Гнев Севера (СИ)

Так что будем начеку. Хотя я склонен думать: пока мы в французских водах, можно особо не напрягаться. А вот когда дойдем до Ютландии, я с нашего капитана глаз не спущу.
Франция, кстати, приятно удивила. Прибрежная полоса жила обычной мирной жизнью, еда была вкусная и дешевая, девушки симпатичные, и моего знания французского вполне хватало для полноценного общения. Тем более я вел себя и выглядел как настоящий шевалье. Разве что старательно уклонялся от общения с высшим обществом.
Капитану, который моим поведением явно заинтересовался, пояснил: у меня нелады кое с кем из благородных франков. На почве личной неприязни. Если встречу кое-кого из знакомых, могут и на поединок вызвать. Я противника, конечно, убью. Убью, уйду и не вернусь. Чего нельзя сказать о Красном. И что будет, когда кто-нибудь из родичей убитого пожелает отыграться на нем, раз уж до меня не дотянуться?
Так что отдыхаем без гостеприимства местных нобилей.
Наши лорды тоже светского общества избегали. Но по другой причине. Потому что чувство собственной важности зашкаливало.
Французское побережье сменилось побережьем немецким. Особой разницы я не ощутил. Единая франкская империя распалась сравнительно недавно, и хотя братья-наследники уже договорились о разделе территорий, закон пока что везде был один и тот же и разницей между шевалье и риттерами на моем уровне можно было пренебречь.
А потом мы достигли Дании и, постояв недолго в Хедебю (где я тоже постарался не светиться), двинулись на север, вдоль побережья, а точнее той ее части, которая издревле называется Ютландией.
Потому контроль за нашим капитаном следовало удвоить. И держать его поближе к себе. Что на корабельной палубе сделать не так уж трудно.
Красный Камень был настоящим полиглотом и говорил без акцента минимум на четырех европейских языках. Со своей командой он общался на родном наречии: языке данов. Вернее, языке ютов, которыми они все и были. А вот с обоими нашими компаниями он говорил строго по-английски, временами переходя на саксонский диалект, который, впрочем, от языка англов практически не отличался.
И да, уже на первой неделе плавания стало ясно, что компаний у нас именно две. В одну входили чевиотские лорды со своими свитами, во вторую — я с гвардейцами.
Первая — типичные пассажиры. Они ели, спали и бездельничали. Самая трудная работа, за которую брались и лорды, и их свитские, — погадить с борта. Причем лорды даже эту процедуру выполняли не самостоятельно, а с группой поддержки.
Мы — другое дело. Нам помочь экипажу не зазорно. Даже на румы сесть не гнушались. Причем я это сразу капитану и предложил. Мне весло поворочать — в радость, а гвардейцам просто полезно поучиться. Так я и сказал Малоуну. И они дружно решили, что если уж их лорду не зазорно весло крутить, так и им тоже.
Правда, мое поведение не понравилось лордикам. Один из них даже попытался меня вразумить: мол, негоже благородному человеку, пусть даже и ирлашке, уподобляться черни.
На что я ответил, что у норманнов даже короли-конунги не гнушаются взяться за весло. И это не мешает им быть лучшими воинами моря.
Вот прямо так и сказал. Без упоминания уже привычного «проклятые язычники» и «попустительством Господа».
И с интересом ждал, как лордик отреагирует.
Лорд отреагировал как сухопутная крыса. Сплюнул на палубу (!) и ушел на нос, где была «их территория».
А чуть попозже ко мне подошел капитан и вполголоса поделился мечтой: выкинуть не ведающего морских обычаев лорда за борт.
Я пожал плечами.
И тем обозначил, что, возникни конфликт между господами с Чевиотских холмов и капитаном, я буду нейтрален.
А потом и вовсе добавил, что как по мне, так в нашем посольстве вообще чересчур много лишнего народу. На палубе не протолкнуться от сухопутных бездельников. А если вдруг шторм, даже и не знаю, что будет.
Наш капитан тоже не знал. Потому при первой же возможности искал укрытия на берегу. Так что плавание наше было исключительно каботажным. Напрямик старина Стан-Стен идти не рискнул.
 
А я поймал себя на мысли, что тоже не особо тороплюсь. Ведь еще неизвестно, как все обернется. Да, я старательно успокаиваю себя, что Рагнарсоны не станут вымещать на мне ярость. Но так ли это? Сигурд, к примеру, тот еще отморозок. Нет, все будет хорошо. Ивар не даст меня в обиду. Да и другие братья мне симпатизируют. Единственная моя вина — я выжил там, где другие, лучшие, погибли. Но не будь меня, кто бы тогда принес сыновьям последние слова Рагнара? Я выжил потому, что такова воля богов. И точка. Вот этой версии и буду придерживаться, если мне предъявят обвинение. В общем, если Рагнарсоны меня не прикончат под горячую руку, то дальше будет проще.
И вот наступил день, когда дружественное сосуществование закончилось и капитан Стан показал истинное лицо.
Не зря я за все время нашего многодневного путешествия ни разу не обозначил своего владения языком Севера. Теперь, общаясь на беглом датском, и капитан и его экипаж были уверены, что я, сидевший на сундуке на расстоянии пары метров от них, ни бельмеса не понимаю. И потому совершенно спокойно обсуждали будущее предательство.
Нет, сами убивать они нас не собирались. Они были христианами, причем богобоязненными. Зачем брать грех на душу, если можно передать ответственность кому-то другому. Тем более родичам-язычникам, для которых убийство христиан не грех, а богоугодное деяние. Одину точно понравится. А капитан Стен-Стан сможет запросто поклясться на Библии, что нас не убивал.
Сам план был истинно скандинавским. Нас предполагалось выманить на халявный праздник. Мол, родня так радуется возвращению Стена, что готова закатить роскошный пир. Жратва горой, пиво рекой. На это должны были клюнуть все, в том числе и я. Обо мне, кстати, говорили отдельно. С большим уважением. Искренне сокрушались, что придется отправить меня на ту сторону вечности. Но что поделать, если одна только моя кольчуга стоит больше, чем все имущество Стена. Правда, без корабля, разумеется, поскольку корабль не его, а тестя. Но увы. Жизнь сурова. Потому придется предупредить родню, что именно я — боевой монстр. Запросто выхожу в одиночку один против десятерых и рублю всех в мелкий фарш, причем без разницы, кто это. Лучники, арбалетчики, благородные рыцари, мерсийские гвардейцы. В это трудно поверить, глядя на меня, но и сам капитан, и его парни не раз слышали, как об этом говорили в кругу чевиотских лордов, а этим уж точно не к чему рассказывать обо мне сказки, поскольку любят меня примерно как муравьи медведя.
Ну надо же, какая у меня репутация! Не удивительно, что лордики меня побаиваются.
В общем, все заговорщики во главе с лидером-капитаном дружно сошлись на том, что если бы им пришлось самолично меня убивать, то безопаснее всего это сделать, когда я усну, для надежности предварительно напоив меня до беспамятства. Что вполне реально, поскольку пиво я люблю сверх всякой меры.
Однако. Вот не думал, что я еще и алкоголик.
Итак, нас ждала пивная ловушка. Пивная, медовая, мясная… Все, что пожелаем, выдадут нам гостеприимные родичи нашего капитана, а когда мы все нажремся, напьемся, натрахаемся и уляжемся спать, оставив присматривать за имуществом кого-нибудь из свиты, наши храбрые моряки скормят этого «кого-нибудь» рыбам, отдадут швартовы и канут в морских просторах вместе со всем хранящимся на палубах добром, оставив разбираться с нами гостеприимных родичей. Нет, ни слова об убийстве сказано не будет. Но если так случится, что нас не станет, а наше имущество останется, то справедливо будет отстегнуть дольку и храбрым непричастным морякам. А как иначе между родней-то?
Когда роли участников были расписаны и злодеи разошлись, я глубоко задумался.
В принципе, предотвратить грабеж несложно, даже если не вводить в курс дела лордов, что я в любом случае делать не собирался. Хрен знает, что взбредёт в их родовитые мозги.