Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне (ЛП)

Он посмотрел на звёзды.
— Когда я умер в третий раз, казалось, что боль никогда не кончится. Возможно, что-то пошло не так? Возможно, я слишком сломлен, чтобы быть спасённым? Сомнения снедали меня. Но мучения казались бесконечными. И это было не самым худшим. Когда всё закончилось, и я смог присоединиться к своей грозовой палате, то не мог вспомнить, что это значит. Почему мы сражались? Всё, что раньше казалось таким важным, теперь ощущалось как сценические указания в пьесе или слова песни. Ничто не выглядело реальным.
Он повернулся к Готреку, качая головой.
— Я не мог вспомнить свою семью. Даже имя своего отца. Или место своего рождения.
— А потом тебя отправили в Шайиш, — сказала Маленет, догадываясь, что будет дальше.
Он кивнул, не встречаясь с ней взглядом.
— Всё, что я мог вспомнить — песни. Гимны, которые мы узнали в Азире. Эти славные мелодии. Я пел их, сражаясь, молясь, чтобы слова сдерживали меня — чтобы они направляли меня, когда разум уже не мог. Но правда в том, что я не знаю, кто я. Я убил столь многих во имя Зигмара, думая, что выполняю его работу. Но был ли это я? Всегда? — он нахмурился и снова замолчал.
Какое-то время все молчали. Даже Готрек выглядел встревоженным речью Трахоса.
Что-то пришло на ум Маленет.
— Что с тобой случится, когда ты вернёшься в Азир? Известие о твоём бегстве из Шайиша, возможно, уже дошло до них. Если только Молоты Зигмара не умерли. Что скажут твои командиры, когда ты вернёшься один, с пустыми руками, потеряв своих людей?
— Я не вернусь с пустыми руками. Я подчинюсь любому решению, которое будет сочтено целесообразным, но я не вернусь, если только не получу прямого указания, — он посмотрел на руну в груди Готрека. — Я вернусь с призом.
Смех Готрека разнёсся по залу.
— Ну конечно! Ты тоже хочешь, чтобы я помер, как и канавная девка. Таким образом, ты сможешь вырезать эту штуку из меня и…
— Нет, — Трахос сжал кулаки. — Я не убийца. Что бы я ни делал в прошлом, я буду пытаться сохранить тебе жизнь. Я не позволю тебе навредить себе, пока не смогу убедить отправиться со мной в Небесный град.
Готрек вскочил на ноги, пошатываясь от выпитого вина, и схватил свой топор.
— Убийство? — спокойный сочувствующий тон покинул его голос, сменившись диким рёвом. Его лицо было искажено яростью и весельем. — Не должно быть никакого убийства, приятель. Сразись со мной в честном бою. Заработай эту проклятую руну!
Трахос не пошевелился.
— Я не стану. Ты не создание Хаоса или агент Губительных сил. Ты так же и не созданный мстящий призрак Великого некроманта, которому ты бросил вызов, — он покачал головой. — По правде говоря, никто из нас не знает, кто ты на самом деле. Я сомневаюсь, что ты сам это знаешь. Я не буду драться с тобой, — он раскрыл ладонь и уставился на потрёпанные клёпаные пластины своих латных перчаток.
Готрек постоял ещё немного, после чего грузно шлёпнулся обратно на пол и схватил ещё один мех. Его воинственности не хватало обычного рвения, как будто он механически делал то, что все от него ждали.
— Жаль, — пробормотал он.
Маленет задумалась над тем, что только что узнала. Грозорождённый вечный, чья вера поколеблена, был гораздо меньшей угрозой, чем бескомпромиссный фанатик, с которым, как она думала, они путешествуют. Не было никакой надежды убедить Готрека отправиться в Азир и принести клятву служения Богу-королю. И если Трахос слишком устал от битв, чтобы просто убить дуардина и забрать руну, это означало, что она была единственной, кто мог вернуть её в Азирхайм. Она откинулась на спину и пригубила вина, после чего схватила немного еды, которую Лхосия сумела выудить из подземных хранилищ храма, чувствуя себя немного счастливее, чем некоторое время назад.
— А ты? — спросила Лхосия, поворачиваясь к альвийке. — Ты тоже здесь, чтобы защитить Истребителя?
Маленет сдержала ухмылку, а Готрек фыркнул.
— Она защитит меня, только если моя смерть лишит её шансов забрать мою руну.
Маленет притворно всплеснула руками.
— А как же душа, которую ты несёшь? — поинтересовалась Лхосия.
 
Маленет рассмеялась.
— Ты не захочешь узнать, что у меня на душе.
— Нет, — прервала её жрица. — Я не имею в виду твою душу. Я имею в виду ту, которую ты носишь на шее.
Трахос и Готрек оба удивлённо подняли взгляд.
Маленет обхватила рукой амулет.
Она знает, что ты сделала, рассмеялась госпожа, обрадованная таким поворотом событий. И как же ты это объяснишь?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Маленет, слишком явно повысив голос. — Это просто память об убийстве.
Лхосия нахмурилась, подозрительно оглядев Маленет.
— Ты, конечно же, знаешь, что это нечто большее? Если нет, то я могу объяснить. Я верховная жрица Савана. Даже самая закутанная душа открыта мне. Я вижу каждую душу в Морбиуме.
Маленет внутренне выругалась. Ей нужно было заставить эту идиотку заткнуться, прежде чем она всё испортит.
— Он закончился, — заговорил Трахос.
— Что, — огрызнулась Маленет.
— Дождь.
— Наконец-то! — воскликнул Готрек, вскакивая на ноги.
На их глазах последние осколки со стуком врезались в камни площади. Затем они перевели взгляд на Лхосию, но та по-прежнему смотрела на амулет Маленет.
Готрек протопал на площадь, и махнул рукой на звёзды.
— Выглядит, как отличная погодка для похода!
  
Одиннадцатая глава. Нечто большее, чем кровь
 
Пока Трахос ходил в храм за припасами, остальные бродили по платформе, изучая повреждения, проводя пальцами по шрамам, что покрывали теперь каждый дюйм кости. Над головой ещё стояли грозовые тучи, что странно блестели, пока сталкивались, сливались и набухали, и всё же тащились прочь, на юг, в сторону от набережной.
Вернулся Трахос.
— Туда? — спросил он, кивнув в дальний конец платформы, откуда широкие, замусоренные ступени вели к началу ещё одной огромной конструкции.
— Да, — ответила Лхосия — И нам стоит поторопиться. Всё княжество может оказаться заражено этими мясоедами. И они могут вернуться в любое время.
Они поднялись по ступенькам, и, несмотря на заявление Лхосии о том, что стоило бы поспешить, не смогли удержаться, чтобы не остановиться на верхней площадке, дабы полюбоваться открывающимся необычным видом. Они стояли у входа на большую дорогу, построенную из того же сочетания железа и костей, что и храм. Она вознеслась над морем, изгибаясь и постепенно скрываясь во мраке. Дальние участки пути освещались чем-то наподобие бледных, низко висящих лун.
— Выдающиеся, — объяснила Лхосия, кивнув на свет. — Дом для живых и непогребёных, — выглядела она при этом так, словно испытывала боль. — Их должно быть гораздо больше. Всё небо должно было быть освещено, — она повернулась и посмотрела на юг. Там света почти не было. Лишь слабо светящиеся звёзды отмечали половину небосвода.
— Они уничтожены? — спросила Маленет.
— Возможно. Но даже если они всё ещё целы, то каким-то образом осквернены. Их построили, чтобы они хранили души Непогребённых. И свет Непогребённых должен быть виден даже отсюда. Я лишь надеюсь, что князь Волант сделал, как планировал, и эвакуировал обитателей — доставив непогребённых и их опекунов в столицу, где мы могли бы обеспечить их безопасность. Но, должно быть, что-то пошло не так. Мой собственный храм не был пуст. Моя семья всё ещё была в нём, когда… — Лхосия тряхнула головой.
Готрек некоторое время изучал её, после чего вгляделся вниз по дороге.
— Это крепость? Это один из твоих выдающихся?
Остальные присоединились к дуардину. Внизу, на поверхности дороги мерцал свет, чуть слабее остальных. В таком странном окружении было нелегко определить расстояние, но Маленет решила, что до него было не дальше четырёх, пяти миль. Вместо отливавших синевой остальных огней, этот был золотого цвета, цвета пламени.
— Это сторожка, — пояснила Лхосия. — Каждое ответвление пути охраняется сторожками по всей его длине.