Хайноре (СИ)
Всю дорогу она была ужасно тихой, могильно тихой, и ничего не выражала лицом, только глазами, полными обиды. Когда Лира отказалась брать с собой Келу, Сорку чуть не хватил удар. Алесса говорила, что та даже упала в обморок, так её ранило это решение. А когда женщина узнала на кого заменили её дочь, то и вовсе замолчала. Замкнулась, будто снова пережила смерть сына, не проявляла как прежде ласковость по отношению к своей бывшей подопечной, сделалась холодной и бесчувственной, как старая вдова. И конечно затаила страшную злобу на Альму, это видели все.
Они обе сидели напротив Лиры, готовые в любую минуту исполнить волю госпожи, но никогда не разговаривали друг с другом, даже о погоде. Ведьма не обижалась, Валирейн знала, что задеть эту маленькую жрицу Древних очень непросто, и уж точно её не заденет дурное отношение какой-то служанки. К тому же ведьма сама хорошо знала то, чему научила и Лиру — долг превыше мирских дрязг. Она не возмущалась даже, когда Алесса велела переодеть её в одежды компаньонки, платье, без перьев, без неприлично оголенных плеч, без бус из костей и без разрисованных рук. Сейчас, в простом хлопковом платье, с убранными в одну толстую косу волосами, ведьма походила на обычную крестьянскую девку с юга, смуглую, большеглазую, худую, ничто не выдавало в её простых чертах заморскую ведьму, и это не мало удивляло Лиру. Пожалуй, только взгляд. Взгляд был все тот же, волчий, жёлтый, пронизывающий и глубокий, как бездны Лима.
Карета остановилась, дверцу открыл Биро, молодой гвардеец, один из тех, кто прибыл из столицы, посланный сюда самим королём, чтобы сопровождать Лиру в пути к её будущему супругу.
— Госпожа, позвольте, — Биро подал ей руку, помогая сойти на землю. Малинка приветливо заржала при виде хозяйки.
— Мне отправиться с тобо… с вами, госпожа моя? — Альма выглянула из-за шторки, смерив гвардейца прищуренным взглядом.
— Нет, останься, я хочу одна.
Ведьма кивнула и закрыла дверцу кареты.
Никого ей не хотелось сейчас рядом. Ни угрюмой Сорки, ни загадочной Альмы, никого, кроме Малинки. Молчаливой подружки, которая всегда была ей рада.
Биро помог ей взобраться на лошадь, но не торопился передавать поводья, и Лира требовательно протянула руку. Гвардеец поднял на неё темные, как у Малинки, глаза и покачал головой.
— Прошу прощения, миледи, но здесь не безопасно для прогулок в одиночестве. Дикие звери. Мне велено сопровождать вас.
Валирейн поморщилась, ей вдруг захотелось ударить его по щеке, её вдруг ужасно взбесило все на свете, все, что её окружало, хотя гвардеец был, конечно, ни в чем не виноват, он всего лишь исполняет приказ, как и подобает. Похоже, грядут крови, то-то так мерзко тянет внизу живота и так раздражают даже самые невинные вещи.
— Пройдём немного вперёд, чуть подальше от всех. Пожалуйста.
Биро поглядел на её уставшее лицо, и неохотно кивнул. Подав знак другим своим товарищам, гвардеец отвёл Малинку дальше по тракту. Скрип колёс и переговоры гвардейцев немного затихли, зато переливчатые песни летних птиц напротив зазвучали ярче. Ах, если бы ещё ветерок подул и воздух сделался бы менее жарким… Лира взглянула на своего конвоира — и как только он не спекся в этом своём доспехе?
— Вам не жарко, Биро?
Гвардеец встрепенулся, будто дремал находу.
— Жарковато, миледи.
— Мне вот в шелках ужасно жарко, а уж погляжу на вас и ещё жарче становится.
Биро посмотрел на неё нахмурив густые чёрные брови, и Лира тут же покраснела.
— О боги… я не имела в виду…
Гвардеец спокойно кивнул и снова стал смотреть на дорогу, будто ничего такого не услышал. И верно, что для воина слова? Только девица может засмущаться от столь двусмысленных фраз.
— Вы не похожи на человека из столицы, — заявила Лира, осмелев.
Это она точно знала. Доводилось видеть столичных гвардейцев. Они походили больше на знатных рыцарей, особенно те, что служили при дворе. Впрочем, так оно и было, для королевской гвардии не будут набирать солдат из деревень. Вот и Биро не походил на благородного юношу. Черты лица грубоватые, крупный нос, чёрные волосы, не по моде отросшие, падали на лицо, как конская челка.
— Я и не столичный, правду говорите, миледи, — Биро отвечал вежливо, но неохотно, это тоже выдавало в нем простого человека — неболтлив и недоверчив. — Я с севера. Старая Роща, если вам это о чем-то говорит.
— Вот как. Выходит, Холмы — это ваша родина.
Биро кивнул.
— Выходит.
— Как же вы…
— Давайте, госпожа, я к вам на «вы», а вы меня по-обычному. Рыцарского титула мне ещё не дали.
— Хорошо… — Лира нахмурилась — этот остолоп перебил леди и даже ухом не повёл… но да ладно. Если он простой человек, то пока ещё не слишком хорошо научен этикетку. Она готова была это снести. — Так как же ты угодил в королевскую гвардию?
Биро глянул на неё исподлобья, то ли виновато, то ли насмешливо. Оглянулся на своих, будто боясь, что кто-то услышит.
— Буду говорить правду, госпожа. Вы не думайте, что вам прислали лучших из лучших. Честно сказать, худших из худших.
— Худших из худших?!
— Вот те двое — обернитесь осторожно — идут и болтают. Это Марук и сир Галлир. Их обоих сослали подальше от двора. Одного за то, что обесчестил чью-то знатную дочку, другого за пьянство и дурные речи про короля и королеву. Не казнили только потому, что сир и преступление не тяжкое, всего лишь слова. А Ватис, тот, что на запятках, его, как и меня, приметили во время войны. И в награду взяли в королевскую гвардию. Да только не прижились мы там. Деревенские дурни, знаете ли.
Биро поморщился и покачал головой.
— Какая глупость… Зачем было брать на службу того, кого потом придётся выгнать?
— Положено так, госпожа, в нашем славном королевстве. Обещал король награды и ордена за победы на сражениях, титулы и почётные места при дворе, обещал, значит должен выполнить. Выполнил, значит король щедрый и мудрый, и держит слово. А что выгнали потом, али понизили в чине, так и что с того? Сам не дослужился значит. Король то свое слово сдержал.
Теперь и Лире захотелось поморщиться. О том, что не все так гладко в королевских речах и деяниях, она знала давно, но что это однажды коснётся её, сестру Советницы, фаворитки короля, для которой Его Величество должен делать все самое лучшее… Хотя, возможно, это замысел самой Алессы. Хотела оскорбить Лиру? Нет, вряд ли, она ведь не могла знать, что Биро вдруг вздумается быть с нею откровенным… или могла?..
Никому нельзя верить… Валирейн вдруг захотелось вернуться в карету, к Альме, единственной живой душе, с которой она могла быть собой и не бояться ничего.
— Вы не держите зла, если я вас вдруг огорчил, госпожа. Врать просто не люблю. Может, потому меня и сослали в глушь, сопровождать вас. Надеюсь, вам правда будет нужнее.
Лира кивнула и ободряюще улыбнулась. Ей очень сильно хотелось ему верить.
Гвардеец и лорд
— Что он тебе говорил? — вдруг спросила Альма, когда они завтракали в небольшом лагере, разбитом на берегу озера.
Сорку Лира отослала откушивать с другими слугами, очень ей сейчас не хотелось видеть её грустное лицо.
— Кто?
— Этот гвардеец. Самый младший.
Лира замерла с открытым ртом, и кусочком сыра между пальцами.
— Откуда ты знаешь, что мы разговаривали?!
Альма тихо глумливо засмеялась, с укором глядя на Валирейн. И осознав глупость своего вопроса, та тоже засмеялась. Если ведьма хочет что-то знать, она узнает.
— Ничего особенного, — Лира пожала плечами, — просто всякая чушь.
— Он не похож на болтуна, — Альма хищно поедала вяленую оленину, не сводя с Лиры хитрых глаз. Та удивлённо улыбнулась.
— Ты что меня допрашиваешь?
— Нет, это Сашая. — Ведьма глумливо хихикнула, и ловко увернулась от брошенной в неё хлебной корки.
— Не смешно! — возмутилась Лира.
— Напротив, забавно очень. Видела бы ты свое лицо. Вот-вот просияла бы вся. А ведь ежели б Сашая и впрямь спросила, ты бы ей как есть все выдала.