Неизменная

Принесли второе блюдо. Оно выглядело не намного аппетитнее первого: неизвестного происхождения серое мясо в белом соусе, вареная картошка и волглая булочка. Алексия только с отвращением махнула рукой, отсылая тарелку обратно на кухню.
— Но, сестрица, надеюсь, ты не взялась за писательство? — Фелисити притворилась потрясенной. — Честно говоря, более чем достаточно уже того, что ты вечно читаешь. Я-то думала, что замужество излечило тебя от этой неблагоразумной наклонности. Я вот никогда не читаю, если этого можно избежать. Ужасно вредно для глаз, и морщина на лбу появляется, вот тут. — Она ткнула пальцем себе между бровей, а потом с сожалением сказала леди Маккон: — О, я понимаю, Алексия, что тебе больше незачем об этом тревожиться.
Леди Маккон вздохнула.
— Ну хватит уже, Фелисити, угомонись.
Мадам Лефу спрятала улыбку.
Мисс Хисселпенни проговорила вдруг громким и очень встревоженным голосом:
— Мистер Танстелл! Ох! Мистер Танстелл, с вами все нормально?
Танстелл нависал над своей тарелкой, его лицо побледнело и осунулось.
— Дело в еде? — поинтересовалась леди Маккон. — Потому что если да, то я прекрасно понимаю ваши чувства по этому поводу. Нужно будет переговорить с кухаркой.
Танстелл поднял на нее глаза. Его веснушки стали ярче, а глаза наполнились слезами.
— Я очень плохо себя чувствую, — внятно проговорил он, с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, вышел за дверь.
Алексия некоторое время с раскрытым ртом смотрела ему вслед, потом с подозрением уставилась на стоящие перед ними тарелки с едой. Она встала.
— Прошу меня простить. Думаю, нужно проверить, как там Танстелл. Нет, Айви, ты оставайся. — Она схватила зонтик и поспешила за клавигером.
Танстелл обнаружился в дальнем углу ближайшей обзорной палубы. Привалившись боком к перилам, он держался за живот. Алексия поспешила к нему.
— Вам внезапно стало дурно?
Танстелл кивнул. Говорить он явно не мог.
До Алексии донесся слабый запах ванили, и мадам Лефу за ее спиной сказала:
— Яд.
  
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
 
ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ ОСЬМИНОГИ И АЛЬПИНИЗМ НА ДИРИЖАБЛЕ
 
Для оборотня Рэндольф Лайалл был стар — бета стаи Вулси приблизился к черте в триста лет, а может, даже пересек ее. Он давно уже перестал считать собственные годы. Все это время он играл шахматную партию с местными вампирами: те переставляли свои пешки, он — свои. Пройдя метаморфозу незадолго до того, как король Генрих законодательно ввел сверхъестественных в правительство, он не знал ужасов Средневековья, во всяком случае, не сталкивался с ними лично, но, как и весь ночной народ Британских островов, усердно трудился, чтобы то время не вернулось. Забавно, до чего легко к этой простой задаче примешивались политика и новые технические изобретения! Конечно, профессор мог просто отправиться в Вестминстерский рой и спросить тамошних вампиров, что они затевают, да вот то, что они скажут ему в таком случае, он знал и сам. Агенты лорда Маккона в БРП следили за роем двадцать четыре часа в сутки.
Лайалл добрался до места назначения куда быстрее, чем если бы ехал в карате. Перекинувшись в человека на задворках темного переулка, он накинул на голое тело плащ, который принес в зубах. Не совсем приличествующее для светских визитов одеяние, но тот, кого он собирался навестить, наверняка поймет. Он ведь пришел по делу. Впрочем, с вампирами ничего нельзя знать наверняка. В конце концов, те десятилетиями были законодателями мод, таким образом косвенно ведя кампанию против оборотней и их варварской привычки менять строение собственного тела.
Профессор поднялся на крыльцо и потянул за шнур звонка парадной двери. Ему открыл красивый молодой лакей.
— Профессор Лайалл, — сказал оборотень, — к лорду Акелдаме.
Лакей посмотрел на профессора очень долгим взглядом.
— Так-так. Если вы не возражаете, сэр, я бы попросил вас подождать на крыльце, пока я доложу хозяину о вашем визите.
Когда дело доходило до приглашения в дом, у вампиров имелись определенные странности. Профессор Лайалл кивнул.
 
Лакей исчез, но уже через миг дверь ему открыл лорд Акелдама собственной персоной. Конечно, они были знакомы, но Лайалл никогда прежде не имел случая побывать у вампира с визитом. Бросив взгляд на поражающее роскошью внутреннее убранство особняка, профессор нашел его до вульгарности шикарным.
— Профессор Лайалл, — лорд Акелдама окинул гостя оценивающим взглядом сквозь красивый золотой монокль, оттопырив мизинец. Вампир был одет для театра. — К тому же один. Чем обязан такой чести?
— У меня есть к вам предложение.
Лорд Акелдама еще раз с ног до головы оглядел оборотня. Его подкрашенные темным светлые брови удивленно приподнялись.
— О, профессор Лайалл, как это прелестно! Думаю, вам лучше войти.
Не глядя на мадам Лефу, Алексия спросила:
— В моем зонтике есть какие-то противоядия?
Изобретательница покачала головой.
— Я проектировала парасоль для наступательных действий. Знала бы, что понадобится аптечка, добавила бы и ее тоже.
Леди Маккон присела возле скрючившегося Танстелла.
— Бегите к стюарду и узнайте, нет ли на борту рвотного: сиропа таволги или цинкового купороса.
— Бегу, — сказала изобретательница и поспешила прочь.
Леди Маккон позавидовала тому, что на мадам Лефу мужской костюм: ее многочисленные юбки то и дело заплетались вокруг ног, когда она принялась возиться с поверженным клавигером. Лицо Танстелла стало мертвенно-белым, веснушки проступили резче, на лбу блестел пот, и рыжие волосы стали влажными.
— О нет, до чего же он страдает! Он скоро поправится?
Это мисс Хисселпенни презрела распоряжение Алексии и явилась на обзорную палубу. Она тоже опустилась перед Танстеллом на корточки (ее юбки пышно, как огромная меренга, легли вокруг) и принялась без всякой нужды поглаживать прижатую к животу руку Танстелла.
Алексия не обратила на подругу никакого внимания.
— Танстелл, вам нужно попытаться очистить желудок! — она старалась говорить как можно более властно, пряча за резкостью озабоченность и страх.
— Алексия! — ужаснулась мисс Хисселпенни. — Что ты такое предлагаешь?! Это так неблагородно. Бедный мистер Танстелл…
— Ему нужно избавиться от содержимого желудка до того, как яд проникнет в организм еще глубже.
— Не будь такой глупышкой, Алексия, — с деланым смехом ответила Айви. — Это просто небольшое пищевое отравление.
Танстелл застонал, но не пошевелился.
— Айви, я тебя из самых добрых побуждений по-хорошему прошу: проваливай.
Скандализированная мисс Хисселпенни ахнула и встала. Ладно, во всяком случае, теперь она не путалась под ногами.
Алексия помогла Танстеллу перевернуться так, чтобы тот стоял на коленях, и, постаравшись сделать голос низким и строгим, повелительно указала пальцем за борт дирижабля.
— Танстелл, с тобой говорит твоя альфа. Делай, как я говорю. Ты должен вызвать рвоту.
Алексии ни разу за всю ее жизнь не приходило в голову, что ей придется отдать кому-нибудь приказ извергнуть из организма ужин. Однако звучавшая в ее распоряжении властность вроде бы подействовала на клавигера, как надо. Он просунул голову под перила дирижабля и попытался сделать, как велено.
— Не могу, — сказал он наконец.
— Старайся лучше.
— Рвота по заказу не начинается. Вы не можете приказывать мне такое, — слабым голосом проговорил Танстелл.
— Очень даже могу. К тому же ты актер.
Танстелл скривился.
— Мне никогда не приходится блевать на сцене.
— Если сейчас справишься, поймешь на будущее, как это делать, вдруг пригодится.
Танстелл попробовал еще раз. Безрезультатно.
Вернулась мадам Лефу с бутылкой сиропа таволги. Алексия заставила Танстелла сделать большой глоток.
— Айви, принеси поскорее стакан воды, — велела она подруге в основном для того, чтобы та не путалась под ногами.