Чистильщик (СИ)
— Дай доесть. — Мара снова глянула на чистильщиков. Те о чем-то переговорили вполголоса. Тот, что казался постарше, перевел взгляд на одну из служанок — те уже вились вокруг аж втроем — и так же негромко начал что-то заказывать. Породистый уставился на Мару, широко улыбнулся.
Эрик напрягся было, но девушка быстро отвела взгляд, уткнувшись в кружку. Чистильщик едва заметно пожал плечами, что-то сказал служанке. Та захихикала. Мужчина обнял ее за талию, впился губами в губы, не торопясь отпускать. Девчонка, впрочем, недовольства не выказала: снова захихикала, когда, наконец оторвавшись, чистильщик хлопнул ее по заднице, беги, мол, работай. Захлопала ресницами, но мужчина со скучающим лицом отвернулся к спутнику. Служанка упорхнула. Чистильщики снова перебросились парой слов.
— Интересно, просто мимо проходили, или кого-то заберут? — продолжила Мара.
Эрик пожал плечами: его это едва ли коснется. Если чистильщики будут выбирать, то, как и в том году, наверняка среди тех, кто взял боевой курс. Тех, кто намеревался, получив кольцо магистра, сопровождать купцов: отправляясь в чужие земли, те не скупились на оплату охране и все равно спали с ножом у изголовья. Или вступить в армию, отправиться в приграничье, чтобы, через несколько лет, если удастся сделать себе имя, попробовать попасть в королевскую гвардию. Его самого не интересовало ни то, ни другое: велика радость всю жизнь выполнять чужую волю! Наставник обещал ему место на кафедре: один из старых профессоров собирался на покой. Впрочем, Эрик еще не решил до конца, соглашаться ли. Хотелось поездить, посмотреть мир. В конце концов, он десять лет не видел ничего, кроме университетских стен. А до того была деревня, о которой не хотелось даже вспоминать. Он и не вспомнил бы, если бы не чистильщики.
— Пойдем отсюда, — повторил он. Кусок в горло не лез, и запить больше нечем.
Мара кивнула, отставляя кружку.
Но стоило сделать несколько шагов к двери, как тот, что тискал служанку, окликнул:
— Эй, ты!
Эрик не сразу понял, что это относилось к ним. Точнее…
— Ты, одаренная!
Мара изумленно оглянулась. Эрик подхватил ее под руку, повлек прочь. Вот же, погуляли.
— Брось сопляка и иди сюда, говорю!
Эрик застыл. Сопляк, значит. Но рта раскрыть не успел — Мара круто развернулась, выдернув локоть у него из руки.
— Трактирным девкам эйкай. А я — не служанка, и пойду с кем хочу. И этот кто-то — явно не ты.
Чистильщик усмехнулся:
— Да, не служанка. У тебя лицо не тронуто солнцем, а руки — тяжелой работой. Еще ты наверняка умеешь не только задирать юбку, но и поддерживать умную беседу, а мне скучно. Что до желания — можно ведь сделать и так…
В воздухе мелькнули нити плетения — мелькнули и растаяли. Эрик мысленно охнул, узнав узор, что способен на время превратить более слабого духом в послушную марионетку. Запрещенное плетение, о котором знали все, и вовсю использовали, несмотря на запрет.
Успел бы он оборвать нити, если бы чистильщик взялся за дело всерьез, а не показал что будет, если…
Мара попятилась, мотая головой. Чистильщик продолжал улыбаться.
— Поверь, со мной интересней, чем с этим мальчишкой. И в постели, и вне ее.
Эрик вспыхнул, задвинул Мару за спину.
— Она не хочет с тобой идти. Оставь. Я только что видел других, кто побежит с радостью.
Чистильщик поднялся из-за стола, шагнул к ним.
— А я не хочу другую. Вот же незадача.
— Альмод, хватит, — тот, что был старше, придержал его за локоть. — Служанок полно. Оставь детей в покое. Они одаренные, в конце концов.
— Одаренные, — процедил тот почти по слогам. Высвободил руку. — Вижу. И мне плевать.
Он сделал еще шаг, пристально глядя в лицо Эрику.
— Отойди и не мешай. Ничего ей не сделается. Да и от тебя не убудет.
Эрик не отвел взгляда — казалось, весь мир сузился до этих темно-серых, презрительно прищуренных глаз.
— Тебе ведь не нужна именно она, — сказал он, внезапно поняв. — Ты просто не потерпишь отказа.
— Да, — снова усмехнулся тот. — И что? Что ты с этим сделаешь, одаренный мальчик?
— Эрик, не надо, — прошептала Мара ему в ухо. Руки, обхватившие его за пояс, дрогнули. — Я…
— Нет. Мы уходим. И для этого нам не нужно ничьего дозволения.
— А вот тут ты ошибаешься.
В следующий миг Эрик понял, что не сможет сделать и шага, словно ступни увязли в досках пола. Впрочем, почему словно — он отчетливо видел, как сплелись нити, превращая воздух вокруг его ног в густой, почти каменный. Вот, значит, как…
Вокруг завизжали, бросились по углам, боясь приблизиться к двери.
— Альмонд, прекрати! — крикнула уже девушка. Схватила за плечи, оттаскивая назад. — Оставь их!
Тот коротко, без замаха двинул локтем:
— Не лезь!
Чистильщица сложилась, задыхаясь. Эрик, воспользовавшись моментом, толкнул в бок Мару.
— Беги!
Она успела сделать два шага — завязла в густом воздухе словно муха в киселе. Эрик высвободил ее, рванул нити, спеленавшие самого.
— Беги, говорю!
Вырваться он успел, сделать что-то еще — нет. Легкие внезапно наполнились водой, и он рухнул на четвереньки, отчаянно кашляя. В голове мутилось — то ли от недостатка воздуха, то ли от страха. Захлебываясь, выкашливая и выблевывая воду, он все же сумел зацепить контрольную нить. Вдох. Отчаянный, глубокий, настоящий вдох.
Перед глазами замаячили сапоги, и он швырнул в них сгусток пламени — примитивная, чистая энергия дара, годится лишь для ученика-первогодки, никак не для того, кто через три дня будет защищать магистерскую диссертацию. Но можно ли здраво мыслить, когда сердце колотится как ненормальное, вспотевшие ладони липнут к полу, а желудок подкатывает к горлу от страха?
Он никогда не сражался всерьез — занятия и стычки в коридорах университета с такими же школярами не в счет. Он никогда не сражался с тем, кто убивает тусветных тварей — и чья жизнь зависит именно от умения плести нити мира в полную силу.
Сапоги шагнули в сторону — кажется, даже неторопливо. Пламя пронеслось мимо, рассыпалось безвредными искрами. Перед лицом промелькнула рука, стянула ворот, вздернула на ноги.
— Оно того стоило? — поинтересовался чистильщик.
Закричала Мара, бросилась — глупо повиснув на плече чистильщика, словно разом забыла все плетения. Тот даже не глянул в ее сторону, пальцем не пошевелил — а девушку отнесло, бросило на пол.
— Так стоило оно того, чтобы умирать?
Нет, кричало что-то внутри. Что угодно, только не…
— Да, — выплюнул Эрик.
Потянулся к дару последним отчаянным усилием, но чистильщик оборвал нити еще до того, как те успели сплестись. Потом невидимая рука сжала сердце, оно затрепыхалось пойманной птицей, Эрик захрипел, задыхаясь, и мир исчез.
* * *Он открыл глаза, медленно сел. Темнота перед глазами постепенно рассеивалась, сердце вело себя прилично и можно было дышать, только трясло от запоздалого страха. Мара, рыдая, обняла, уткнулась в плечо. Трактир опустел, хотя на улице вокруг гудел народ, деловито куда-то спешил, старательно не обращая на них внимания. Одаренные сцепились, бывает, редко, но бывает. И как бы вот эти, что едва живы остались, сейчас не решили зло сорвать на тех, кто не вовремя оказался рядом и видел…
— Чем-то помочь, господин?
Лицо трактирщика отчетливо отливало зеленью, но не сбежал, надо же.
— Где… — просипел Эрик.
— Ушли, — всхлипнула Мара. — Бросили хозяину золотой, развернулись и ушли.
Эрик погладил ее по волосам, все еще не понимая, на каком он свете.
— Погуляли, значит…
— Прости, — всхлипнула она.
Он покачал головой.
— Ты тут ни при чем. Ему нужен был повод.
Он вздохнул, поежился от пробежавшего по хребту холода. Вот, значит, как это бывает, когда смерть проходит в полушаге.
Мара продолжала рыдать, вцепившись в него.
— Он остановил сердце. Я думала…
— Запустила ведь? — сказал Эрик.
Она закивала, все еще прижимаясь к нему лицом.