколько плохо он подготовлен к тому, чтобы покинуть мир, в котором ценность человека зависит исключительно от умения управлять вероятностью.
 
То, что голос выдал его, стало ясно по ответу Лидии. Ее губы дрогнули, взгляд заметался по его лицу. Как будто на нем по пунктам были перечислены эмоции.
— Думаю, нам нужно заканчивать, — наконец проговорила она и передвинула к нему колоду. — Полагаю, стоит возвращаться в общество по отдельности, с перерывом в пять минут, причем заходить в разные комнаты. Вы уйдете первым, я пойду за вами в бальный зал. Вы можете выбрать любое другое помещение.
— Очень хорошо. — Он положил карты в карман и встал. — Я могу рассчитывать на еще один такой же полуночный урок?
Она кивнула, но промолчала.
Уилл отодвинул стул. Она не подняла головы, лишь сурово свела брови и крепче сжала пальцы. Вспоминая и сожалея о той фамильярности, которую она позволила ему, латая брешь в своей броне. Подсчитывая дюймы того расстояния, которое она уступила ему, и желая вернуться на прежнюю позицию.
Ему ничего не оставалось, как оставить ее с этими размышлениями. Он поклонился и пошел к двери.
— Мистер Блэкшир, — окликнула она его, когда он взялся за ручку. — Уилл.
Он повернулся. Она смотрела на свои сжатые в кулаки руки, как будто держала в них клочки бумаги с мудростями оракула на них. Ее щеки покрывал яркий румянец.
— Насколько мне известно, вы слышали, как меня зовут. Не знаю, запомнили ли вы.
— Лидия. — Имя слетело с его языка легко, как истина, как ответ на самую сложную загадку вселенной.
Она кивнула. Судя по выражению на ее лице, она бы с радостью забрала свои слова обратно, если бы смогла.
Он поспешил выйти, чтобы не дать ей такой возможности. На пути в столовую он перекатывал ее имя во рту, как коллекционное вино.
  
Глава 8
 
Квадратная челюсть. Надо же.
Лидия левой рукой взяла Эдварда за подбородок и подальше откинула его голову. В правой руке у нее была бритва. Отросшая щетина пыталась сопротивляться лезвию, которое двигалось от кадыка к подбородку и по щеке к чистой скуле, но в конце концов уступала. Лидия промыла бритву в воде и тщательно вытерла полотенцем.
Пока она стирала с его лица мыло, он сидел в той же позе: с закрытыми глазами, с откинутой головой, с руками на коленях, спокойный, расслабленный, как… как монарх. Монарх с квадратной челюстью. Лидия снова провела бритвой по его лицу, оставляя за собой полосу чистой кожи.
В зеркале она увидела себя позади него, чопорную и сосредоточенную — ну прямо-таки усердный камердинер. Часто она брила его обнаженной или в каком-нибудь интересном наряде. Сегодня на ней были простая ночная сорочка с высоким воротом и фланелевый халат, подвязанный поясом. Ей надо было подготовиться к уроку, поэтому тратить время на любовные игры она не могла.
— Кстати, — сказал он, когда она ополоснула бритву в миске с водой, — боюсь, мне придется попросить тебя отказаться от той забавы, что ты себе придумала играть моими картами в «Бошане».
— Прошу прощения? — Ее рука замерла над миской.
— Хозяева хотят сохранить имидж своего заведения. — Он так и не открыл глаза. — А когда дама играет с джентльменами, это немного попахивает чем-то низкопробным, во всяком случае, мне так было сказано. Сожалею, дорогая. Я знаю, что это одно из твоих любим развлечений.
«Не называй меня дорогой». Она окунула лезвие в воду. Хотя то, как он ее называет, сейчас не так важно.
Она знала, что долго так продолжаться не может. Ей следовало быть готовой к такому повороту.
— Я и не догадывалась, что кого-то оскорбляю. — Четыреста десять фунтов лежали в ящике стола у окна, однако этой суммы было недостаточно.
— Я тоже, иначе я бы предупредил тебя. Но теперь нам придется вести себя благоразумно.