Неизменная

— Не знал, жена, что тебе не все равно, — проворчал он, подчиняясь, однако, ее нежным заботливым рукам.
Чтобы никто не заподозрил ее в излишнем сострадании, Алексия развила бурную деятельность, ожесточенно стряхивая с его смокинга крошки безе. Не прерываясь, она перевела взгляд на бету стаи Кингэйр и спросила:
— Итак, господа, вы разобрались в этом вопросе к обоюдному удовлетворению?
Дув посмотрел на нее с каменным выражением лица, которое тем не менее говорило об определенном уровне отвращения к самому факту существования Алексии, не говоря уже о ее вопросе. Та лишь покачала головой в ответ на подобную дерзость.
Вернулся клавигер с баклажкой яблочного уксуса. Леди Маккон немедленно обильно смочила им лицо и шею мужа.
— Ой! Погоди ты, жжется ведь!
Дув умудрился подняться.
В тот же миг лорд Маккон тоже вскочил на ноги. Алексия предположила, что он должен был это сделать, дабы доказать свое главенство. А может, просто чтобы избежать новых встреч с уксусом.
— Знаю, что жжется, — сказала леди Маккон. — Мало приятного лечиться по старинке, не так ли, мой храбрый сокрушитель обеденных столов? Может, в следующий раз остановишься и подумаешь, прежде чем затевать в драку в замкнутом помещении. Серьезно, только посмотри на эту комнату! — Она недовольно цокнула языком. — Вам обоим должно быть очень за себя стыдно.
— Ни в чем мы не разобрались, — выдохнул Дув, поспешно оседая обратно на покрытый ковром пол. Похоже, ему досталось сильнее. Одна его рука казалась сломанной, а на левой щеке зияла неприятная рана.
Однако энергичные манипуляции леди Маккон с уксусом, казалось, преодолели коллективную инерцию присутствующих, потому что они засуетились вокруг павшего беты, накладывая шину на руку и обрабатывая раны.
— Все равно ты нас бросил, — сказал Дув тоном обиженного ребенка.
— Вам всем прекрасно известно, почему именно я ушел, — зарычал лорд Маккон.
— Ну, — нерешительно проговорила Алексия, поднимая руку, как в школе, — мне неизвестно.
Никто не обратил на нее никакого внимания.
— Ты не можешь командовать стаей, — упрекнул Дув.
Все присутствовавшие в комнате ахнули. За исключением Алексии, которая не поняла всей тяжести оскорбления и к тому же была занята, пытаясь стряхнуть со смокинга мужа последние крошки безе.
— Это не совсем так, — сказал, не двигаясь с места, Лахлан. Он не понимал, кому следует хранить верность, и потому просто держался подальше и от Коналла, и от Дува.
— Вы предали меня, — лорд Маккон не кричал, но слова его били прямо в цель, и хоть он и не мог перекинуться в волка, в них сквозила волчья злоба.
— И ты платишь нам той же монетой? Ты оставил после себя пустоту, разве это справедливо?
— В обычаях стаи нет ничего справедливого. Мы оба с тобой это знаем; обычаи есть обычаи, и все тут. А для того, что вы совершили, никаких обычаев не нашлось, потому что это было совершенно неслыханно. Так что я оказался обречен на сомнительное удовольствие самостоятельного решения и счел, что лучше всего будет уйти, раз уж мне не хотелось провести в вашем присутствии ни единой лишней ночи.
Алексия посмотрела на Лахлана. В глазах у того стояли слезы.
— К тому же, — тут голос лорда Маккона смягчился, — Нилл замечательно подходил на роль вашего альфы. Я слышал, он был вам отличным вожаком. Он женился на моей прапраправнучке и десятилетиями верховодил стаей. Вам неплохо с ним жилось.
Леди Кингэйр наконец заговорила, и ее голос звучал странно тихо и мягко:
— Нилл был моим мужем, и я искренне любила его. Он был блестящим тактиком и хорошим солдатом, но настоящим альфой не был.
— Ты считаешь, он был плохим лидером? Что-то я не слышал, чтобы в этой стае не хватало дисциплины. Когда бы я ни посылал узнать, как у вас дела, выяснялось, что вы всем довольны, — спокойно проговорил Коналл.
— Так значит, ты все же проверял, что у нас да как, старый ты волчара? — Казалось, эта новость вызвала у леди Кингэйр скорее обиду, чем радость.
— Конечно, проверял. Ведь когда-то вы были моей стаей.
 
Все еще лежавший на полу бета поднял взгляд на графа.
— Когда ты оставил нас, Коналл, мы стали слабы, и ты об этом знал. Нилл не умел принимать форму Анубиса, и стая не могла расти. В результате клавигеры стали покидать нас, местные одиночки взбунтовались, и у нас не было альфы, который боролся бы за единство стаи.
Леди Маккон посмотрела на мужа. Его лицо было безжалостным и словно бы высеченным из камня. Во всяком случае, та часть его лица, что виднелась между опухшим глазом и окровавленным галстуком, выглядела именно так.
— Вы предали меня, — повторил он так, будто это все решало. Вероятно, в мире Коналла так оно и было. Мало что он ценил выше преданности.
Алексия решила напомнить о своем присутствии:
— Какой смысл во взаимных обвинениях? С этим теперь ничего не поделать, раз уж никто из вас не может перекинуться ни в Анубиса, ни еще как-то. Новых волков не сотворить, нового альфу не найти, вызов на бой не бросить. Зачем спорить о том, что было, когда мы погрязли в нынешних проблемах?
Лорд Маккон перевел на нее взгляд.
— И это говорит моя практичная Алексия. Теперь вы понимаете, почему я на ней женился?
Леди Кингэйр язвительно спросила:
— Это отчаянная, хоть и безнадежная попытка взять ситуацию под контроль?
— О-о, да у этой дамы когти! Ты совершенно точно ни разу не кусал ее, чтобы превратить в оборотня, муженек? Характер-то у нее соответствующий. — Чего-чего, а уж язвительности Алексии было не занимать.
Гамма вышел вперед и посмотрел на леди Маккон:
— Миледи, примите наши извинения. Вы ведь гостья, только что приехали, а мы, наверное, ведем себя в точности как те варвары, за которых нас держат англичане. Мы такие только потому, что у нас уже много лун нет альфы, тут и не захочешь, а разнервничаешься.
— О-о, а я-то думала, что ваше поведение проистекает из-за затруднительного положения вследствие невозможности изменить форму, — резко парировала Алексия.
Гамма ухмыльнулся:
— Ну и не без этого тоже.
— Оборотни без вожака стаи склонны попадать в неприятности? — полюбопытствовала леди Маккон.
Никто ничего не ответил.
— Я не ошибусь, если предположу, что вы не собираетесь рассказать нам, в какие неприятности угодили за морем? — Делая вид, что ее не слишком-то интересует ответ, Алексия взяла мужа под руку.
Молчание.
— Что ж, думаю, для одного вечера у нас было предостаточно треволнений. Раз уж вы уже много месяцев как люди, то, наверное, бодрствуете в дневные часы?
Леди Кингэйр кивнула.
— В таком случае, — леди Маккон одернула платье, — мы с Коналлом должны пожелать вам доброй ночи.
— Должны? — с сомнением посмотрел на нее лорд Маккон.
— Доброй ночи, — твердо проговорила его жена стае и клавигерам. Подхватив одной рукой парасоль, а другой уцепившись за локоть мужа, она практически потащила того вон из комнаты.
Лорд Маккон вразвалочку послушно последовал за ней. Лица оставшихся в столовой приняли наполовину задумчивое, наполовину изумленное выражение.
— Жена, что ты затеваешь? — спросил Коналл, едва они поднялись наверх, подальше от чужих ушей.
Алексия прижалась к нему и страстно поцеловала.
— Ox, — сказал граф, когда они наконец оторвались друг от друга, — у меня губа расквашена. — Впрочем, в поцелуе он участвовал с жаром.
— Только посмотри, что ты сделал с моим платьем! — Леди Маккон сердито опустила взгляд на капли крови, которые теперь красовались на белой атласной отделке упомянутого платья.
Лорд Маккон воздержался от упоминания того факта, что инициатором поцелуя вообще-то был не он.
— Ты невозможный человек, — продолжала дама его сердца, ткнув мужа в один из неповрежденных участков тела. — Ты же мог погибнуть в этой драке, тебе это ясно?
— Чепуха! — Лорд Маккон помахал в воздухе рукой, отметая подобную возможность. — Для беты Дув не слишком хорош в схватке, даже когда он в волчьей ипостаси. Едва ли человеком он сильнее преуспел бы в драке.