И жили они долго и счастливо (СИ)

— А это правда?
— А разве я хоть где-то соврал?
Василиса покачала головой. Препираться все равно не хотелось, ее клонило в сон. И, возможно, было что-то удобное в том, что Кощей дал ей готовое решение, которым она могла воспользоваться. С ним всегда было легко работать.
Кстати, об этом.
— Баюн сказал, ты не хочешь, чтобы я и дальше ходила с тобой на выезды, — немного обиженно пробормотала Василиса.
— Я решил, что после нашей ссоры это было бы неуместно. А ты считаешь иначе?
— Не знаю, — честно ответила она. — Мне нравилось с тобой работать, пока…
И резко замолчала, не закончив.
— Пока что? — вкрадчиво переспросил Кощей. — Пока ты почему-то не решила, что я собираюсь изнасиловать тебя? С чего тебе вообще в голову пришла эта мысль? Я дал тебе повод так думать?
Василиса покачала головой, спряталась за кружку. Почувствовала, как предательски заалели щеки.
— Тогда почему? — надавил Кощей.
Выдавать Настасью было нельзя.
— Я просто подумала, — едва слышно выдавила из себя она, — что тебя тогда мог очень обидеть мой отказ. Так сильно, что ты мог захотеть отомстить.
Кощей не отвечал, Василиса решилась и посмотрела на него. Встретилась с усталым взглядом зеленых глаз.
— Ты допила? — спросил он.
Она кивнула.
— Давай кружку, помою. И поехали, отвезу тебя в Контору.
Они ехали в абсолютном молчании. Кощей одолжил ей свой пуховик взамен того, что пал жертвой химеры, и в нем было тепло и мягко. Убаюканная ровным ходом машины и темнотой за окном, Василиса даже задремала. Проснулась, когда машина уже остановилась. Кощей сидел рядом, не собираясь ее будить, и было непонятно, сколько они так уже стоят.
Василиса завозилась, зевнула, садясь ровно. Надо было что-то сказать.
— Спасибо еще раз, — улыбнулась она. — Что прилетел за мной. И спас. И что моя рука все еще при мне.
Кощей кивнул. Василиса взялась за ручку, чтобы открыть дверцу машины.
— Василиса, — позвал он.
Она обернулась.
— Я никогда больше не сделаю с тобой ничего против твоей воли.
Он смотрел очень серьезно и, вроде бы, был искренен. И, кажется, для него было важно, чтобы она ему поверила. Но разве могла она просто взять и сделать это после всего? Или все же могла?
Нервы все-таки не выдержали, и Василиса захихикала.
— Что смешного? — нахмурился Кощей.
— Нет-нет, — заторопилась она. — Я поняла тебя, и спасибо еще раз.
И она выскочила из машины и по заметенной снегом дорожке запрыгала к воротам. Кощей включил фары дальнего света, чтобы осветить ей дорогу.
Он не тронулся с места, даже когда ее маленькая фигурка, утопающая в его пуховике, скрылась за железной дверцей в воротах. Он никак не мог перестать прокручивать в голове то, что увидел и почувствовал на кухне, и никак не мог до конца в это поверить. Пока Василиса баюкала собаку, Кощей — сильнейший колдун, давно научившийся видеть чужую силу в моменты наиболее острого ее проявления, наблюдал, как та разлилась серебром внутри своей хозяйки и хлынула в Марло. Явно не осознавая, что происходит, Василиса делала то, чему другие осознанно учились годами, далеко не всегда добиваясь результата. Именно так светлые маги подпитывали своих более слабых любимых. Считалось, что для этого нужно обладать совершенной магической техникой. Считалось, что для этого нужно состоять в особой духовной связи с тем, с кем делишься. И это никогда не был поток, всегда капли или, в лучшем случае, горсть. Василиса, с покалеченной рукой, усталая и напуганная, отдавала свои силы псу, которого видела первый раз в жизни, оттолкнувшись только от чувства сострадания. Кощей видел, как тонкая серебристая струйка, берущая начало от сердца, перетекала в ее руки и через ладони лилась в Марло. Наверное, это было бы крайне интимно, если бы речь не шла о животном. Но он смотрел и не мог оторваться. Потому что ощутил тепло этой магии и впервые за много лет, прошедших с тех пор, как его душа покинула его тело, оставив его замерзать, ему почудилось, что он может согреться. Ему хотелось сделать шаг навстречу этому теплу, подойти ближе, урвать хотя бы крупицу этой благодати… Он смотрел на Василису, а видел перед собой огонь, и у него не было сил противиться его притяжению. А потом Марло завозился у нее на коленях, она слабо ойкнула, отдергивая поврежденную руку, и все закончилось. Во всяком случае, для Марло. Потому что Кощей чувствовал себя так, будто для него все только началось.
 
Он завел машину, положил руки на руль, готовясь тронуться, и только тут понял, что ни разу за весь вечер не вспоминал про свои запястья.
  
Глава 5.
 
— Ну хоть вы-то светлая? — пробурчал Елисей, когда они с Василисой вышли из административного здания.
До этого им повстречался Данила. Одетый во все черное и в кожаный передник, он поднимался из подвала, куда вела темная сырая лестница, по пути зацепил лицом паутину, явно был раздражен и недоволен, и Елисей уверился, что видел самого черта.
Василиса засмеялась.
— Светлее некуда, — не без иронии ответила она, и тут же ощутила тяжесть в груди, на которую предпочла не обратить внимание.
Елисей иронии не заметил, лицо его просияло, а ей наоборот стало тошно, так что она решила разбавить эту ложку меда бочкой дегтя. Пусть уж мальчик сразу будет знать, с чем имеет дело, а то потом станет кричать, что его держали в неведении, да еще и с какими-нибудь злыми целями.
— Однако должна тебя сразу предупредить, что я жена Кощея Бессмертного, — продолжила она. — Он тут появляется периодически, и я не советую бросаться на него с мечом, в последнее время он нервный. Тебя поселят в общежитие. Там заправляет Елена, она темная, сгоряча может и проклясть. Ничего серьезного, конечно, плясать будешь до вечера, или все окрестные собаки сбегутся на тебя повыть, но все равно неприятно. Не серди ее. Работать пока что станешь в архиве. Работа сложная и очень ответственная. В архиве главная Варвара. Она серая… Елисей, ты меня слышишь?
По выражению лица остолбеневшего Елисея Василиса поняла, что совершила стратегическую ошибку. Новость о том, что она жена Кощея, нужно было сообщать последней, потому что все, что было сказано после, судя по всему, до бедняги не дошло.
— Это он вас заставил?.. — наконец выдавил он. — Тогда все понятно! Одни темные вокруг! Они вас в плену держат! Так я его…
Василиса вздохнула. Очень хотелось рассказать, что это еще и второй ее брак, но она все-таки и правда была светлой и не хотела брать на душу грех смертоубийства, а сердце парня могло и не выдержать.
— Во-первых, — нахмурилась она, — на счету Кощея двадцать девять богатырей. Если хочешь округлить эту цифру, я неволить не стану, однако подумай, действительно ли тебе это нужно. Во-вторых, здесь не одни темные. Есть Божена, но она появится только после первого снега, Сокол светлее всех светлых вместе взятых и в отдел свой только светлых набирает. Но вчера у него выдался сложный день, не стоит судить о человеке по первому впечатлению. В-третьих, это скорее я Кощея заставила…
Последняя фраза прозвучала задумчиво и ностальгично, так не планировалось, но Василиса припомнила обстоятельства их помолвки и не удержалась.
— Так что если тебя очень хочется, можешь спасать его, — резко закончила она. — Пошли, покажу общежитие.
— Казарму, что ли? — нахмурился Елисей.
По нему было видно, что он уже совсем ничего не понимает и вообще не рад, что здесь очутился, но природные гордость и упертость не позволяли признать поражение и вернуться домой.
— Ну почти, — кивнула она.
Елисей удрученно поплелся вперед. Василиса понадеялась, что он принял к сведению все, что она сказала, и правда не полезет к Кощею. Впрочем, того для начала еще нужно было узнать. Маги чуяли его силу заверству, люди просто сторонились, ощущая, что что-то не так, но Елисей по-видимому был слишком самоуверен, чтобы позволить себе слушаться интуиции, да еще и совсем недавно явился из тридевятого мира, и наверняка ожидал увидеть Бессмертного в латах и на коне, а никак ни при галстуке и за рулем автомобиля…