Конечно, это не любовь (СИ)

— Заурядное? — уточнил Майкрофт в его голове.
Шерлок вздрогнул и снова бросил взгляд на текст: тело обнаружили на верхнем этаже небоскреба в Сити, в то время как жена ждала его совершенно в другом месте. Поднявшись наверх, бизнесмен принял сильнодействующий яд, смерть от которого наступила, предположительно, в течение трех минут. Пожалуй, не настолько заурядное самоубийство, как показалось ему с первого взгляда. Он только вернулся из командировки, очевидно, успешной, его ждала жена, которой он не изменял в последние пять-семь лет (если только фото свежее). Зачем ему убивать себя, да еще и с помощью яда, вызывающего сильные мучения? Разве не проще выбросится из окна или прыгнуть в Темзу? Застрелиться, в конце концов — человек, который владеет такими средствами, как сэр Паттерсон, мог купить оружие.
«Если Паттерсон не идиот, то его убили», — набрал он сообщение и отправил Лестрейду. Некоторое время телефон молчал, а потом звякнул, сообщив о том, что пришел ответ. «Это самоубийство, мистер Холмс. Мне хватает нераскрытых дел и без него».
— Болван, — прошипел Шерлок и написал: «Новый адрес: Бейкер-стрит, 221б».
Ответа не последовало, и он с раздражением убрал телефон в карман. Впрочем, и без Паттерсона ему было чем заняться, так что он выкинул его самоубийство из головы. Когда Лестрейд сообразит, что дело сложнее, чем ему кажется, он сам придет.
Заплатив три тысячи фунтов за месяц вперед, Шерлок погрузился в работу, попутно обустраивая квартиру по своему вкусу. Впервые в жизни территория, на которой он существовал, его интересовала. Это были не просто стены, внутри которых он мог жить, это была его квартира. Пожалуй, нечто подобное он испытывал только по отношению к старой комнате Гермионы в Кроули.
Билли тоже на Бейкер-стрит понравилось, а вот с миссис Хадсон они общего языка не нашли. Билли молчал и смотрел на нее с осуждением, а миссис Хадсон громко возмущалась и говорила, что готова сдавать комнату Шерлоку, его жене, любовнице, любовнику или обоим сразу, но никак не черепу.
— Это мой друг, — отрезал Шерлок, и миссис Хадсон отступила, хотя было очевидно, что Билли в большой опасности.
Гермиона его новую квартиру оценила только через две недели — как-то вечером позвонила в дверь, и миссис Хадсон проводила ее наверх, а потом вдруг сообщила, что идет в магазин.
— Раньше ты старалась не применять магию к магглам, — заметил Шерлок, опуская приветствия.
— Раньше, — со вздохом заметила Гермиона, — я была наивной и верила в лучшее в людях.
Не сказав ни слова про беспорядок, она рухнула в свободное кресло и закрыла глаза. Шерлок сел напротив и замер, соединив кончики пальцев. Рано или поздно она расскажет, зачем пришла, и, вероятнее всего, дело будет интересным.
Так и оказалось. Помолчав минут десять, Гермиона сказала:
— У меня проблемы.
Шерлок кивнул и уточнил:
— Ты имеешь в виду те проблемы, которые ты сама или Гарри Поттер разрешить не в состоянии.
— Именно.
— Рассказывай.
— А нечего рассказывать, — мрачно сообщила Гермиона. — Это не конкретное дело, это ощущение надвигающейся опасности. Что-то готовится, и я боюсь, что это что-то будет похоже на организацию Волдеморта. Тайные собрания, участников которых я не могу отследить, слишком активная переписка (сов даже магглы стали замечать), нездоровое шевеление в Лютном переулке и других злачных местах.
— Это не проблемы, — заметил Шерлок.
— Проблемы. Я — глава Департамента магического правопорядка, я должна гарантировать волшебникам, что они могут спокойно спать в своих постелях. А я не могу этого сделать. И Аврорат не может, — Гермиона потерла виски и поморщилась: — не бери пока в голову, все равно у меня нет фактов, одна интуиция. Я пришла не за помощью, а пожаловаться, — она оглядела гостиную и заметила, явно меняя тему разговора: это монстр Франкенштейна, а не гостиная.
— Я знал, что тебе не понравится, — пожал плечами Шерлок.
Вообще, у него мелькнула идея предложить Гермионе перебраться сюда — это решило бы проблему с арендной платой. Но он бросил взгляд на ее руки, принюхался к духам и отказался от этой затеи — очевидно, у нее намечается очередной роман.
 
— Кто на этот раз? — спросил он, не столько из-за того, что интересовался подробностями ее личной жизни, сколько по привычке.
— Не люблю, когда ты так делаешь, — хмыкнула Гермиона, потом хитро улыбнулась и предложила: — попробуй угадать.
Шерлок подался вперед, вглядываясь в лицо подруги. «Попробуй угадать» — значит, он знает этого человека. Рон Уизли не подходит, Гермиона не выглядит смущенной. Это не Поттер — он женат, так что связь с ним Гермиона постаралась бы скрыть ото всех. Нужно было больше деталей. Он опустил взгляд на ее руки и довольно улыбнулся — тыльная сторона ладоней слишком сухая. Можно предположить неудачный крем, но вероятней — солнечный ожог или воздействие холода. Скорее — холод. Ногти короткие, но накрашены, лак свежий.
— Он высокого роста, выше тебя на полторы головы, не меньше. Вы давно не виделись, могу предположить, что встретились на конгрессе, — быстро проговорил Шерлок, — это международное мероприятие, так что, вероятнее всего, он иностранец. У тебя не слишком много иностранных знакомых, и еще меньше тех, о ком знаю я (а если это не так, то загадка не имеет смысла, что не в твоем стиле). Это, а также то, что недавно твои руки сильно замерзли, как будто ты висела на турнике в мороз или летала на метле, позволяет отбросить все остальные варианты и сделать вывод, что ты снова встречаешься с болгарином Виктором Крамом.
Гермиона рассмеялась и сказала:
— Наверное, когда-нибудь я пойму, как ты это делаешь. И — да.
— Тебе не надоело? — поинтересовался Шерлок.
— Что именно?
Он пожал плечами и пояснил:
— Это все. Отношения. Чувства.
Гермиона достала палочку и направила ее на камин, разжигая огонь. Потом наколдовала чайник и чашки, разлила чай, после чего произнесла:
— Я хочу попробовать еще раз. Знаешь, глядя на Джинни, Луну и других, я начинаю думать, что со мной что-то не так. Их семьи для них — это все. Самое большое счастье и самая большая ценность. Они считают, что это естественно. И тогда выходит, что я не совсем нормальна.
Шерлок сделал несколько глотков чая, вернул чашку на место и заметил:
— Майкрофт говорил мне когда-то, еще в детстве, что нет ничего хуже сантиментов и чувств. Это показатель слабости, а слабых… — он осекся, не желая продолжать вслух. «Слабых унесет восточный ветер, дорогой брат», — говорил Майкрофт. Шерлок был уверен, что Гермионе о восточном ветре лучше не знать.
— Майкрофт так не считает, — сказала Гермиона после долгой паузы. — Он много говорит, но далеко не всегда высказывает свое мнение. Я знаю, вы не общаетесь сейчас, но он любит тебя.
Шерлок усмехнулся:
— Майкрофт даже себя не любит.
— Себя он и не любит. А вот тебя… Я работаю с ним. С Майкрофтом. Контролирую несколько оборонных проектов, на развитие которых нам нужно согласие маггловского правительства.
Шерлок равнодушно спросил:
— Так он в курсе? Мне не говорил.
Гермиона вздрогнула и твердо, без малейших признаков недавней задумчивости, сказала:
— И не должен. Шерлок, учти — никто не должен знать, что ты в курсе дел магического мира. Наши законы, контролирующие взаимодействие с магглами, ужесточаются по мере развития ваших технологий. Так что не вздумай поболтать с ним на эту тему. Я серьезно.
— Мы не общаемся, — пожал плечами Шерлок, и замер, пораженный догадкой. — Как часто ты стирала память людям, знавшим обо мне?
Гермиона не покраснела и ответила совершенно спокойно:
— Много раз. А с Драко взяла клятву. Мне бы не хотелось вытаскивать тебя с нижних уровней Отдела тайн, специалистов которого наверняка заинтересуют твои Чертоги.
Шерлок встал из кресла и отошел к окну. Он помнил, насколько болезненно и тяжело Гермионе давались решения о воздействии магией на магглов, так что вполне мог оценить то, что она делала для него.