Повелитель чумы (ЛП)

Теоретически, стражники всё ещё имели право отказать человеку в проходе; а по опыту Ленуара, ничто не доставляло мелкому начальству большего удовольствия, чем поразмять мускулы. Лучше было их не искушать. Поэтому Ленуар терпеливо ждал, пока охранник делал вид, что осматривает ручную тележку стоящей впереди старухи, словно она прибыла из другого города, а не переходила из одной части города в другую.
- И к тому же, если кто-то решил развязать эпидемию, - продолжал Коди, - зачем начинать её в Лагере? Почему не выбрать место в центре города - например, в Гринмире или в Стоунсгале?
Сержант был прав.
Если цель состояла в том, чтобы как можно быстрее распространить болезнь, было бы более разумно зародить её в пределах городских стен, и оттуда она бы разлетелась моментально. Трущобы внутреннего города с огромной плотностью населения - идеальный рассадник для инфекции.
Конечно, по нищете и отвратительным условиям проживания Лагерь стоял на первом месте, но он находился настолько далеко от центра города, что некоторые даже не считали его частью Кенниана.
- Вопросы правильные, - кивнул Ленуар, - но сейчас не время их задавать. Пока ещё слишком рано разгадывать мотивы преступников. Мы даже не уверены, верна ли теория Лидмана, и насажена ли болезнь намеренно.
- Да мне вообще интересно, насколько он грамотный, этот врач. Большинство лекарей сейчас - шарлатаны, я так считаю. Хотя, полагаю, если он заведует кафедрой медицинских наук в колледже, у него должны быть какие-то верительные грамоты...
Сержант продолжал болтать, но Ленуар уже его не слушал.
В такие минуты он тосковал по старым добрым временам, когда Брэн Коди слишком презирал его, чтобы позволить себе пустую болтовню.
Как растению не нужно для выживания ничего, кроме солнца, так и Ленуар не нуждался в общении; он был рад, когда их отношения с сержантом строились на обоюдном игнорировании и холодном молчании. Увы, те дни были далеко в прошлом.
- Бесполезно строить предположения, сержант, - оборвал он Коди. - У нас нет никаких доказательств, чтобы выстраивать убедительные версии. На данный момент мы должны довольствоваться наблюдением.
«Молчаливым наблюдением, дай-то Бог».
Коди понял намёк и замолчал.
Чем дальше они удалялись от старых стен, тем более беспорядочной становилась окружающая их действительность.
Если внутренний город представлял собой сложный лабиринт узких извилистых переулков, а более престижные окрестности Морнингсайда являли собой упорядоченные ряды элегантных домов, то улицы Хаундсроу, казалось, пролегали совершенно случайно. Здесь бок о бок с восьмиэтажными домами стояли старые фермерские лачуги с соломенными крышами, напоминавшие вылезшие после дождя грибы среди столетних дубов. Многоквартирные дома имели деревянные пристройки, нависавшие над улицей под опасным углом; казалось, они в любой момент могли обвалиться, как внезапно парализованный человек.
Время от времени Ленуар и Коди проходили мимо вымощенной булыжником площади с фонтаном, или древней церкви, или какого-нибудь другого пережитка деревенской жизни, которые поглотил разросшийся город Кенниан.
Но по большей части предместья Эвенсайда представляли собой построенные без всякой системы дома, разграниченные грубыми, торопливыми линиями улиц.
Ленуар и Коди ехали сквозь этот беспорядок, пока не добрались до моста Адлмана - узкой каменной арки над медленными, угрюмыми водами реки Шеррин, которая служила границей непосредственно города.
На одном берегу стояло скромное Рыбацкое предместье, а на другом - Лагерь. И мост Адлмана между ними был последним оплотом цивилизации.
- Вот мы и на месте, - вздохнул Коди.
Ленуар полностью разделал апатию сержанта.
В последний раз он был здесь в компании сверхъестественного существа, которое жаждало его смерти. Каким-то образом той ночью ему удалось выжить и даже найти союзника в мстительном духе, который за ним охотился.
Но это не означало, что он хотел вспоминать о пережитом. От одних мыслей о том дне шрам на правом предплечье Ленуара начал зудеть, будто под кожей зашевелились личинки.
 
- Давай закончим с этим всем как можно быстрее, - сказал Ленуар и пришпорил коня.
С моста он видел чумные дома; их белые крыши напоминали горные хребты и выделялись на фоне серости остальных построек. Судя по ярко-белому цвету, они появились там ещё недавно; но палаток из белой ткани насчитывалось уже несколько десятков.
«И прежде чем всё закончится, их станет ещё больше», - подумал Ленуар.
Когда они приблизились к подножью моста, Ленуар почувствовал себя неловко: громкий стук копыт их лошадей нарушил зловещую тишину, словно они без приглашения ворвались на похороны.
К счастью, звук затих, когда лошади перешли с мощёной дороги на землю; их копыта выбивали глухой, неровный ритм, как трепетание испуганного сердца.
Улица была почти пуста. Кое-где молча, не издавая ни звука, брели люди - они несли воду, дрова или мешки с мукой.
На улице не играли дети. По улицам не слонялись без дела праздные юнцы. Даже бродячие собаки не лаяли на проходивших мимо лошадей, а смирно сидели у домов.
Коди бросил на Ленуара мрачный взгляд, но ничего не сказал. Нарушение тишины казалось проявлением неуважения.
Чумные дома были возведены недалеко от реки, чтобы облегчить доступ к воде. Ряды белых палаток напоминали лагерь вторгшейся вражеской армии. Ленуар помнил похожие привалы ещё со времён революции в его родной стране.
Любимый город Ленуара, Серле, сильно пострадал от двух бед - насилия и болезней. Свою юность инспектор посвятил изучению смерти во всех её проявлениях.
Восхитительные воспоминания навеял ему Лагерь...
Они нашли Лидмана в самой большой палатке, где проводились процедуры.
По обеим сторонам комнаты стояли койки, на каждой из которых лежал больной.
Ленуар сразу же заметил доктора: тот неторопливо шёл между рядами, заложив руки за спину, словно прогуливаясь по городскому саду. За ним следовал молодой человек, яростно строчивший заметки в толстой книге.
Они ещё не заметили посетителей, а Ленуар, охваченный болезненным любопытством, не мог оторвать взгляда от больничных коек.
И тут же пожалел об этом.
На кроватях в различных позах лежали мужчины, женщины и дети всех возрастов - около пятидесяти в общей сложности.
Их бледная кожа блестела от пота, а волосы прилипли к голове и лбу. Одни, казалось, страдали только от лихорадки, но у других проявлялись и более жуткие симптомы, как будто их избили до полусмерти. Их руки и грудь были покрыты обширными багрово-синюшными рубцами, а конечности отекли. Из ноздрей и уголков рта сочилась тёмная кровь, а по белым, как смерть, лицам текли кровавые слёзы.
В воздухе висел запах гниющей плоти, как на скотобойне в жаркий день.
Ленуар прикрыл рукой нос и рот, чтобы его не вырвало.
Коди сделал то же самое, инстинктивно делая шаг назад, наткнулся на стол и умудрился схватиться за него, чтобы не упасть. Зазвенели инструменты, и Коди тихо выругался.
Лидман и его молодой помощник обернулись на звук. Лица обоих мужчин были обвязаны шарфами.
- Господа, вам не стоит сюда заходить! - крикнул доктор. - Здесь небезопасно!
- Мы из Департамента полиции, - ответил Ленуар, прикрывая рукавом лицо. - Нас прислал лорд мэр.
Лидман нахмурился.
- Хорошо. И, тем не менее, здесь опасно находиться. Подождите снаружи, я скоро подойду, - он повернулся к своему помощнику и добавил: - Ещё десять минут кровопускания - и ни секундой больше. В этих людях и так осталось слишком мало крови.
Кровопускание?
Ленуар вновь взглянул на ближайшую койку: некоторые из пятен, которые он принял за синяки, на самом деле оказались пиявками.
Ну, естественно. Брайлишские лекари и их пиявки.
Коди посмотрел на Ленуара и сморщил нос.
«Вот видите? - говорил он всем своим видом. - Шарлатаны».
Они покинули палатку без каких-либо возражений и стали ждать, когда к ним выйдет Лидман. Несмотря на то, чему они только что стали свидетелями, ни один из них не проронил ни слова, и между мужчинами повисла гнетущая тишина.