Позволь мне верить в чудеса (СИ)

Ведь сегодня в его квартире царили именно они. Ланцова еще утром уехала к бабушке в гости. От его предложение подвести и дождаться благородно отказалась, Корней же повторно не настаивал. Обоим было понятно, что он с куда большим удовольствием проведет день по своему сценарию, а не в качестве таксиста.
Вновь пребывающая во вполне дружелюбное состояние Аня сообщила, что планирует пробыть у бабушки весь день и до десяти вернется. А если нет — позвонит.
Такой расклад Корнея устроил.
Его вообще устраивал налаженный мир. А если быть совсем честным — налаженный мир ему нравился.
Идя на то, чтобы предложить свою квартиру в роли временной обители для молодой девы из рода Ланцовых, Корней понимал, что очень рискует. В первую очередь, рискует своим привычным укладом, возможностью продолжать проводить время так, как привык, как хочется, как требуется… И поначалу все действительно было довольно напряженно.
Девочка шарахалась, сам он раздражался, не желая тратить время еще и на то, чтобы сделать ее жизнь более комфортной, в чем-то убеждая. Потом начались показательные выступления и градус раздражения повысился, теперь же… В квартире наступил штиль. И поводы раздражаться пропали.
"Триумфальная" бутылка вина, из которой девочка и сделала-то всего пару глотков, будто послужила для них трубкой мира, ознаменовавшей новый этап сожительства. Подозрительно комфортный этап.
Аня была аккуратной и деликатной. Незаметной, когда это нужно. Ненавязчивой в принципе.
Если они пересекались на кухне, это никогда не заканчивалось битвой за кофемашину или очередью к холодильнику. Она будто предугадывала желания немногословного хозяина квартиры и старалась угодить. Получалось.
Прислушивалась, когда Корней о чем-то просил.
Обращалась, когда это действительно требовалось.
А еще ее присутствие рядом не напрягало.
Аня могла учиться, сидя за обеденным столом. Корней работать на диване. Они делали это параллельно, друг другу не мешая.
Если хотелось отвлечься, Корней иногда фокусировал взгляд на ней… Сосредоточенной, закусившей от усердия кончик языка, повторявшей одними губами то, что чуть ранее напечатала… И это помогало ненадолго переключиться, будто освежиться, а потом снова вернуться к своему делу.
Аня тоже иногда смотрела на него. Корней чувствовал эти взгляды. Положа руку на сердце, понимал, что они лишние и стоило бы четко прояснить — на него не нужно смотреть. И думать о нем тоже не стоит. И краснеть в его присутствие пора бы прекратить… В конце концов, это ведь может расстроить «самого лучшего в мире» парня… Но дальше мыслей дело не заходило.
Он продолжал приглядываться к ней. Она — к нему. Дальше взглядов дело не шло и зайти не могло. В этом Корней не сомневался. Он не мог дать девочке ничего из того, что хочется романтичным юным девам. Она ему — то, что нужно циничным взрослым мужчинам. Но смотреть ни себе, ни ей не запрещал, считая это безобидным, и прекрасно понимая, что довольно скоро это закончится более чем органично — девочка съедет, а он останется. И не будет с сожалением вспоминать об этом их — налаженном — мире. Потому что каким бы хорошим этот временный мир ни был, нет ничего ценнее, чем его мир. Постоянный. И одинокий.
Вот только…
Сегодня было немного не по себе. Не на ком было фокусировать взгляд, не на кого отвлекаться. Корней никогда не подумал бы, что отсутствие девочки, кравшейся обычно тише мыши, может быть настолько заметным. Даже ощутимым.
Дав задание кофемашине, Корней глянул на дверь девичьей спальни…
Вдруг стало интересно, распаковала ли Ланцова свои вещи или продолжает жить "на чемоданах"?
Он не знал. В ее комнату после случая, когда искал плед, так ни разу и не заходил. И сегодня… Пусть было любопытно, но тоже сдержался.
Дождался, пока аппарат пикнет, сообщая о том, что напиток готов, тут же сделал глоток, поставил чашку на угол стола, а сам подошел к окну…
Утром, когда девушка уходила, вроде бы планировал наслаждаться, а теперь чувствовал… Легкое неудовлетворение. Будто чего-то не хватает… И ты чувствуешь это «что-то» кончиками пальцев, а поймать не можешь…
 
Сосредоточиться на чтении было не так просто, как обычно — поэтому-то он и решил, что дело в недостатке бодрости, сделал себе сначала первый, а потом и второй кофе…
Выбрать фильм не получалось…
Музыка быстро надоедала…
Возникла мысль поехать на один из объектов… Но и ее Корней отмел — особой надобности не было, а загонять себя, когда можно обойтись без этого — неразумно.
Успел даже пожалеть, что не настоял на исполнении роли таксиста… Но быстро отмахнулся. Слишком это сомнение выглядело глупым.
Может выехать куда-то?
Вновь потянувшись за чашкой, Корней вернулся на диван, взял в руки лежавший тут же на подушке телефон, зашел в контакты…
Собирался набрать Илону, которой вроде как обещал, что позвонит, когда будет свободен, но не успел — она позвонила сама, чем вызвала ухмылку.
Если так работает женская интуиция — Корнею она нравилась…
— Алло…
Он произнес, поднимая взгляд. Смотрел туда, где обычно любит сидеть девочка-Ланцова. Рефлекс какой-то, что ли?
— Алло. Привет. Ты дома? — если Илона и обиделась за то, что ее неделю систематически динамили, то виду не подала. Говорила спокойно и довольно ласково.
— Привет. Дома. Думал набрать тебя.
Сказал честно, Илона же ответила тихим смехом.
— Пока ты думал набрать, я…
В трубке наступила пауза, из коридора раздался звук дверного звонка.
Корней еще несколько секунд смотрел туда же — в пустоту места Ланцовой, потом же снова встал, ничего не говорил, идя в сторону входа… Снял трубку домофона, чтобы увидеть на камере Илону, державшую телефон у уха, смотревшую под ноги с легкой улыбкой.
— Откроешь? Или мне ехать домой?
Спросила, когда по ее расчетам Высоцкий должен был все понять. Он скинул, положил телефон на свободную полку, действительно открыл, только не впустил сразу, а придержал дверь рукой, вздернул бровь, глядя на любовницу с еле заметной улыбкой…
— Привет. Сюрприз…
Илона, несомненно, заметила все — и улыбку, и бровь, и руку на двери, не спешившую открывать проход. Но воспринимать все превратно не спешила. Улыбнулась чуть шире, сделала шаг к мужчине. Потянулась к слегка колючему подбородку, касаясь пальцем, после чего скользя по шее, задевая кадык, останавливаясь на горле футболки.
— Ты знаешь, что я не люблю сюрпризы.
Корней же не сдается так легко, как хотелось бы. Мужские губы подрагивают в новой улыбке, когда Илона передергивает плечами, а палец ведет по горловине в сторону до плеча, рука с аккуратным ложится на него, довольно ощутимо сжимая.
— Больше никаких сюрпризов. Этот — эксклюзивный…
Говорит, позволяя пальцам двигаться дальше — по мышцам плеча до локтя, дальше по предплечью до кисти, сжимать уже ее, заглядывая в глаза сурового хозяина, который… То ли на самом деле, то ли притворно сомневается…
Потом же мужская рука падает, открывая проход в квартиру. Илона улыбается чуть шире, Корней отступает, наконец-то позволяя войти.
Сюрпризы он действительно не любит, но с сегодняшним Илона почти угадала.
— Прошу…
Корней следил за тем, как Илона заходит в квартиру, проплывает мимо него, будто невзначай задевает бедром, внимательно смотрит, как хозяин защелкивает замки, разворачивается к ней…
И не теряя время на кофе, бессмысленные беседы или долгие прелюдии, сама начинает пуговка за пуговкой расстегивать платье под пристальным взглядом не любящего сюрпризы, но любящего секс мужчины.
Прим. автора:
 
Dezeen
— интернет-журнал об архитектуре и дизайне. Был признан одним из лучших в мире архитектурных блогов, также вошел в список самых влиятельных агентов в мире дизайна.
  
Глава 34
 
Растут ли от счастья крылья? Любой человек с уверенностью ответил бы — нет, не растут. Это просто красивое выражение, в реальном мире ничего не значащее. Но Аня готова была спорить. Потому что шла по тротуару, смотрела под ноги, улыбалась… И физически чувствовала, что между ступнями и асфальтом воздушная подушка, делающая походку более пружинящей. Приходилось сдерживаться, чтобы не побежать вприпрыжку, а потом и вовсе взлететь, перебирая ногами по воздуху, будто крутя велосипедные педали… И ведь непонятно толком, с чего вдруг счастье? С чего вдруг куда-то нестись? А хотелось…