Хочу замуж! (СИ)
В коротеньком розовом платьице и с маленьким розовым бантиком на голове Анечка была очень похожа на куклу Барби. Прехорошенькая, даже красивая прямо до жути. Я была от неё в восторге.
Счастливая Анечка выпорхнула на сцену и громко сказала в микрофон (Наверное, бедная девочка сильно волновалась. Имея под рукой микрофон, можно говорить и потише. Всё же Анечка правильно сделала, что не сдала документы в театральный. Актёрскому мастерству нельзя обучить. Актрисой нужно родиться!):
— Дорогие друзья! Сегодня — удивительный праздник. К этому дню все женщины нашей большой страны готовятся в течение целого года. Но мне почему-то кажется, что это не совсем справедливо: в Международный женский день поздравлять исключительно женщин и девушек. А почему же наши замечательные мужчины обделены вниманием? Согласитесь, много ли в этой жизни женщина значит без мужчины?
Услышав такую любопытную речь, зал ресторана, ещё минуту назад гудевший, как растревоженный чем-то улей, внезапно замер. Мужчины дружно втянули животы и начали поправлять свои галстуки.
Женщины отчего-то забеспокоились и, в свою очередь, начали дружно поправлять причёски, смотреться в зеркало, даже пудриться, несмотря на присутствие за столом представителей сильной половины человечества. Но, наверное, дамам очень хотелось произвести на кавалеров хорошее впечатление, ведь конкуренция с себе подобными — двигатель женского прогресса.
После того, как Анечка задала в зал свой вопрос, она на мгновение поистине театрально поникла головой, все своим видом выражая серьёзную озабоченность, если не скорбь по поводу сложившейся нынче в обществе неправильной ситуации, когда права мужчин совсем незаслуженно ущемляются. А я подумала, что Анечке ещё не поздно сдать документы в театральный.
— Безусловно, вы можете мне сейчас возразить, что у наших мужчин есть свой мужской праздник, — Анечка подняла голову и смерила гневным взглядом бухгалтершу Светлану Михайловну, которая в любом разговоре не упускала случая, чтобы не сказать свою дебильную фразу про то, что «все мужики — сво…», — Но, на мой взгляд, этого мало. А это значит, что наши доблестные мужчины не могут в полной мере прочувствовать свой праздник, ощутить свою конкретную нужность, а главное — понять, что женщины их любят и ценят. Потому что мы редко говорим им об этом, потому что самый главный праздник в календаре — это 8 Марта.
При этих словах по хорошенькому лицу Анечки скатилась маленькая слеза. Мужчины заволновались. Кое-кто в зале не выдержал и встал. И все без исключения ужасно жалели, что в эту волнительную минуту, по закону подлости, в ресторане не оказалось даже самого завалящего преступника (Не понимают уроды, где во время праздников им нужно работать!), которого они могли бы легко разоружить для того, чтоб заслужить восхищение в глазах хорошенькой и очень женственной блондинки.
— Да, настоящие женщины любят, ценят и ждут мужчину, — продолжала настаивать на своём Анечка, смахнув с щеки мешавшую ей слезу, — независимо от того, полный у него кошелёк, или пустой. Ведь в жизни бывает всякое: сегодня — ты на коне, а завтра — кто-то другой. Однако: на коне ты, или — без коня, но для своей подруги, если, конечно, она тебя действительно по-настоящему любит, ты всегда будешь: милый, дорогой, любимый, единственный. Потому что на свете есть вечная любовь. Только в неё нужно верить, — голос Анечки предательски дрогнул.
Из-за кулис мне хорошо было видно и секретаршу Анечку, и зал ресторана. В голову сама собой пришла мысль: а ведь знаменитой Мерилин Монро до Анечки из Санкт-Петербурга ой, как далеко! Если первая своей выпяченной сексапильностью способна была всколыхнуть у мужчины территорию чуть ниже его пояса, то вторая своей чистотой и абсолютной искренностью способна была взять в пожизненный плен душу мужчины. А это — вещи просто несопоставимые!
Зал, который Анечка, сама того не ведая, зарядила в ходе своего незапланированного выступления просто сумасшедшей энергетикой, кажется, готов был просто взорваться. Требовались срочные меры для разрядки взрывоопасной обстановки. Боюсь, мужики в зале устроят сейчас драку. Энергию им куда-то девать надо!
46
Нужно было срочно разрядить обстановку в зале. Я молниеносно приняла решение. Шепнула музыкантам, что наши планы немного меняются и объяснила, какую музыку им играть сначала, а какая пойдёт вторым номером. Потом с широкой улыбкой на лице я вышла на сцену. Поблагодарила Анечку за выступление и взглядом дала ей понять, что она свободна. Ну а затем объявила очередной (незапланированный) номер.
— Дорогие друзья, мне бы хотелось присоединиться к только что прозвучавшему из уст нашей милой, очаровательной Анечки поздравлению. Давайте будем считать, что сегодня — наш общий праздник! Я думаю, так будет справедливо.
Я сделала эффектную паузу, сорвав кучу заслуженных аплодисментов (По-моему, публика ещё не совсем пришла в себя после сенсационного выступления Анечки), и продолжила:
— Дорогие друзья, в этот незабываемый праздничный вечер мне бы хотелось порадовать вас исполнением частушек. Надеюсь, сейчас вам всем станет не просто хорошо, а весело! Встречайте: Астра Иванова!
Зал зааплодировал и я, пританцовывая под музыку, бойко запела:
Меня милый, меня милый целовал,
Родной батюшка нечаянно увидал.
Отчего припухли губки? — он спросил.
Я сказала, что комарик укусил!
Сидит парень у ворот,
Широко разинув рот.
А чувырла подошла,
Подошла, да плюнула!
Говорила бабка деду:
«Ты купи мине «Победу»,
А не купишь мне «Победу»,
Я уйду к другому деду!»
Мир победит, победит войну.
Мир победит, победит войну.
Мир победит, победит войну,
А мы рваных не берём!
Зал взорвался аплодисментами. Со сцены я видела, что наш бухгалтер Светлана Михайловна, придерживая руками свой большой живот, хохочет, как сумасшедшая. Виталий Львович Наливайко, не выпуская из рук рюмку, медленно сползает под стол. А наш общий начальник — Игорь Андреевич Воруйко, вытирает слёзы от смеха.
Дождавшись относительной тишины в зале, я мило улыбнулась и сказала:
— А свой следующий номер я хочу посвятить нашему уважаемому гостю Игорю Андреевичу Воруйко! На сцене — Астра Иванова!
Моему шефу удалось вновь занять место за столом и он, ужасно довольный собой, заговорщически подмигнул начальнику отдела культуры. Дескать, знай наших! Мне показалось, будто Игорь Андреевич снова покраснел. Какой застенчивый человек! Совсем не похож на начальника.
Я прониклась к нему ещё большей симпатией и мысленно похвалила себя за свою идею. Ах, цыгане — бедные изгнанники! Мало того, что у них нет своей родины, так ещё и песен их цыганских никто не поёт. Оно-то, конечно, понятно, что русский язык, к примеру, все знают, а потому и песни на русском языке звучат повсюду. Но только цыган всё равно жалко. Я, правда, их языка тоже не знаю, но зато я знаю одну жизнерадостную песенку, посвящённую цыганам. Её-то я и спела.
Ты — цыган, и я — цыган,
Оба мы — цыгане!
Ты воруешь лошадей,
Я ворую сани!
Ай — дана, дана, дана. Хэй!
Ай — дана, дана, дана. Хэй!
Ай — дана, ай — дана, дана. Хэй!
Ай — дана, дана. Хэй!
Я не только пела, но ещё и пыталась танцевать по-цыгански, и всё же боковым зрением заметила, что так застенчиво красневший в течение вечера Игорь Андреевич Воруйко, вдруг побледнел. От неожиданности я чуть было не забыла слова следующего куплета, но моя верная память меня выручила.
Ты — цыган, и я — цыган,
Оба мы — цыгане!
Ты в карман, и я в карман:
Оба за деньгами!
Ай — дана, дана, дана. Хэй!
Ай — дана, дана, дана. Хэй!
Ай — дана, ай — дана, дана. Хэй!
Ай — дана, дана. Хэй!
Я уже закончила петь, но ещё продолжала плясать на сцене, как вдруг увидела, что Игорь Андреевич Воруйко решительно поднялся из-за стола. На нём почему-то лица не было. Виталий Львович Наливайко тянул начальника отдела культуры за полу пиджака, пытаясь обратно усадить за стол. Но Воруйко оттолкнул беспомощную пьяную руку моего шефа и, даже не удостоив меня взглядом, быстро вышел из зала.