Последняя жертва

И почувствовала, как его рука тронула меня за плечо. Мэт молчал, поэтому я обернулась к нему.
— Хочу дать тебе совет, — сказал он. — Не для протокола.
Я ждала.
— Прежде всего ты должна уехать, несколько дней побыть с семьей. Возьми отгулы на работе, сообщи нам, где тебя искать, но держись подальше от поселка. Дай полиции время все выяснить.
— Ладно. — Это предложение казалось довольно разумным.
— Второе, и самое важное: держись подальше от Шона Норта.
Это было настолько неожиданно, что мне требовались объяснения.
— Шона Норта не было в стране больше полугода, — сказала я. — Он вернулся только в субботу. Он не мог…
— Нет, мог.
— Не мог! На встречу со мной он приехал прямо из аэропорта. Чтобы опознать тайпана.
— Норт прошел таможенный контроль в аэропорту Хитроу еще неделю назад, в среду. С тех пор не покидал пределы Соединенного Королевства. И прибыл он не из Индонезии, а из Сингапура.
— Значит…
— В Сингапуре он делал пересадку. А вылетел из Порт-Морсби.
Мэт поднял на меня глаза, ожидая моей реакции, но название мне ни о чем не говорило.
— Это столица Папуа-Новой Гвинеи, — объяснил он.
  
36
 
Становилось жарко. Цвет безоблачного неба был ярко-голубым, что характерно для начала лета. Прогноз погоды обещал к обеду грозу, но пока не было и намека на непогоду. Даже ветерок стих, солнце как раз стояло в зените. Какое облегчение — укрыться в пахнущей ладаном прохладе нашей старой церкви!
«Мы сегодня собрались, чтобы проводить в последний путь нашу сестру Марион, — заговорил Эндрю, епископ Винчестерский, стоя на ступенях у алтаря, — уповая на Бога, подателя жизни, воскресившего из мертвых Господа нашего Иисуса Христа».
В церкви было полно народу — не каждый день хоронят жену архидьякона, — и все головы повернулись к пышному, усыпанному цветами гробу, который медленно везли на каталке по проходу. У алтаря каталка остановилась, и мы, идущие за гробом, заняли свои места. Только тогда я осознала, что около двух сотен пар глаз смотрели, как я иду по проходу за гробом своей матери, и продолжают смотреть.
«Христос воскрес из мертвых, — цитировал епископ, — первенец из умерших. Ибо как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых».
Служба была долгой, уверена — красивой и волнующей, но я мало что слышала. Я не отрывала взгляда от кафельного пола. От старой квадратной, местами терракотово-красной, местами темно-коричневой плитки. На каждой шестой или седьмой плитке имелся простой рисунок: круг с четырьмя исходящими из него черточками, похожими на мечи, равноудаленными друг от друга.
Четыре расходящихся луча, объединенные общим центром. Четыре человека, которые в последнее время вошли в мой закрытый мирок, либо умерли, либо были к этому очень близки. Джон Эллингтон, Виолетта Баклер, малышка София Хьюстон и обитатель длинного дома. Двое стариков всю жизнь прожили в этом поселке, но София совсем еще крошка, ее семья недавно сюда переехала. У Паулсонов тайпан был обнаружен в детской спальне. Если существует какая-то связь, реальный эквивалент общего центра, то я этого не вижу. И сами жертвы, и способ воздействия кажутся совершенно не связанными между собой.
И чем больше я над этим думала, тем меньше взаимосвязей находила. Джона Эллингтона лишили жизни намеренно. Если предположение Шона верно, Эллингтона ударили по голове и вкололи ему змеиный яд, после чего он утонул. В случае с Софией гадюку просто подбросили в колыбельку: девочка могла умереть, а могла и избежать смерти. Воля случая. В доме у Паулсонов обнаружена дохлая гадюка, а пожилой доктор Эмблин получил травму головы. Неужели он должен был умереть так же, как и Джон Эллингтон? Сначала ударили по голове, чтобы обездвижить, потом вкололи бы смертельную дозу змеиного яда… Неужели убийце помешали и ему пришлось бежать? Однако тайпан был обнаружен в детской комнате. Все могло закончиться трагически, но, к счастью, этого не произошло. Воля случая. Никакой связи.
Но Виолетту лишили жизни уже преднамеренно. Я абсолютно уверена, судя по ранке и отекам, что женщину укусила змея. Причем это больше похоже на укус гадюки, чем тайпана (исходя из картины отравления, описанной Шоном). Неужели Виолетте тоже вкололи большую дозу яда? Полагаю, вскрытие покажет. С другой стороны, Виолетта старше, она более хрупкая, чем Джон Эллингтон, — может, ей и не нужна была такая большая доза? И потом, на подушке, у ее головы, — следы крови и рвотных масс, на той подушке, которая, возможно, «помогла» ей быстрее расстаться с жизнью. В смерти Виолетты нет никакой случайности, я знала это. Убийца действовал наверняка.
 
Но если рассмотреть эти нападения в совокупности, они кажутся… не связанными друг с другом, не просматривается никакой закономерности. Никакой видимой связи. Похоже на поступки человека с помутненным, больным сознанием.
«Если бы я решилась убить четырех человек, Мэт Хоар, я бы намного лучше подготовилась!»
В церкви стало тихо, и на секунду мне показалось, что я выкрикнула эти слова вслух, но никто не обращал на меня ни малейшего внимания. И тут ожил орган. Прихожане встали и запели. Гимн выбирала Ванесса — один из маминых любимых. Я не могла присоединиться к поющим. Не могла оторвать взгляда от кафельного пола.
Четыре меча, четыре подозреваемых. Первый — Аллан Кич, а его пособники — банда брата. Они оболгали меня, заявив, что видели, как я околачиваюсь у дома Уитчеров. Мерзкая компашка, я почти не сомневалась, что дохлая гадюка на моей входной двери — их рук дело. Но действительно ли они способны на убийство?
Второй — старик, которого, кроме меня, никто не видел. Он влез в мой дом, оставил после себя змею. Разумно предположить, что именно он орудовал в остальных домах. Я решила, что этот старик, учитывая его возраст и внешность, — один из братьев Уитчеров. К тому же я видела его в доме Уитчеров. Это не Сол и не Гарри — оба, несомненно, мертвы. На Арчи он абсолютно не похож. Альфреда никогда не существовало. Оставался только Уолтер.
Третий — Шон Норт, этого очень хотел бы считать виновным Мэт. К огромному моему облегчению, Мэт не желал видеть меня в роли убийцы. Но относительно Шона он ошибается. Сердцем я это знала. Чем бы Шон ни занимался в Папуа-Новой Гвинее, он бы никогда не мучил так змей, как это происходило с ними в нашем поселке. На людей ему и правда наплевать, но Шон Норт никогда бы не обидел животное.
А кто четвертый? По-видимому, я. Таскер и Ноулз считают, что я враг человечества номер один. Психопатка, желающая отомстить за страдания, испытываемые с детства. И делаю я это, чтобы привлечь к себе внимание, которого мне так не хватает. Я паразит, который охотится на немощных стариков, обещая им уход и помощь взамен на земные блага. Против меня и улики есть: две гадюки, живая и дохлая, которых нашли у меня в доме, моя ДНК на теле Виолетты, не говоря уже о фальшивом завещании.
Все это дело представляет собой непонятную комбинацию продуманных шагов и случайных событий. Умение получить яд гадюки, а потом шприцом ввести его человеку свидетельствует о крайней изощренности преступника, не говоря уже о навыках обращения с самой ядовитой в мире змеей. Однако тот, кто напал на дома Хьюстонов и Паулсонов, полагался на удачу. Кого мне искать? Умного убийцу? Или наоборот?
А бедняжка Бенни, вынужденный сражаться один на один с ядовитой змеей, после того как их вместе бросили в реку! Что, скажите на милость, все это значит? И зачем ловить гадюк, если у убийцы в распоряжении есть тайпан, а может, и парочка этих змей? А что, если он приберегает папуасскую змею для эффектного финала?
На этой стадии размышлений узор под ногами меня уже практически загипнотизировал. Четыре меча — четыре подозреваемых, четыре жертвы. Круг в центре рисунка знаменовал собою страдания, которым подвергли жертв. Эфесы мечей почти соприкасались, образовывая внутренний круг. Неужели между жертвами есть связь, которую я не могу определить? И если я смогу это сделать, выведет ли она меня на настоящего преступника?