Книжный на левом берегу Сены

— Не сейчас, Сильвия. Я хочу тебя, но… уже скоро.
Сильвии казалось, что все ее нервы обнажены и трутся о ее одежду, о воздух, требуя выплеснуть зашкаливающее напряжение громким криком, но она только сказала:
— Хорошо.
Скоро. Скоро. Она и сама это знала, как иногда, бывало, угадывала, что случится на следующей странице книги, и ожидание оборачивалось изощренной пыткой.
Адриенна подхватила руку Сильвии, крепко сжала.
— Для меня огромная радость, что ты здесь. Ты словно феникс, восставший из пепла. Ты даешь мне столько надежды.
Сильвия не сдержала смех.
— Ты мне льстишь, Адриенна.
— Порой миру сначала нужно прийти к концу, чтобы потом начаться заново, — произнесла Адриенна, и теперь Сильвия была уверена, что подруга имеет в виду нечто намного большее: и свой длительный роман с Сюзанной, и войну, а теперь еще две их книжные лавки и весь простор будущего, которое открывалось перед ними здесь, в двух маленьких парижских кварталах.
 Глава 4 
 
— Надень красные, — сказала Киприан, впихивая в руки Сильвии пару алых кожаных лодочек на каблуке.
— Слишком они… красные.
Киприан со вздохом закатила глаза.
— Ради всего святого, Сильвия, ты открываешь первый и единственный в Париже английский книжный магазин. Ты столько недель терзалась сомнениями, вдруг туда никто не будет ходить. А теперь прикидываешься, будто не хочешь, чтобы люди тебя заметили?
— Иронично, да? — Сильвии еще как хотелось, чтобы ее заметили. Но не из-за туфель же.
— Одежда, сестренка, — это наши латы, броня. Сегодня они очень даже могут тебе пригодиться.
Сильвия уставилась на туфли, которыми Киприан соблазняла ее, и вспомнила, что всегда восхищалась, как шикарно они смотрятся на ногах сестры. Интересно, каково ходить в такой роскоши?
Изобразив театральный вздох, Сильвия взяла туфли и скользнула в них ногами. Они оказались удивительно мягкими и удобными, и Сильвия даже пожалела, что в ее студии нет зеркала, так ей захотелось посмотреть, как они сидят на ней.
Закурив еще одну сигарету, Киприан удовлетворенно выдохнула:
— Теперь совсем другое дело.
— Ты завтра заглянешь сюда ко мне? На вечеринку?
— Ну сколько можно об одном и том же? Мы уже все сто раз обговорили. Перестань нервничать. Увидимся, и очень скоро. А теперь ляг и постарайся хоть немного поспать.
Что за нелепый совет. Сильвия ворочалась всю ночь, крутилась с боку на бок, едва ли в силах продремать хотя бы два часа кряду. Наконец, в шесть утра она сдалась, оделась потеплее и, надев свои верные прогулочные туфли, вышла на мороз ноябрьского утра, надеясь найти где-нибудь круассан и кофе со сливками. Едва она уселась за столик и закурила, перед ней словно бы из ниоткуда выросла Адриенна. Щеки Сильвии вспыхнули; с их первого поцелуя прошло три дня, и с тех пор она испытывала неловкость в ее обществе, пока вопрос «Когда же?» навязчивой мантрой пульсировал в голове, сбивая с толку, рассеивая внимание.
— Так и думала, что найду тебя здесь, — сказала Адриенна.
Сильвия улыбнулась.
— Не хотела будить тебя в такую рань.
— Мне не спалось.
— Мне тоже. — Когда же?
— Я напекла сразу с полсотни macarons, — сказала Адриенна, усаживаясь на деревянный стул напротив.
Сильвия открыла рот от изумления.
— За эту ночь?
Адриенна кивнула. Сильвия подвинула свой кофе подруге.
— Пей, тебе он нужнее, чем мне. Я лишь без толку металась и крутилась в постели.
— Надо же было куда-то девать нервную энергию. Вот я и подумала, что мы могли бы предложить их на вечеринке.
Адриенна и так уже приготовила тучу угощений для их маленького приема; Сильвия и представить не могла, как их гости справятся со всеми этими муссами, крекерами, фруктовыми десертами, пирожными и прочей выпечкой.
 
— Спасибо тебе, — только и сумела вымолвить она.
Взяв еще по кофе и круассану, они принялись, наверное, в сотый раз обговаривать распорядок грядущего дня и как раз заканчивали, когда к их столику направился высокий плотно сбитый молодой человек. Его бледные гладкие щеки покрылись красными пятнами, то ли от мороза, то ли от смущения, Сильвия пока не понимала.
Зато Адриенна, едва его завидев, встала, крепко его обняла и по своему обыкновению расцеловала.
— Мишель! Как чудесно видеть тебя не за прилавком твоей boucherie![35]
— А я частенько захожу сюда, прежде чем самому открыться. И уж меньше всего ожидал встретить здесь тебя, Адриенна, в такую-то рань, — отозвался он низким, как будто заржавевшим голосом, совсем неподходящим для его возраста. Сильвия решила, что ему двадцать с небольшим, хотя голос был как у старика.
— Мишель, знакомься, это мой друг Сильвия Бич из Америки. Она сегодня открывает магазин английской книги на улице Дюпюитрена, а к вечеру у нас намечается маленький праздник. Ты должен прийти.
Он покраснел еще сильнее и широко улыбнулся, так тепло и искренне, что почти разбил Сильвии сердце.
— Вот как? Я тоже немного говорю и читаю по-английски, — сказал он Сильвии en anglais[36].
— Как же чудесно, — ответила она на своем родном языке, дивясь про себя, где этот молодой человек мог выучиться английскому. О, как много разных тайн еще предстоит раскрыть в «Шекспире и компании»! — Конечно же, приходите. Буду очень рада видеть вас у себя.
— У вас найдутся книги Зигфрида Сассуна?[37]
— Конечно, — ответила Сильвия, сгорая от любопытства, почему это молодой мясник Мишель вдруг интересуется знаменитым английским окопным поэтом.
— Я лично знал Уилфреда Оуэна[38], — тихо прибавил Мишель.
И Сильвия поняла: Оуэн был учеником Сассуна. И хотя многие из его стихотворений публиковались в журналах, отдельным сборником они никогда не выходили, потому что Оуэн погиб в сражении всего за неделю до Перемирия. Погиб здесь, во Франции, всего двадцати пяти лет от роду. Сильвия благоговейно кивнула.
— Он был хорошим человеком, — добавил Мишель, опустив взгляд.
В этот момент за углом раздался резкий звон, как будто кто-то уронил поднос с чашками и блюдцами. Мишель мгновенно накрыл голову полами пальто и бросился на пол, съежившись у колен Адриенны. Будь стол побольше, он залез бы под него.
Глаза Адриенны увлажнились, она мягко положила руку ему на спину.
— Всё в порядке. Это всего лишь посуда.
Мишель медленно распрямлялся, и, хоть в нем было, как думала Сильвия, не меньше ста восьмидесяти сантиметров роста, он выглядел сейчас смущенным, потерянным мальчишкой.
— Извините, — проговорил Мишель, — привычка.
— Я оставлю вам экземпляр «Контратаки» Сассуна, обещаю, — сказала ему Сильвия. — И у меня есть соображения насчет кое-чего еще.
Мишель кивнул в знак благодарности и тихо ретировался.
— Чудесный парень, один из лучших, кого я знаю, — заметила Адриенна севшим от переживаний голосом.
— Да, я вижу.
— Мы вместе росли, недалеко отсюда. Но то место, тот мир больше не существуют. Ему было куда труднее смириться с их потерей, чем мне. Там он чувствовал себя как рыба в воде, в отличие от меня.
— Тебе, как я вижу, очень уютно в нынешнем мире, — заметила Сильвия, размышляя про себя, что ей пришлось уехать в Париж, за тридевять земель от дома, чтобы найти тот непринужденный уют и ту терпимость, которыми наслаждается Адриенна.
— Я сама его построила, так что хотелось бы надеяться. И конечно, мне помогли. И Ринетт, и Сюзанна, и мои родители всегда поддерживали мои сумасбродные идеи.
Сумасбродные идеи.
— Ты имеешь в виду…?
Развернув ладони вверх, Адриенна покачала ими, как чашами весов.
— Мое книгочейство, мой отъезд в Лондон, книжную лавку и, между прочим, даже мой… — Она обвела публику в кафе осторожным взглядом, прежде чем шепотом продолжила: — мой сапфизм.