Пока светит Пламя (СИ)

— А чего такого? — Ирена пожала плечами. — Жилье, как жилье, не хуже любого другого. Для меня бордель — дом, а у кого-то и дом бордель. Впрочем, я не навязываюсь.
— Ну уж нет! — Бенедикт решительно потопал на крыльцо. — Терпеть не могу неопределенность, так что, тебе, милая, придется всё рассказать. А после ты, сестрица, поведаешь мне, откуда знаешь, как выглядят подобные заведения!
Кати зарделась, вспомнив, как они с подружками втихаря рассматривали невесть как попавшие в Тумаллан столичные газеты. Ирена же фыркнула и, решительно отстранив Бенедикта, первой вошла в дверь.
Неизвестно, что ожидала увидеть внутри Кати, с опаской оглядываясь, но широкая гостиная, начинающаяся прямо от прихожей, ничем таким неприличным не выделялась. Пара столиков с расшитыми скатертями, обитые темным бархатом стулья, зеркало. Низкий диванчик у окошка, несколько аляповатых натюрмортов на стенах — и уютная, согретая полуденным солнцем тишина.
— Вечерами тут не протолкнешься, — подмигнула Ирена, точно читая мысли, — а сейчас… пошли за мной, пока никто не прицепился.
Она поспешно юркнула в боковую дверь, и Харты, переглянувшись, двинулись следом. Поднялись по скрипучей, устланной потертым ковром лестнице и вскоре оказались в уютной комнатке.
— Простите за беспорядок, — хозяйка небрежным жестом накинула покрывало на смятую постель, — я не ждала гостей. Вернее, не ждала гостей так рано.
Бенедикт, недолго думая, развалился в кресле у камина и весьма непочтительно стал разглядывать Ирену. Та вовсе не смутилась: стояла, привалившись к каминной полке, улыбалась насмешливо. Так они и ели друг друга взглядами; Кати даже показалось на миг, что о ней все позабыли. А потом смущение прошло, и она, никогда особо покорностью не отличавшаяся, кашлянула.
Ирена на нее взглянула, кивнула на свободное кресло:
— Садись, дорогуша.
Прошла к окну и распахнула ставни. Высунулась наружу, огляделась.
— Кажется, всё спокойно. Да, не повезло вам — сразу по приезду нарваться на облаву.
— Так, — Бенедикт подался вперед и сомкнул руки под подбородком, — а теперь рассказывай. Откуда знаешь, что мы приехали сегодня, и почему ты нам помогла?
Шагнув от окна, Ирена усмехнулась и потянула цепочку из выреза платья. Серебряная вязь мягко заструилась по загорелой коже. Кати с любопытством вытянула шею и увидела, как на ладонь женщины лег треугольный медальон. Простой, медный, ношеный. Вот только глаза на чеканке поджарого волка совсем вживую сверкнули алым. Кати уже хотела подойти и рассмотреть безделушку внимательнее, но Бен коротко присвистнул, а Ирена тут же сжала кулак и сунула медальон обратно за корсаж.
— Морган? — Бенедикт прищурился. — Зачем я ему?
— Представь себе, меня не известили. — Ирена фыркнула. — Я вообще не должна была вмешиваться, просто выяснить, где ты остановился. И если бы не эта дурацкая облава…
— А что, — Кати даже раскраснелась от любопытства, — здесь такое в порядке вещей? Ну, что вот так идешь себе, никого не трогаешь…
— В последнее время тут неспокойно. — Ирена ответила неохотно и принялась сворачивать забытую на спинке кресла шаль.
— Сдается мне, Морган тут сыграл не последнюю роль, — Бенедикт нахмурился. Порывисто встал и кивнул сестре:
— Катрина, мы уходим.
— Что, так скоро? — Ирена подняла на него глаза. — Даже спасибо не скажешь?
— Прости. — Бенедикт обернулся и коротко кивнул: — Благодарю. Знаешь, я привык отдавать долги, доберусь до банка — заплачу. А Моргану можешь передать, что я изменился. И пытаюсь начать жизнь заново.
А потом настойчиво вытолкнул навострившую ушки Кати в коридор. Та возмущенно ойкнула и, прежде чем брат захлопнул дверь, успела услышать негромкое "Вот ведь дурак".
Они долго плутали по улочкам — Бенедикт двинулся к дому обходной дорогой. Пару раз навстречу попадались патрули городской стражи, но, услышав имя Мадлены Харт, брата с сестрой тут же отпускали. Воинов, подобных тем, что устроили облаву в центре, видно не было, однако народу на улицах стало теперь совсем мало. А еще Кати напугала очередная лестница — белокаменная, щедро освещенная горячими лучами послеобеденного солнца. На ее ступенях, рядом с опрокинутой корзиной, рассыпались крупные аппетитные яблоки, блестящие красными глянцевыми боками. А посреди этого великолепия одиноко лежал кожаный женский сапожок.
 
Кати почувствовала, как по спине побежали противные мурашки, а Бенедикт, нахмурившись, потянул ее мимо:
— Не смотри.
1 — Кофрадия (исп. cofradia — братство) — ритуальное общество, обслуживающее культ определенного святого и устраивающее праздники, театрализованные представления и др. в его честь. Здесь — что-то вроде церковных активистов, по доброй воле помогающих Храму.
  
Глава 2
 
Вернувшись в дом тетушки, усталая и возбужденная одновременно, Кати отправилась разбирать вещи. Всю обратную дорогу Бен был задумчив, если не сказать мрачен, а после заперся у себя в комнате. И Кати, как ни распирало ее любопытство, с вопросами пришлось повременить. Спросить, конечно, хотелось многое: и что это за Морган такой, и к чему таинственный медальон, и что случилось с братом в Хоррхоле в тот давний приезд. В конце концов, решив, что сон — лучшее избавление от гудящего роя мыслей, она бросила сражаться с кофром и прилегла отдохнуть.
Проснулась Кати когда солнце уже скрылось за крышами и цеплялось последним лучом за флюгер здания на той стороне улицы. Высокая с балдахином кровать стояла изножьем к окну, и Кати, не вполне еще распросонившись, отрешенно наблюдала за кучерявыми закатными облаками. Небо над крышами было непривычным: ветреным, холодным, и розовый свет его ничуть не походил на уютные золотистые закаты ее родины.
Почувствовав озноб, девушка поежилась и подумала, что хорошо было бы прикрыть окно. Погода поменялась, и прохладный прибрежный ветерок вовсю резвился в кружевных занавесках.
Шум крыльев и метнувшаяся белая тень заставили Кати резко сесть в постели. На подоконник опустилась крупная белая птица с черной "шапочкой" на головке и с кроваво-красным клювом; настороженно закрутила головой. Кати, впервые увидев так близко крачку, поежилась под цепким взглядом глаз-бусин. Впрочем, эти птицы, наверное, обычны для Хоррхола? Ведь название города в переводе с местного диалекта не что иное, как «Цитадель крачек».
Она осторожно откинула одеяло и, стараясь не спугнуть птицу, медленно поднялась. Крачка не улетела, а только переступила алыми лапками и произнесла трескучее "кирри". И оказалась не такой уж дикой — к правой лапке была привязана бумага, свернутая трубочкой и скрепленная восковой печатью. Кати с опаской протянула руку, но птица вела себя мирно и дала отвязать послание. А потом снова крикнула и взмыла с подоконника, тая белой точкой в вечернем небе.
Кати повертела загадочное письмо, гадая, кому же оно предназначено, и тут увидела вдавленную в печать фигуру поджарого зверя — совсем как на медальоне Ирены. С опаской положила свиток на стол. Наскоро оделась и, выскочив в коридор, забарабанила в соседнюю дверь.
Открыли ей не сразу, но Кати не сдавалась и, в конце концов, на пороге показался заспанный Бенедикт:
— Ты чего бузишь?
 
— Вот. По-моему, это тебе. Читай, давай.
Сонливость Бена как рукой сняло, и он уставился на свиток так, словно тот был живой и в любой момент мог укусить.
— Откуда это?
— Крачка принесла. — Кати возбужденно облизала губы. — Да читай уже! Страшно любопытно, чего там.
— Сестренка, — Бенедикт укоризненно покачал головой, — разве тебя не учили, что неприлично совать нос в чужие дела, а уж тем более письма?