Прежде чем ты изменишься (СИ)

Его сестра младше на два года, и она единственная из семьи, кто понимает Костю, как никто другой. Ведь ей тоже пришлось испытать на себе гнёт завышенных родительских ожиданий. Правда, в соответствии этим ожиданиям она преуспела гораздо больше Кости.
Конечно, не всё было гладко в их отношениях, как настоящие брат с сестрой они вечно ругались и спорили. По мнению Кости, сестра много вредничала и была слишком громкой. Маринка же в свою очередь считала, что Костя много занудствовал и не умел держать язык за зубами. Они часто ссорились по мелочам, но оба любили сбегать из дома к бабушке.
Видимо, от неё Костя перенял свою любовь к музыке. Бабушка любила играть на своём стареньком пианино, загибая края белоснежной накрахмаленной скатерти, что накрывала собой клап. Костя всегда завороженно смотрел на то, как её пальцы невесомо порхали над клавишами, заставляя громоздкое устройство воспроизводить волшебную мелодию. Да, Костя считал музыку волшебством и, конечно, он мечтал научиться играть на пианино, как и бабушка.
Отец сразу воспротивился этой идее:
— Тренькать на пианино? Ты чё, девчонка, что ли? Да я скорее отдам тебя в единоборства, чем в музыкальную школу! Будешь ходить на самбо! — категорично заявил отец.
На самбо Косте совершенно не понравилось, и после того, как он попал в больницу с сотрясением мозга, бабушка взбунтовалась, и мать решила поддержать её.
— Никакого больше самбо! Пусть мальчик занимается тем, что ему самому нравится! — говорила мама.
— А чё ему нравится-то, ты видела? На пианино бренчать?! Чё за девчачьи увлечения?! — спорил с матерью отец. — Ты его в бабу превратишь! Да он уже как баба…
Да, они частенько ругались, обсуждая его воспитание. То, что это всё происходило на глазах самого Кости, их нисколько не смущало. В такие моменты он особенно остро ощущал свою неправильность. Чтобы не слышать ругани родителей, Костя запирался в своей комнате и, надев наушники, на полной громкости слушал музыку. В основном, The Rasmus. Голос солиста, мягкий и сильный одновременно, позволял на время убежать от проблем.
С боем, со скандалами, но Костя всё-таки начал посещать музыкальную школу, сначала по классу «фортепьяно», затем научился играть на гитаре, но пианино всё равно оставалось наиболее любимым музыкальным инструментом. Разучивание партитур, изучение правил построения аккордов, анализ звучания классических произведений — всё это очень воодушевляло Костю. Педагоги отмечали его тонкий музыкальный слух и отличные способности, вытаскивали его на концерты, которых Костя до жути боялся. У него начинали потеть ладони, когда он понимал, что стоит перед огромной аудиторией, поэтому постепенно научился вообще не смотреть в зал, а сразу же садился и начинал играть, не отрывая взгляда от клавиш.
Позже, когда в программу были добавлены такие предметы, как музыкальная информатика и клавишные синтезаторы, Костя «загорелся» идеей создания собственных ремиксов и аранжировок. Это занятие настолько полюбилось ему, что всё свободное время он проводил за компьютером, подбирая новые звучания самым разным композициям. Его выпускным проектом, над которым он работал днями и ночами, стала «Лунная соната», он добавил в классику битов и гитарного звучания. Преподаватели высоко оценили Костину работу, он тогда действительно чувствовал себя счастливым. Но между тем он не прекращал время от времени сбегать к бабушке и играть на её стареньком пианино.
Игра на пианино всегда успокаивала Костю. И чем старше он становился, тем чаще ему требовалось успокоение, которое он пытался найти в музыке. Натянутые отношения с родителями, издёвки одноклассников, неимоверные усилия, чтобы получить так необходимый матери и отцу аттестат с отличием, осознание того, что отличаешься от остальных сверстников, и сомнения по поводу собственной ориентации — всё это наваливалось на Костю с каждым днём. Он чувствовал, что в один прекрасный момент просто не справится со всем этим грузом.
— Костя, что случилось? Почему ты грустишь? — бабушка аккуратно положила свою ладонь на коротко остриженные волосы и погладила по голове.
 
— С чего ты взяла, что я грущу? — невозмутимо ответил вопросом на вопрос Костя, продолжая нажимать на клавиши.
— Я слышу лунную сонату, значит, тебе грустно…
Да, от бабушки ничего не скроешь, Костя действительно чаще всего играл Бетховена, когда грустил или бывал сильно расстроен, эти мелодии всегда успокаивали. В последнее время слишком часто он стал нуждаться в этом.
========== Глава 2. Наполненный мыслями ==========
Из глубоких раздумий Костю вывел звук пришедшего в мессенджере сообщения. Он испытал уже знакомое чувство страха. Боже, кажется, он буквально превращается в параноика! Но, кинув взгляд на экран, испытал некоторое облегчение. Это было всего лишь сообщение от Маринки, она предупреждала, что застряла в пробке и немного опоздает. Костя отложил смартфон и уставился в окно. Снег вперемешку с дождём не прекращали властвовать на улице, разгоняя прохожих. Из-за этой непогоды светлое помещение кофейни казалось ещё уютнее и комфортнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Костя вновь кинул опасливый взгляд на смартфон, лежащий на столе. Безотчётная тревога скручивала его внутренности и не давала нормально дышать. Чего ожидать? Сбудутся ли его опасения? Останется ли он снова один? Тревожные мысли не покидали его, и Костя вновь ощутил внутри то самое давно забытое чувство безысходности. Это первые признаки того, что вскоре вновь придёт она.
Депрессия.
И стиснет свои ледяные пальцы на его горле.
Костя поёжился, когда ему вдруг со всей ясностью и чёткостью вспомнились дни, когда она особенно сильно властвовала над ним.
  *
Находиться в стенах школы было тем ещё испытанием для Кости. Он ненавидел школу всей душой. Причиной ненависти могли послужить высокие ожидания родителей. Мать с отцом требовали хороших отметок, а Косте они давались тяжело, особенно по точным наукам. Другой причиной Костиной ненависти к школе были довольно скверные отношения со сверстниками. За одиннадцать лет учёбы в школе у него не было друзей, лишь знакомые, которые также молча сидели за партой и не лезли к окружающим.
Поначалу Костя не понимал, почему всё всегда заканчивалось полным провалом, а потенциальные друзья-подруги сторонились Кости и находили себе другую компанию. Ему было обидно, но со временем он попросту привык к этому. Похоже, что ни один человек не может выдержать его язвительный характер более чем полчаса. Видимо, Маринка всё-таки была права, когда винила во всём ядовитый язык Кости.
— Перестань говорить людям то, что они не хотят слышать, — говорила она, подавая ему упаковку с ватными дисками.
— Почему я должен врать? Если Кондрашин поступает как мудак, я не буду говорить, что он клёвый чувак! — возразил Костя, прижимая к повреждённой коже колена ватный диск, смоченный в перекиси.
— Тебя никто и не просит врать. Ты мог бы просто промолчать, — укоризненно сказала Маринка, качая головой.
— Нет, не мог, чёрт возьми! Не могу молчать, когда слышу то, что выводит меня из себя! Меня аж потряхивать начинает, если я промолчу.
— Знаешь, если тебе в один прекрасный день открутят башку, то может кто-то и удивится, но точно не я, — сказала Маринка и оставила Костю одного.
Сивкину, однокласснику Кости, в тот день не повезло. Прийти в школу в розовом худи и попасться на глаза Кондрашину никогда не было пределом мечтаний ни одного ученика в этой школе. Ведь его нетерпимое отношение к любым, даже призрачным, намёкам на геев было известно всем. Тот упражнялся в остроумии и изливался желчью как мог, а Сивкин пытался огрызаться, пока Костя раздражённо не попросил Кондрашина заткнуться.
— А ты чё, тоже один из них, да, Истомин? Тоже педик?
Это слово… оно всегда выводило из себя, это слово часто использовал отец, Костя всегда бесился, слыша его. Вот и в этот раз он почувствовал, как гнев закипает внутри.
— Педики — те, кто издеваются над другими людьми из-за обычной грёбаной кофты! — с презрением ответил Костя.