Ответочка (СИ)

Мужчина смотрел как две обнаженные женщины поглощают принесенные им дары. Кацуми изредка кидала взгляд на его шорты, но ничего похожего на эрекцию не наблюдалось. Он просто смотрел.
О чем он думал в этот момент?
Какие мысли гуляли за каменным лицом?
Кацуми многое отдала, чтобы заглянуть в его голову. Причем, заглянуть ей хотелось, как в переносном, так и в прямом смысле.
Когда последние крошки переместились со стола в рот Азуми, король повернулся и вышел прочь. Спустя несколько поворотов ключа женщины остались одни. Кацуми взглянула на Азуми, увидела, как та кривила губы в недовольной усмешке.
— Почему ты себя так ведешь? Я тоже кушать хочу, — Кацуми медленно попятилась к своей кровати.
— Потому что я старшая королева и ты должна мне уступать, — Азуми подернула верхнюю губу, как собака, которая вот-вот укусит, но пока всё ещё предупреждает: «Не подходи — цапну!»
Кацуми пятилась и не выпускала из поля зрения свою сокамерницу. За ту неделю, которая пролетела в заточении, Азуми уже кидалась на неё с кулаками, несильно тыча под ребра и стараясь укусить за первое попавшееся место. Тогда причиной было то, что Кацуми не уступила ей очередь в туалет. Пока Ямамото не пообещала, что Азуми будет первой, когда ей заблагорассудится, сокамерница не отставала.
Последнее время худенькая женщина становилась всё более агрессивной. Кацуми думала, что это из ревности — мужчина ещё раз брал Ямамото на одну из постановочных сцен из романа «Натянутая стрела», где писательница описала сцену в лесу.
В книге главная героиня оказывалась в заложниках у разбойников, и главарь с хохотом поймал в кустах «испуганную лань». У Кацуми до сих пор болела левая коленка, под которую так неудачно попала еловая шишка. А уж от колючей хвои распространилось такое раздражение на ягодицах, что кожа стала напоминать поверхность Луны.
Но тогда король взял Ямамото, а Азуми оставил в комнате, хотя та и умоляла о новом акте любви.
— Азуми, надо успокоиться. Мы с тобой в одинаковом положении. Нам нужно объединить усилия, и мы сможем сбежать, — Кацуми выставила перед собой ладони.
Слабый жест. Так делают дети, когда хотят остановить приближающуюся опасность.
— Кто тебе сказал, что я хочу сбегать? Тут есть король, который меня любит. Он бы продолжил меня любить, если бы не появилась ты. Ну ничего. До тебя тут были другие и где они теперь? Их нету, а Азуми живет и доставляет радость королю. Не зли Азуми, а то она не пригласит тебя в свой домик, — бормотала женщина, приближаясь к Кацуми.
Ямамото пришла в голову занятная мысль — она запрыгнула на кровать и натянула одеяло до подбородка.
— Я в домике. Я тебя к себе не приглашаю!
Лицо Азуми приобрело недоуменное выражение. Она обошла вокруг кровати Кацуми, пока та настороженно следила за ней. Потом губы Азуми задрожали.
— Так нечестно. Выходи из домика, и я тебя поколочу!
— Не выйду! — сказала Кацуми и, немного подумав, добавила. — Я теперь всегда буду в домике, и ты не сможешь меня коснуться.
Азуми фыркнула и прошлась взад-вперед перед кроватью Кацуми. Заросшие черным волосом ноги мягко ступали по бетонному полу, ступни перекатывались с пятки на носок. Отвисшая грудь напоминала две вяленые камбалы, и эти «рыбешки» покачивались при каждом шаге. Пальцы сжимались и разжимались, словно в ладонях Азуми были невидимые эспандеры.
— Азуми, давай не будем ссориться? — наконец, сдалась Кацуми. — Мы же подруги? Мы же королевы? Чем нам ругаться и драться, давай лучше подумаем — как написать о короле так, чтобы ему понравилось, и он принес нам больше еды?
Женщина остановилась. Она задумалась на несколько секунд, потом улыбнулась. Кацуми не была уверена, но ей показалось, что в глазах Азуми промелькнула хитринка.
Возможно, это сказывается нервное напряжение, или электрическое освещение моргнуло? Следующий день в полной мере убедил, что не показалось, и что сокамерница решила её подставить, но в тот момент Кацуми списала всё на нервы.
— Напиши о его скипетре. Король очень любит, когда хвалят его могучий хер. Я помню, что за то небольшое эссе он принес мне черничный пирог. Я обожаю черничный пирог, и король мне его принес. Но королю не нравится, когда повторяется рассказ, поэтому он почему-то перестал любить Азуми. Я придумаю рассказ и ему обязательно понравится. Да-да, понравится. А пирогом я поделюсь с тобой, Кацуми. Мы же подруги?
Азуми прыгнула на свою кровать и, согнув правую ногу, попыталась откусить желтый ободок ногтя большого пальца. Она посматривал на Кацуми, а та с трудом кивнула в ответ.
— Хорошо, я напишу о нем. Я рада, что мы помирились.
Азуми бросила педикюр и нырнула под одеяло. Она высунула голову у изножья кровати и стала похожа на страшно похудевшего Карлсона, который зовет к себе в палатку Малыша:
— Я тоже рада, что мы подруги. Мы больше никогда-никогда не будем ругаться. А если король подарит тебе черничный пирог, ты поделишься?
— Конечно поделюсь, — кивнула Кацуми.
  
Глава 12
 
Кацуми спала, когда сквозь сон услышала позвякивание ключей. Она тут же распахнула глаза и натянула одеяло. Король вошел. Он застыл возле кроватей, положа руки на металлические дуги. Перевел взгляд с Кацуми на Азуми, которая тут же подскочила и начала тереться щекой о костяшки пальцев, как преданная собачка.
— Что-нибудь написала? — спросил он у Кацуми, не обращая внимания на Азуми.
Женщина полночи не спала из-за бормотания соседки, которая то говорила о черничном пироге, то о короле и его любви, то принималась хлопать себя ладошками по тощим ляжкам. Да и трудно уснуть, когда электрический свет не выключается ни на миг и просвечивает сквозь сомкнутые веки.
Кацуми тогда решила последовать совету Азуми и попробовать написать о «скипетре» короля. Соседка тотчас же стихла и наблюдала за бегающими по клавиатуре пальцами, как кошка за плавающими в аквариуме рыбками.
— Она написала, мой король, — промурлыкала Азуми. — Она долго писала. Тебе очень понравится. И она тоже любит черничный пирог.
— Прочти, — сказал мужчина.
Кацуми запахнулась и хотела пройти мимо, когда он наступил на край одеяла и то упало на пол. Когда же женщина нагнулась за одеялом, то её остановила рука мужчины. Он мягко положил ладонь на её голову и повторил:
— Прочти.
Холодный голос на сей раз приобрел оттенки теплоты. У Кацуми в уме промелькнуло сравнение с сосулькой, которая подтаяла и начала плавиться под влиянием жарких солнечных лучей. Неужели он изменил своё отношение к ней? Это было очень неожиданно.
— Хорошо, — проговорила она.
Ноутбук похвастался заставкой из плывущих разноцветных окон и вскоре на экране возник текстовый документ.
«Король всегда гордился своим скипетром. Он держал его гордо, как флагшток, и всегда скипетр был могуч и силен. Никто не мог сравниться с королем в размерах и выносливости. Все женщины мечтали провести ночь с королем.
— Да-а, милый, да-а-а! — доносилось каждую ночь из спальни короля, и голоса всегда были разными.
Стражники и придворные завидовали королю, ведь ни у кого не было такого огромного символа власти».
Кацуми не видела, как лицо мужчины краснело. А краснота заполняла бледную кожу пятнами, возникнув на скулах и расползаясь на нос и подбородок. Нет, Кацуми сидела и читала о том, как «велик и могуч скипетр короля».
Азуми замерла на кровати, наблюдая за возникнувшей дрожью мужчины. Сначала задрожали кончики пальцев, потом руки начали ходить ходуном, словно у бездомного пьяницы. Азуми не видела его лица, но могла представить, как крылья носа расширялись, втягивая воздух. Ехидная улыбка не покидала женских губ, вот-вот должен произойти взрыв.
«Когда король вынимал свой скипетр, то…»
Крышка ноутбука с громким хлопком упала на клавиатуру. Кацуми вздрогнула и отшатнулась, когда перед глазами возникло перекошенное лицо мужчины. Это была первая эмоция, которую она увидела на его лице, и эта эмоция ей не понравилась.